На следующий день приехали VIP-персоны из районного центра, и начался праздник. На мой взгляд, ничего особенного. Праздник Молодого оленя планировали провести на улице с бубнами и кострами, но пошёл дождь со снегом, и VIP-персоны предложили перенести его в актовый зал. Песни и пляски исполнялись в настоящих кухлянках, так что артисты изрядно вспотели, но гости остались довольны. Особенно мне понравились песни. Они очень мелодичные, все кроме одной, где раз 10 прозвучало слово «Абрамович». Песня, как и все остальные, исполнялась на чукотском языке, то есть звучала примерно так: «Эрым тъивышквъи, ин, к, ун, вулк, ытвык мынумэкэнмы ыныграк… Абрамович».
Я попросил одного из зрителей перевести мне ее. Оказывается, это была ода, в которой в том числе рассказывалось и об истории с ценами на вертолетные билеты, о которой я упоминал выше. Нет, я не критикую: люди всегда сочиняли оды о своих кумирах. Чукчи действительно очень уважают Романа Аркадьевича, и местный сказитель, сочиняя песню, старался ничего не упустить. Кстати, самой важной персоной среди гостей была Ада – племянница Абрамовича. По-видимому, губернатор не слишком доверял районным властям и предпочел передать подарки и премии через неё. На концерте присутствовал еще один важный гость, меня познакомили с ним, и нашу беседу сразу же стали снимать местные журналисты. Ещё бы, представляете: Чукотка, оленеводческий посёлок, осень, на фоне яранги беседуют два человек: один босой и в шортах, второй – в пуховике. Я-то здесь оказался случайно, а вот бывший президент Словакии о своем визите известил руководство заранее. Кстати, он произвёл на меня приятное впечатление. Хорошо говорит по-русски, бодрый, подтянутый, выглядит лет на 10 младше своих 72 лет.
После концерта начался праздник живота: все вышли на улицу, где возле яранги на клеёнках, расстеленных прямо на земле, «дымились» только что сваренные куски оленьего и нерпичьего мяса. Местные собаки, в основном лайки, оказались весьма воспитанными: они спокойно сидели в стороне и ждали своей очереди. Когда кто-нибудь бросал им кость, то драки не возникало. К ней подходил кто-то один, по-видимому, согласно своей собачьей иерархии. Ну прямо джентльмены, а не собаки.
Насытившись, гости пошли в школьный спортзал, и там началось соревнование по перепрыгиванию нарт. Нарты были, естественно, ненастоящие, но габариты высоты и ширины были стандартные. Да и как иначе, ведь по этому виду спорта проводятся международные соревнования, и почему бы деревенским чукчам к ним не готовится. Рекорд (по-моему, около 200 нарт) побила какая-то девчонка. На мой взгляд этот спорт сложнее чем бег с препятствиями, здесь инерции не наберёшь – каждый прыжок с места, двумя ногами – чисто на выносливость. Когда гости разошлись, руководство школы попросило меня рассказать что-нибудь интересное, и я с удовольствием показал детям видео, где весело прыгают их чернокожие одногодки, которые никогда не видели снега.
Школа, на мой взгляд, слишком большая для такого посёлка, ее возможно строили «на вырост». Но, думаю, этому посёлку не суждено вырасти, скорее наоборот, молодёжь разъезжается. Чукотские дети любопытны, доверчивы и просты и, судя по взрослым, остаются такими до конца жизни. Конечно у каждого из них свой характер, но вот злобных я среди них не встречал. Забегая вперёд, могу сказать, что за всё пребывание на Чукотке, я ни разу не слышал, чтобы русские, живущие здесь, сказали, что чукчи плохие люди. А это дорогого стоит, ведь не секрет, что наши соотечественники, живущие в союзных республиках, обычно недолюбливают коренную нацию.
Главная проблема в посёлке – это алкоголизм, и как справиться с ней, не знают ни они сами, ни районное и областное руководство. На следующий день я зашёл в сельсовет и, кстати, там, на дверях, висело объявление-призыв: «Просьба всех проголосовать за введение лимита на продажу спиртного». Но, как мне пожаловался председатель, такие голосования проходят регулярно, но больше чем 40% голосов ни разу не набирали. Хотя стимул не пить у населения есть! Непьющий чукча сразу же назначается на какую-нибудь руководящую должность. Наибольший шанс для этого у «руководителей» оленей. Я имею ввиду что пастухи, после того, как закончатся запасы, какое-то время ведь не пьют. И если, после возвращения со стойбища, пастух в первую очередь не побежал за бутылкой, и на второй день не пошёл – всё, силён бродяга, его, как минимум, назначат бригадиром. Напоминаю, что чукчи, как и некоторые другие представители монголоидной расы, не имеют в крови фермента, разрушающего алкоголь, поэтому сила воли, бросившего пить чукчи, заслуживает уважения!
После выступления в школе я пошёл ночевать по указанному адресу. Ключ мне не дали, сказав, что в посёлке не принято закрывать квартиры на замок. Что-же, это радует, значит чукчи -алкоголики всё же не опускаются до того уровня, чтобы воровать у соседей и менять на бутылку. Заглянув в шкаф и увидев кухлянку и торбаса, я примерил сначала их, а потом тут же висящий пуховик. Да, действительно, как и говорили пастухи, пуховик в два раза легче, но одевают они его только в сухую морозную погоду, потому, что от липкого снега куртка намокает снаружи, а если поверх одеть дождевик – то изнутри. А вот традиционная одежда такого недостатка не имеет.
На следующий день я вернулся в Эгвикинот и попробовал самостоятельно найти водителя, который бы согласился взять меня в попутчики. Часть водителей я нашёл в порту под погрузкой, часть в гаражах. В основном это были частники, которые на свой страх и риск выкупили «УРАЛы» и полноприводные «КАМАЗы» у развалившихся в своё время предприятий. Ребята все вроде неплохие, но из опрошенных согласился только один, но он не был уверен, что успеет отремонтировать «Урал» к отправке каравана. Возможно, поэтому он и согласился, ведь одному ехать в таких условиях вообще «труба». Николай, у которого я ночевал, помогал мне как мог, но его уговоры тоже не действовали. Мне очень не хотелось, чтобы кто-то взял меня «из-под палки», но делать нечего. Когда я пришёл в милицию, мне сказали, что караван отправляется завтра, и сразу же при мне позвонили «должнику». Что говорили на другом конце провода я не слышал, но из того, что говорили здесь было понятно, что водитель ну очень не хочет брать пассажира. Но его согласия особенно и не спрашивали – видно, грешок был серьёзный.
Мне дали адрес, и я пошёл знакомиться. Водила (не буду называть его имени) встретил меня неприветливо, и я сразу понял, что в поездке приятной беседы не предвидится. Для начала он предупредил, чтобы я не рассчитывал на его еду и, посмотрев на мои босые ноги и шорты добавил – и тёплую одежду или одеяло. Я вполне дружелюбно ответил, что привык рассчитывать на свои силы, но слышал о том, что люди на Севере всегда помогают друг другу. «Даже и не мечтай», – мрачно буркнул водитель. Естественно, поскольку меня навязала милиция, я предполагал, что вначале будет неприязнь, но, чтобы такого уровня! Чтобы не возвращаться больше к теме наших взаимоотношений, сразу скажу, что до конца поездки я чувствовал себя как транзитный пассажир в зале ожидания, которого по какой-то, известной только ей причине, невзлюбила уборщица. То шваброй «нечаянно» заденет, то чемоданы заставит передвигать, то скамейку ей надо передвинуть. Жаль мне таких людей!
Караван отправлялся завтра с утра, и у меня было время подкупить продуктов. Сух. паек у меня конечно же был, но после «тёплого приёма» я понял, что рассчитывать на керогаз, или паяльную лампу для кипячения воды, мне не приходится, а костёр в сырой тундре занимает много времени, которого может и не быть. Цены в местных магазинах выше московских раз в два, поэтому я пополнил свои запасы только гречкой, Она хороша тем, что, если её залить на ночь даже холодной водой, на утро вполне можно есть. Продавец, он же и хозяин, грустно смотрел на меня, затем произнёс: «Что, кусаются цены? Знаю я вашего брата путешественника. Для вас пища не главное, но не дело в дорогу без калорий. На, держи подарок!» И протянул два батона – колбасный и сырный. Я даже опешил. Наверное, от такого резкого контракта. К счастью, на моём пути чрезвычайно редко встречались люди, которые относились ко мне с антипатией, но ведь они, наверное, тоже кого-то любят. Так что мир не так уж плох!
На утро караван тронулся. Проехав километров 20, водитель увидел, что у впереди идущего «Урала» стало спускать колесо прицепа. Он посигналил фарами и остановился. Следующие за нами автомобили проехали мимо. Я ещё подумал – молодец, решил помочь товарищу. Но оказалось всё проще – впереди идущий «Урал» принадлежит ему, и он просто нанял водителя. Ну, тогда мотив понятен.
Как обычно в таких случаях я вышел из кабины, чтобы помочь в ремонте, но хозяин грузовиков резко отказался от моей помощи, и мне оставалось радоваться, что колесо повредилось не на том автомобиле, где ехал я, иначе меня-бы точно обвинили в причине невезения. Водители решили не ставить «запаску», а разбортировать на месте. УРАЛовское колесо с заржавевшими гайками отнимает немало времени, в общем, мы отстали от колонны часа на три. Когда они перекусывали, я предложил свои продукты, но «хозяин» демонстративно отодвинул мои продукты в сторону. Я видел, что второму водителю неудобно за его хозяина, но высказать своё мнение он не решился. В дальнейшем, когда мы догнали колонну, на перерыв я садился кушать с другими водителями, которые оказались весьма компанейскими.
Вздувшаяся из-за дождей река задержала колонну на сутки. Правда за это время один пьяный водитель расхрабрился и, как его не отговаривали, поехал наискосок через реку. Результат оказался плачевным: УРАЛ застрял посередине, и водителю в мокрой одежде пришлось ночевать на крыше кабины, так как вода достигала лобового стекла. При всём желании никто не мог ему помочь и, если бы и на второй день вода не спала, его могилка вполне могла оказаться по соседству с парой других, которые я видел на другом берегу. Позже водители сказали, что это не могилки, а только памятники – тела водителей унесла бурная река.
Вечером перед неудачной переправой ребята не только выпивали и «травили» байки, но и рыбачили. В результате на ужин у всех была уха из горбуши, а у окрестных медведей куча рыбьих голов и хвостов. Моя палатка стояла рядом с грузовиками на мягком мху и спать было вполне комфортно, если бы не рычание двух поссорившихся из-за лёгкой добычи «хозяев тундры». Я понимал, что совсем близко к грузовикам медведи, по идее, не должны подойти, но фальшфейер на всякий случай положил поближе. Медведи перед долгой спячкой очень активно набирают жиры. Благо, в многочисленных реках полно рыбы, а тундра усыпана грибами и ягодами. Правда грибами, насколько я знаю, медведи не питаются, а вот олени употребляют их, наряду с ягелем, с большой охотой. Я тоже, когда было время развести костёр, вволю наедался жаренными моховиками.
На третий день мы подъехали к базе золотоискателей и остались ночевать. Здесь я оказался в более привилегированном положении чем водители. Лишних спальных мест в их вагонном городке не было, поэтому водители, как, обычно спали в кабинах. Во мне геологи признали такого же бродягу-романтика, как и они, поэтому организовали баню и раскладушку. Спасибо!!! За чаем я спросил, насколько опасно идти одному через тундру. Они ответили, что ходят всегда с оружием и, если с ночёвкой, то не в одиночку. Медведь в это время в общем-то не голодный, но в округе бродит пара подранков, «мечтающих» о кровавой мести.
На следующее утро колонна рано с утра тронулась в путь, и вскоре тундра сменилась каменистыми сопками, вершины которых уже были покрыты снегом. Водители сказали, что для августа это норма в здешних местах. Дороги, как таковой, здесь нет. Грузовики медленно ползут один за другим по мёрзлой щебёнке. Но вот невысокий перевал позади, и впереди опять бескрайняя тундра с редкими холмами. К вечеру (условно, так как летом здесь белые ночи) пошёл редкий снег, и тундра преобразилась. Сквозь тонкий белый покров проглядывали чёрные бусинки шикши с зелёными игольчатыми листьями, жёлтые и оранжевые шляпки грибов и красные мелкие листочки какой-то другой местной ягоды. Красиво то оно красиво, но спать мне пришлось в мокрой палатке, к тому же под пронизывающим ветром. К счастью, это была моя последняя ночь с этим экипажем.
На следующий день караван достиг развилки. Грузовики уехали налево на Билибино, а я пошёл направо. Отсюда до Певека осталось 220 км, из них 90 км мне скорее всего придётся пройти пешком, а дальше от приискового посёлка Комсомольский до Певека уже регулярно ходят грузовики. Пройдя мост через реку Палеван, я увидел избушку, где и переночевал в тепле. С дровами в этих местах конечно напряжёнка, поэтому железная печка была специально сконструирована, чтобы её можно было топить резиновыми «поленьями». Шоферы специально оставляют здесь негодные камеры, которые остается только нарезать на полоски, скрутить в толстый жгут и связать проволокой. Если этого не сделать, то резина сгорит быстро и ночью придётся опять подбрасывать. Хорошо бы, если бы такие избушки стояли через каждые 30 км., но вряд ли. На пешеходов здесь никто не рассчитывал. Но мне повезло, я прошёл километров 20, и меня догнал бензовоз. В кабине УРАЛа кроме водителя ехал охотник, который пригласил меня переночевать к себе в вагончик.
Оказывается, здесь, в п. Комсомольском, также как в штате каждого поселкового совета, существует должность «охотник». Его задача – отстреливать волков в округе, чтобы они не беспокоили местных жителей. Их он может отстреливать сколько угодно, а вот диких оленей за год он может убить только 100 штук. Кстати, помните времена, когда, к примеру, работникам спичечной фабрики зарплату выдавали спичками? Так вот с тех пор здесь так и осталось: зарплату «охотник» получает оленьим мясом. И, в принципе, его это устраивает. Бензовоз, который меня подвозил, кстати, и ездил за оленьими тушами. Всё, как при Советском Союзе. Да, были свои плюсы в те времена, когда такие отношения назывались дружбой, а не бартером.
Когда ранним утром, еще в полумраке, я стал искать попутку, прыгая по подмёрзшим лужам, поселок произвёл на меня удручающее впечатление: оконные рамы и выдранные с косяками двери, видно, пошли на топливо, горы металлолома и т. д. «В живых» осталась только одна автобаза и прилегающие к ней дома, в которых живут шоферы, – в основном, одинокие. Удивила и обрадовала только маленькая ферма на окраине, возле которой паслось 8 коров.
Корова за полярным кругом – это что-то. Эти широты всё-таки больше подходят для овцебыков. Когда я сказал об этом охотнику, тот ответил, что овцебыки здесь тоже есть, но они пасутся в тундре. Оказывается, года три назад, их, по какой-то научной программе, завезли с Аляски на вертолётах. Завезли аж 12 штук, но этим летом стадо потеряло 3 особи, и, если ничего не предпринять, то возможны ещё потери. Дело в том, что в природе на двенадцать самок приходится один самец, который организовывает стадо и защищает от хищников. Самца звали Яша, он обладал очень крутым нравом. Охотник не раз видел, как тот организовывал круговую оборону от волков и даже атаковал медведя. Но это еще не всё: он ломал ворота фермы, где зимой иногда ночевали овцебыки, гонял людей в посёлке. Но, как и многие люди со скверным характером, он плохо кончил. На ферме имелся маленький колёсный трактор «Т-40» красного цвета, и Яшка почему-то считал его своим соперником. Он неоднократно атаковал его сбоку (у быков это любимый приём), бодая в заднее колесо, и обращал соперника в бегство. Водитель трактора, боясь за здоровье животного, обычно поспешно уезжал. Но в тот раз тракториста подменил молодой парнишка, и когда самец напал на трактор, он с перепугу включил не ту скорость, и мотор заглох. Чтобы завести его, надо было выйти из кабины и дёрнуть за верёвку пускача, на что парнишка не отважился. Хорошо, хоть он догадался поставить рычаг переключения передач на нейтралку, и когда Яша, сменив тактику стал атаковать противника в лоб, то бодая его с разбега, он всё-таки вытолкнул соперника за ворота. Но и сам упал обессиленным, с разбитым лбом. Диагноз ветеринара был неутешительным – пристрелить! После этого стадо потеряло ещё две самки, которые без вожака стали добычей то ли волков, то ли медведя. Грустная история конечно, но, когда по дороге на Певек, я увидел полностью заброшенные посёлки: Быстрый и Южный, которые представляли собой еще более удручающее зрелище, чем Комсомольский, история кончины одного овцебыка показалась пустяком. Но «Дон Кихота» Яшку всё равно жаль.