– Ах, как хорошо, что мы встретились! Ты надолго? Мы сейчас же едем ко мне в гости. И не спорь. Я совершенно одна. Стар ещё неделю будет гонять своих бродяг. Все маги Собора – у Тимуса в нашем капище. Обсуждают новую броню. А от гвардейских парадов я уже так устала… Никто не помешает нам наговориться. Можно устроить бой в твою честь, пир и гонки. Посмотришь дворец. И я хочу сделать тебе кучу заказов.
– За заказы я беру дорого. Не дешевле придётся взять и с державного дома, иначе стыдно перед цехом.
Яромира уже заворачивала в бесценное покрывало Катерининой работы приглянувшиеся венценосной чине кошель с видом Терема и занавесь в узорах с изображением дикоцвета, уложила всё в такую же дорогую суму. Чома, следя за руками догадливой подруги, не смогла скрыть удовольствия, но ещё больше просияла, когда чуха повернулась со свёртком к ней со словами:
– Но вот это – подарок, не отказывайся. Я тебе ещё никогда ничего не дарила…
Два дня Петулия таскала чуху по дворцовым палатам и садам, поражая роскошью и размахом развлечений, наслаждаясь собственным гостеприимством.
А на третий день пришло донесение о досрочном возвращении Стара из северных дебрей Приграничья и об ожидаемом прибытии в столицу нового держателя Порубежья. По тому, как венценосная чина рассердилась на осколки зеркальца, выскользнувшего из её рук при этом известии, по охватившей её напускной беспечности, с какой она, приняв грамоту, отмахнулась от гонца, а также по тому, как заметалась по дворцу невидимая и не слышимая до сих пор дворня, натирая до ослепительного блеска полы и подсвечники, Яромира поняла, что ей пора откланяться. Что её присутствие при встрече чомы с обоими возлюбленными будет излишне.
– Ты знаешь, мне, пожалуй, пора домой, – сказала она взволнованно копавшейся в ларце с украшениями Петулии. – На тебя сейчас навалится столько дел. Тебе просто будет не до меня…
Та, задетая за живое чуткостью ли подруги, проницательностью ли – всё равно, поначалу и слышать не захотела об её отъезде:
– Ты, наверное, вообразила, что меня так волнуют его дела в столице? Ну, ты понимаешь, о ком я… Представь себе, вовсе нет! Меня беспокоит Стар. Он даже в Тереме ещё не был. А он собирался. Конечно же, я беспокоюсь: что случилось, к чему такая спешка, и всё такое… Может, в Крепости что новое разведали, и опять понадобился срочный союз против цангов? Так мне доложат, всё разъяснится, и нам с тобой это совершенно не помешает! Да и какое мне дело до их прибытия? Тоже мне, радость… И это ещё не повод для разлуки с подругой, которую я не видела целый год!
Но Яромира, живо припомнив приём в мокрой палатке держателя на третьей засеке, покачала головой:
– Да, но если вдруг речь зайдёт о большом походе, мне нужно быть готовой к вызову Лара. Ведь ты же не хочешь, чтобы я нарушила Долг Меча?
– Между прочим, этот долг – в служении державному дому! Прежде всего. Но если тебе так хочется бросить меня среди этих воинственных эгоистов… Я ничего не хочу запрещать или приказывать тебе. В конце концов, держателя Порубежья я обязана принять… И вовсе не потому, что… Просто так надо! А ты вольна не встречаться ни с ним, ни с его другом. Уверена, тебе это удовольствия не доставит. Конечно, я не стану принуждать тебя к этой встрече. Поступай, как знаешь… Я передам с тобой для матушки сундучок. И вот твоя шкатулка, которую ты так беспечно бросила в капище, умчавшись сражаться… Я добавила сюда ещё кое-что – тебе понравится. Ах, Мирочка, мне порой так невыносимы мои венценосные обязанности! Ну, целуй меня здесь, и я тебя немного провожу…
Стар прибыл немногим раньше порубежного гостя. И так же, как чуха, заметил необычное волнение венценосной супруги. Он немного посидел в её покоях, крутя на пальце дорогое ожерелье, наблюдая за нею, вертящейся перед зеркалом среди разбросанных нарядов, и рассказывая о приграничных новостях и о зове Дэла. И вдруг ни с того ни с сего, так, во всяком случае, показалось чоме, добавил:
– Он мне друг, роднее брата, ты знаешь. Но и тебя я силком за себя не тащил. Как на него, не знаю, а на тебя мне Никтусовой школы хватит, вернее – Элтовой. Так что, смотри…
Встал, тряхнув кудрями, метко пустил ожерелье на витой сук стенного, хруньего рога, сквозной кружевной резьбы, подсвечника. И вышел, даже не оглянувшись на полетевший ему вслед венец – первое, что разгневанной Петулии попалось под руку. Его ревность была ей приятна. А смешные угрозы – милы и забавны. Но это сдержанное "смотри…" её отрезвило. Так суетиться было ни к чему. Наряжаться напропалую. Хвала берегиням, ей уже не пятнадцать лет! И она – венценосная чина. И красоты такой – ещё поискать… Петулия внимательно осмотрела своё отражение, улыбнулась ему. Та, кого она когда-то, совсем потеряв голову, посчитала соперницей, кого так отстаивал изо всех своих невеликих познаний, почерпнутых в Никтусовой школе (и воображает, будто отстоял), наивный Стар, и в подмётки ей не годилась. Петулия даже испытала запоздалую жалость к подружке. Бедняжка Мирочка перед Порубежьем даже Тимусов оберег сняла – так хотела там понравиться. Страшненькой её, конечно, не назовёшь, но если б ей лавка не подвернулась, нужна она была б кому-то, как же! Тем паче держателю Порубежья… Да весь Мир только и ждёт, когда он, как достойный ученик Аргуса, заявит свои права на её, Петулино, особое расположение. Чома, любуясь отражением, потянула с себя роскошное оплечье. А разве она не ждёт? Разумеется, расположение это будет особым… Роднее брата, вот-вот! В ларец посыпались все лишние драгоценные безделушки. Стар прав, вести себя следует совершенно иначе.
Внешней благопристойности столице и так всегда доставало. Но ради редкого высокого гостя воскурение очередного мятежника отменили, публичные пытки врагов Собора отложили, питомицам Лады высовываться из их притонов запретили и особо непристойных зазывал придушили. Галдящую воинственную пьянь из ближайших к детинцу харчевен и торжковых пивных лавок разогнали. Всех никтусовых соглядатаев под самыми разными предлогами из дворца услали.
Новый хозяин Крепости был торжественно встречен первым витязем венценосного дома на дворцовой площади, и препровождён почётным караулом через расцвеченное стягами дома ри Элей парадное крыльцо до личных покоев хозяйки Мира.
Позволяй колдовская сила читать чужие мысли, Петулия была бы сполна вознаграждена за пролитые о своей первой любви слёзы. При виде её, торопливо запахивающей на груди нечто воздушно-сребротканое, надетое на скорую руку (неужели не ждала?!), острое сожаление об упущенной возможности стать законным обладателем этого сокровища на миг шевельнулось в Дэле. Ему разом вспомнился бывший первый наставник, отечески вопрошающий: " Не поссорю я вас?" Всё предвидел коварный старец: история Мира знавала немало примеров, когда из-за таких вот чом лучшие друзья становились заклятыми врагами. Молодому магу понадобилось некоторое усилие, чтобы не поддаться чарам прекрасной чины, пока она по-родственному троекратно прикладывалась к его щекам нежными губами, обдавая знакомым притягательным ароматом. От всякого приворота легко устоять – нелегко уклонится от излучаемого чомой страстного зова, древнего и неумолимого, как сама магия Мира… А будь у неё Кристалл? Приди ей первой в очаровательную головку каприз – сгонять мужа в завратье за виденным однажды редкостным камушком?
Наверное, это удалось не сразу – заметить смертельную бледность стоящего рядом друга и, почтительно отстранившись от радушных объятий, произнести заготовленный высокосложный привет.
Что не только давно зван сюда, а и трепетно долгождан здесь, маг понял за роскошно и тщательно накрытым столом – Рыжая Тоня лопнула б с досады и чёрной зависти на первой же перемене блюд. Понял и усмехнулся: сокровище, небрежно брошенное на попечение друга, по-прежнему принадлежало ему. Но сейчас первым делом – Кристалл.