4.

У парадного входа в офис торчал жирный охранник. Сортировал посетителей. Со стороны казалось, что, впуская клиентов фирмы, вышедших на панель офиса из дорогих иномарок, он втягивает живот, и наоборот, выпячивает его, когда к дверям приближаются скромные просители. Последних он отправлял к зарешеченному окошечку, что неприступной амбразурой смотрелось на правом глухом торце огромного особняка. Служебный вход, почти сливающийся цветом металлической двери со светло-серой стеной и надёжно укрытый от чужих глаз живой изгородью, был закрыт.

У окошечка уже толпилось десятка два отсортированных, жаждущих пропуска, и Лариса, борясь с искушением не пытать на неприступность парадный вход, а сразу же пойти пристроиться в хвост этой плотной, свитой в людской клубок, очереди, протянула охраннику нагретую в ладони визитку. Пока тот внимательно изучал небрежно начертанные на её обороте волшебные каракули " мен по кадрам 11.30 техперс" и вычурную размашистую подпись, известную всему краю по рекламному ролику, она разглядела в стеклянно-гранитном тамбуре ещё двоих охранников, постройнее и помиловиднее. Оба, совершенно одинаково – чуть набок – склонив стриженые головы, вслушивались в тёмные плиточки дорогих телефонов.

– Первый этаж, четвёртый кабинет, кадры, одиннадцать тридцать, – и могучий живот охранника перестал загораживать вход.

Менеджер по кадрам, этакая худая стильная штучка, едва взглянув на каракули над подписью босса, оторвалась от летающих по монитору петушков, предложила вошедшей присесть, веером выложила несколько чистых бланков, глазами указала на письменный прибор: "Прошу заполнить", – и вернулась к петушкам.

Лариса, отчего-то сразу застеснявшись своих поварских, коротких и не накрашенных, ногтей, заполнила требуемые графы. Что-то тихо шелестело за жемчужно-матовым жалюзи, чуть слышно стрекотал принтер. Штучка, покончив с петушками, выпустила на монитор рыбок и углубилась в изучение Ларисиных документов, аккуратно – один к одному – разложив их над заполненными бланками.

– А имя-отчество руководителя? Полностью? Свой домашний телефон? – Строго и высокомерно глянула поверх модных очков, – Укажите.

Лариса поспешно – криво получилось – вписала имя благодетельницы, виноватясь в душе: как было полностью не указать, не повеличать начальницу, по пьяной широте натуры подарившую ей такую выгодную подработку?

– Вот. А телефона у меня нет…

– Прочтите текст договора, ознакомьтесь с распорядком дня и должностными обязанностями, распишитесь; при несогласии обговорим детали, – доброжелательный тон совершено не гармонировал с выражением вежливо-брезгливой скуки на дорогостоящем личике менеджера.

Лариса взяла бумаги, пробежала глазами мелко печатный текст, не особо вчитываясь и не вдумываясь в казённые обороты – сейчас ёё устраивало всё, лишь бы взяли. Неловко расписалась в отмеченных галочками местах.

– После обеда заверю, завтра на входе возьмёте свой экземпляр и пропуск. Но к работе приступите сегодня, Дубликаты ключей от убираемых помещений, униформу и номер своего шкафчика в раздевалке для техперсонала получите у завхоза сейчас. – Давя зевок, небрежно сгребла радужными коготками Ларисины документы, протянула новой сотруднице. – Поздравляю с вступлением в нашу корпорацию, надеюсь, вы приложите все усилия для её процветания на наше общее благо… Всё. Можете идти.

Только заполучив у важного, как индюк, завхоза связку пронумерованных ключей со списком этажей и коридоров, стального цвета новенький халат и кепи, украшенные логотипом фирмы, ведро с набором тряпок и мохнатых насадок на швабру, Лариса поверила в то, что она принята. Что сможет дать Алёшке на учёбу, вовремя уплатить за наследные тёткины квадратные метры и не окажется на выселках в "Горьковских хрущобах". Жизнь продолжалась.

Возле подъезда, мелко дрожа, урчал пыльный грузовичок, будто утрясая старенькую мебель и тючки с рухлядью, уже готовые к переезду. Переселенцы всё ещё переваливали через его борта чуть не забытые в печальной спешке свёртки и вещицы, огибая по пути невозмутимого судебного пристава, обряженного по случаю исполнения приговора в служебный мундир. Подъезд, пропахший невыносимо сырым духом плесени, мышей и давно не чищенной канализации, показался родным и как никогда желанным. Отводя счастливые глаза от заплаканных соседских, Лариса бочком поднялась на свой этаж, открыла дверь, втиснулась в тесную прихожую и, разуваясь, спросила у Алёшкиной спины:

– Опять выселяют?

– Ну. А у тебя что? Нас-то не выселят?

– Надеюсь, нет. Приняли! Ты ел?

– Некогда было. Могу чайник поставить…