Китай встретил нас огромной, построенной в современном стиле таможней. Сейчас она пустует, но практичные китайцы наверняка просчитали, что? когда строительство дороги и моста будет закончено, через нее хлынет поток товаров.

Мы пересекли границу и по дороге №29 вошли в городок со множеством магазинов и складских помещений. И хотя в них практически не было посетителей, рядом строились новые здания. Китайцы знают, что делают, им наверняка выгоден транзит через Лаос, но будем надеяться, что «овцы» тоже останутся целы. Но не будем углубляться в политику. В собственно Китай мы также не хотим углубляться, наша цель попытаться пройти через Тибет. Хотя территориально это тоже Китай, но у правительства по этому поводу двойная игра: жителям этой провинции, желающих отделиться, говорят о неделимости Китая, но туристов туда не пускают без специального пропуска и проводника, мотивируя тем, что на Тибете другая погода и другие обычаи. Ходить с проводником не в моих правилах, а тем более платить за него, поэтому мы попытаемся обойтись без выше указанного. До Тибета нам предстоит пересечь провинцию Yunnan, где можно встретить иностранных туристов, у которых я рассчитываю получить более полную информацию, которая поможет осуществить мой план. Ближайшее место, где можно было встретить много туристов, а также получить разрешение на посещение Тибета – Куньмин, но к Тибету вела и более короткая дорога. Мы решили двигаться по ней, хотя если бы я был один, то, наверное, сделал бы крюк, чтобы еще раз увидеться со своей ново знакомой – жизнерадостной Джейн.

Был конец апреля и, двигаясь по горной дороге, мы радовались отсутствием жары, надоевшей нам в Таиланде. Но вот ночью здесь довольно холодно, а в дома ночевать нас не приглашали, видно запрет на приглашение иностранных гостей в дом без разрешения властей все еще действует. Однако запрет не мешал людям оказывать нам другие знаки гостеприимства. Как пример, пробовать дарить мне теплую одежду и обувь, в которой, по их мнению, я нуждался.

И вот мы в большом красивом городе Дали. Сюда нас привезли два брата, которые ехали навестить родителей. Те жили в центре старого города, часто посещаемого иностранными туристами. Наше появление прошло бы незамеченным, если бы не мои босые ноги, на которые обращали внимание не только прохожие, но и полицейские. Когда мы шли от места парковки к дому, они подошли к нам и на ломанном английском спросили, не нужна ли нам помощь. Впрочем, возможно они просто хотели проверить свое знание языка. Родители братьев уже ждали нас, в доме был накрыт большой стол, уставленный всякими деликатесами. Ужин закончился к полуночи, после чего хозяева дома извинились, что по китайским законам не могут оставить у себя дома иностранцев и попросили сыновей провести нас к ближайшему отелю. Еще когда мы шли к дому, я приметил пустующую поляну и сейчас сказал братьям, что мы заночуем на ней. Как не настаивали братья, что они заплатят за наше проживание в гостинице, мы поставили палатку под крышей природы. Утром нас разбудил мальчонка, который вчера с любопытством крутился подле нас, пока мы ужинали. Он жестами показал, что нас приглашают покушать.

Позавтракав, мы поблагодарили гостеприимных хозяев и пошли дальше на север. Дали хоть и небольшой город, но вышли за его пределы мы только к вечеру, так как задержались в центре, бродя по музеям и сувенирным лавочкам. Вероника любит это занятие, и если бы я не установил лимит, то наше продвижение по странам резко замедлилось. В этом городе ее поразило обилие сортов чая и скульптуры с человеческий рост, изготовленные из прессованных чайных листьев. А что? Приятное с полезным. Надоела скульптура, отламывай по кусочкам и заваривай. Чуть дальше от центра появились улочки с симпатичными домиками, на первых этажах которых были расположены мастерские. Улица жестянщиков, улица мебельщиков, и т. д. Мы переночевали на чьем-то огороде на краю пригородного поселка, забравшись в палатку. Туда мы спрятались от ветра, который подул с соседнего огорода, который уже успели удобрить. Утром запах усилился, пришел хозяин огорода с двумя ведрами на коромысле, в которых плескалось удобрение – коровий навоз, разведенный водой. Хорошо хоть не человеческий! Спросили у хозяина, применяют ли они человеческие фекалии с этой целью, но он категорически замотал головой. Странно, в российских деревнях это практикуется, почему же практичные китайцы дают «добру» пропадать? Возможно, в здешнем жарком климат слишком велик риск заразится паразитами. Ладно, как говорил мой дедушка, – «не разбираешься в дерьме – не лезь в политику!» Тогда я был мал и не помню, по какому поводу он так говорил, но с тех пор политика ассоциируется у меня с чем-то, от чего идет вонь, и я избегаю разговоров на эту тему. А вот люди, работающие в сельском хозяйстве, напротив, вызывают у меня уважение. От них хоть и пахнет иногда навозом, но души у них чистые и бесхитростные. Наверное, поэтому во время путешествий я предпочитаю ходить по сельской местности и ночевать у простых крестьян.

Дорога оставляет желать лучшего; вьется серпантином вверх-вниз, но неуклонно приближается к заснеженным вершинам. Красочные пейзажи медленно меняются, и вот мы в городе Лиджанг, расположенном на высоте 3500 метров. Центр города довольно приятен, но иностранных туристов практически нету. Выйдя из города, мы прошли еще км 10 и увидели мастерскую по изготовлению деревянной мебели и скульптур. От других подобных мастерских ее отличал дизайн изделий. Все они были выполнены в старинном китайском стиле и изготовлены в основном из фрагментов старых разрушенных строений. Хозяин мастерской, тайванец, специально ездил по окрестностям на джипе с прицепом и собирал старую поломанную мебель, чеканку, скульптуры, резьбу по дереву. Он говорил, что энергия, хранящаяся в старинных вещах, делает его изделия более приятными. Я думаю, что это действительно так, но без художественного вкуса, которым обладает этот человек, эти обломки так и остались бы обломками. Правда, сам мастер уже давно ничего не мастерил. 10 лет назад он переехал сюда из Тайваня и, наняв двух подмастерьев, открыл небольшую мастерскую. Сейчас у него работают ни много – ни мало, 60 человек! Среди них и мебельщики, и чеканщики, и гончары, и плотники. Правда, из-за того, что Лиджанг находится вдалеке от основных дорог, сбыт товаров проходит медленно, но хозяин мастерской верит, что как только закончится строительство новой скоростной дороги, сбыт товара резко увеличится. Я думаю, что так и будет, потому что видел, с каким сожалением некоторые посетители покидали мастерские. Цены на изделия их вполне устраивали, а вот вывоз громоздких изделий по плохой горной дороге, по-видимому, влетал в копеечку. Хозяин предложил нам переночевать, и мы с удовольствием поспали в сторожевой башне, которую владелец нашел где-то в горах, по бревнышку перетащил и поставил у себя на территории. Да, жаль, что в наш век все меньше останется людей, которые заботятся о том, чтобы сохранить вещи, принадлежащие их предкам.

Наутро мы посетили конезавод, расположенный по соседству, и отправились дальше. Здешние лошадки маленькие и лохматые, видно зимой здесь им холодновато. По этой же причине здесь не используют осликов, хотя возможно, китайцам не нравится их упрямый нрав. Другое дело яки – на вид они очень дружелюбны и любопытны, но в то же время и боязливы. Когда мы идем по дороге они, похрюкивая, с любопытством подходят ближе, но как только я направляюсь к ним – сразу убегают. По мере того, как мы приближаемся к Тибету, яков становится все больше и больше. В основном они черные, но попадаются и рыжие. Похоже, их в основном разводят для мяса и молока. Мы, правда, ни разу не видели, как их доят, но сыр ели, а также нас угощали жирным молоком, хотя коров в здешней местности не наблюдалось. Хотя вру, иногда встречались какие-то полукровки, по-видимому, смесь яка с коровой. Правда, из-за языкового барьера я так и не смог выяснить, быками ли являются лохматые «ячики», или же якам иногда для разнообразия хочется запрыгнуть на «голую» коровью задницу. Да, на счет языкового барьера: разумеется, я не стал задавать этот бестактный вопрос самим животным, а спрашивал у пастухов-тибетцев.

Плотность населения в этом районе Китая намного меньше, чем в местах с более мягким климатом. Люди в основном селятся возле рек, где имеются долины. Поскольку климат не особо располагает к земледелию, во всяком случае, не больше одного урожая в году, и то, только определенных культур, то животноводство (в основном яки) является основной статьей дохода. Летом животные бродят по пологим горам, самостоятельно выискивая корм, а зимой им приходится потуже, поэтому крестьяне сооружают навесы из жердей, наверху которых хранится сено. Навес делается такой высоты, чтобы яки стояли под ними и могли дотягиваться до сена и вытаскивать его сквозь жерди. Стог, лежащий на настиле, постепенно проседает, и хозяину не приходится постоянно ходить туда. Такая вот автокормушка. А автопоилка и того проще – вон сколько снега вокруг. Единственное, о чем надо заботиться хозяевам животных – это защита от волков. Яки довольно быстро бегают и умеют держать круговую оборону, но для одинокого яка встреча с волками обычно заканчивается смертью. Идя по степи, мы не раз видели обглоданные скелеты животных, и, разумеется, спрашивали у местных, насколько опасно ночевать в палатке. Однако пастухи нас успокоили, сказали, что на людей хищники нападают довольно редко, так как знают, что у каждого человека есть ружье, которое намного опаснее, чем рога и копыта. И в самом дела, зайдя в магазин, мы увидели множество волчьих шкур, которые стоили гораздо дешевле, чем изделия из кожи яков. Но, несмотря на это, мы, люди, знаем, что: «Сколько волка не корми, он в лес смотрит», а также: «Лучше один раз отведать свежей крови, чем 300 лет питаться падалью».

Хотя знать-то знаем, но, несмотря на это, как много из нас и в «клетки» добровольно забираются, и «падалью» с хозяйского стола питаются. Почему? Ответ тоже прост: волка ноги кормят, а собаку- хозяин. А чтобы отведать «свежей крови», надо не побояться вступить в схватку. Следуя еще одной пословице, не осуждаю людей, но все же жаль, что многие юношеские мечты и стремления забываются, и люди превращаются в «премудрых пескарей». Те же, кто более силен и активен, часто впадают в другую крайность: вместо того, чтобы использовать свои способности на благо всего человечества, они просто тупо стремятся обогатиться. А когда понимают, что богатство не принесло им счастья, у них уже не останется сил чтобы что-то исправить. В таком случае, как мы видим из средств массовой информации, богатые перед смертью отдают все деньги на благотворительные цели, но какая пользы от разовой подачки?!

Вот такие грустные мысли посетили меня в палатке под завывание холодного ветра и волков. Репортеры меня часто спрашивают, а не страшно ли ночевать в палатке? Да, порой страшно, но не за себя, а за человечество. Тысячелетия проходят, а войны на планете, заселённой «хомо сапиенс» не прекращаются. Так какие мы тогда нафиг «сапиенсы»? Хотя нет, слово разумное нам все-таки подходит, вот только жаль, что разумный и человеколюбивый – не слова-синонимы. Казалось бы – чего проще? Создатель наделил нас разумом и сказал: «Возлюби ближнего!» И не только сказал, редко кто из нас когда-либо не чувствовал счастья от того, что любит и любим мамой, а после – человеком противоположного пола. Казалось бы – чего проще? Сделай следующий шаг – возлюби всех – попытайся сделать их счастливыми! Ан нет. Зависть, жадность, тщеславие и прочие пороки находят лазейки в человеческие души и …прощай любовь! Да, трудно быть Богом! С одной стороны, надоело уже мессий посылать, чтобы напоминали нам о любви друг к другу, и хочется порой не мессий, а потоп наслать, чтобы после него заселить эту планету менее воинственными существами. Но, с другой стороны, жалко собственное создание. Вот и дал задание группе ангелов, чтобы разработали устройство, с помощью которого у всех живущих на планете в головах моментально переключится какой-то тумблер, и мы перестанем любить все наши машины, дома, драгоценности, а станем любить всех окружающих и будем нескончаемо счастливы от этого! Эту информацию я почерпнул из информационного поля, ночуя на горе вблизи города Шангри-Ла. Так что, она дошла до меня почти без помех. Вот только жаль не понял, в какой срок должны уложиться ангелы. Мол, если не уложитесь, придется прибегнуть к крайним мерам. Там еще о каком-то календаре говорилось, и я еще подумал: хоть бы не календарь Майя, а то не успеют ангелы, и труба нам всем!! Хотя нет, не всем; там, в информационном поле, бегущей строкой пробегало: в момент возможных катаклизмов все ангелы обязаны спасать только тех, в чьем сердце нет зла и прочих качеств из «черного списка». Нет, я серьезно это во сне видел, когда там ночевал. В общем, хотите – верьте, хотите – нет, но работать над собой в этом направлении никому не помешает. Оно, конечно, было бы хорошо, если бы сознание людей резко изменилось, но мне лично не хотелось бы чувствовать себя роботом с переключателем в голове – уж лучше я сам, поскольку я – «homo sapiens». Хотя, в принципе, история знает немало случаев, когда в башке у тысяч людей что-то перемыкало. И делал это не Бог, а какой-нибудь Гитлер. Да что там далеко ходить – вон взять стадо фанатов – кроме переключателя в башке изменение их поведения ничем не объяснить. Эх, как меня занесло, вернусь-ка я лучше на Тибет.

Вообще-то, если смотреть по административному делению, город Шангри-Ла не относится к провинции Тибет, но по факту здесь проживают тибетцы. По внешнему виду они больше похожи на монголов, чем на китайцев. Правда, живут они не в юртах, а в огромных каменных домах, построенных на века. Крыши у домов не черепичные, как обычно в Китае, а плоские, глиняные или цементные. Фасады домов покрыты ярким орнаментом, а наличники окон – резьбой по дереву. В каждом таком доме живет все семья – несколько поколений, и, судя по обилию ребятишек, тибетцы игнорируют лимит китайского правительства на производство детей. Потому как население реагирует на наше появление – видно, что белый человек здесь редкий гость, а возможно, поселковые впервые видят человека с белым цветом кожи. Хотя белыми нас с Вероникой можно назвать с большой натяжкой. Яркое горное солнце и ветер сделали нашу кожу красно-коричневой – почти как у местных жителей. Вот только одежда наша резко отличается. У женщин и мужчин большое разнообразие головных уборов, а вот мужские меховые полушубки отличаются только по цвету. Похоже, они очень теплые, что оправдано для пастухов, ночующих в степи, но вот для чего нужны длинные до земли рукава, мы так и не поняли. Я в шутку предположил, что ими пользуются как смирительной рубашкой, когда подвыпивший пастух разбушуется, но, скорее всего, я очень далеко от истины. В поселках можно часто увидеть маленьких лохматых лошадок, но чаще можно увидеть наездников на мотоциклах. К седлам тех и других кроме мешков с продуктами и походной утварью обязательно приторочено ружье – ведь волки не дремлют. Но, несмотря на обилие огнестрельного оружия у населения, мы с Вероникой чувствовали себя в полной безопасности, так как глаза у всех удивительно добрые. Уж и не знаю, в чем причина этой ауры, царящей в сердцах этих простых людей. Возможно, это из-за чистого горного воздуха и неторопливого образа жизни, возможно унаследованного, а может из-за ламаизма, что исповедуют в здешних местах?

Кстати о Ламах. Людей в ярко-красной одежде здесь можно увидеть довольно часто, а вот самих монастырей мы так и не видели. Возможно, строения, где живут монахи, не отличаются особыми формами. Ведь главное не форма, а содержание. А может, монастыри расположены выше в горах и монахи, которых мы видели, просто спускали сюда за покупками или подаяниями? Извините, я не смог этого выяснить, так как монахи, к которым я обращался с этим вопросом, не говорили по-английски. Ну, да не суть важно. Еще одним признаком ламаизма являлись многочисленные «ступы». Кстати, возле одной из них, расположенной на окраине небольшого городка, мы один раз заночевали. С утра мы были разбужены негромкими разговорами ходящих вокруг ступы людей. В основном это были старушки в ярких национальных одеждах, но были и молодые люди. «Молящиеся» шли по часовой стрелке и крутили молитвенные барабаны, укреплённые на стенках 4х-угольной ступы. Я не знаю их языка, но было понятно, что люди идут и просто разговаривают с идущим рядом о чем-то своем, а молитву за них по-видимому «читают» барабаны. После молитвы бабушки уселись на скамейке и наблюдали, как мы собираем палатку и готовим завтрак. Вскоре к ним подошел мальчонка, которого они, видимо, посылали в магазин или домой, и дал им пакет с печеньем, которым нас бабушки и угостили. Мы, в свою очередь, дали каждой из них по пакетику чая – чему они обрадовались, как дети. Да, много все-таки приятных моментов во время путешествия, вот только жаль, что брать приходится намного чаще, чем давать, поэтому в книге я пытаюсь максимально передать читателям доброту окружающего мира. Ну, а красоту на словах передать сложно, поэтому я всегда привожу из путешествия видео и фото съемки, которые читатель может получить, связавшись со мной по электронной почте.

Но вернемся на дорогу. Вот мы и в городе Деген (кстати, в этой провинции 2 Дегена на расстояние примерно 150 км). Отсюда до переходного пункта в Тибет рукой подать. Правда, дорогой те ухабы, по которым едут автомобили, назвать язык не поворачивается. «Дорога» эта расположена на высоте более 4000 метров, и не только ухабиста, но и опасна. По опасности она, похоже, мало чем уступает знаменитой «дороге смерти» в Боливии. Та дорога вспомнилась мне потому, что здесь, как и там, я босиком прошелся по снегу. Правда, высота границы снегов здесь ниже. Я заговорил о снеге, потому что именно он остановил меня от затеи обойти по горам переходной пункт Янг Джинг, где пограничники не пустили нас на территорию Тибета. Собственно, нас это не очень расстроило, так как мы были готовы к такому раскладу. Подумаешь, не пустили – зайдем в другом месте. Ну а если и не зайдем – не велика беда – мы уже познакомились с приветливыми тибетцами, ну а для более подробного знакомства и осмотра Лхасы будет повод вернуться сюда еще раз. Все равно китайская виза у нас всего на месяц, да и в Канаде надо быть через пару месяцев. В общем, мы скомандовали себе «кругом» и потопали обратно.

Днем здесь идти приятно: яркое солнце, свежий горный воздух и прекрасные виды быстро исправили наше слегка подпорченное настроение. Пообедали мы у дорожных рабочих, которые с отбойными молотками отколупывали от скалы камни и строили барьер на, по-видимому, лавиноопасном участке. Как я уже говорил, китайская технология строительства дорог отличается от общепринятой. Они размечают трассу, и на всех участках, где требуется произвести еще какие-то работы помимо укладки дорожного полотна, нанимают рабочих из местных. Туда же забрасывают малую механизацию: отбойные молотки, бетономешалки, взрывчатку, ну и, конечно, грамотного специалиста, который и руководит работами. Люди довольны хорошими заработками, работают по много часов и обычно спят тут же, в палатках. Возвращаются в деревни они только на выходные. Дороги – это, конечно, хорошо, но с другой стороны, с их приходом здешний неторопливый ритм жизни изменится. Здешние товары пойдут на экспорт, у населения появятся лишние деньги, и, боюсь, доброта в их глазах сменится озабоченностью:" А что бы такое купить чтобы не выглядеть беднее соседа!?» Да, жаль! Одна надежда – на Тибете еще много труднодоступных мест, куда еще долго не дотянутся щупальца дорог, несущих «блага» цивилизации.

Через несколько дней мы заночевали в одном отдалённом от цивилизации стойбище. Мы шли по горной проселочной дороге, в надежде до темноты дойти до деревни, но тут пошел редкий мокрый снег, и я стал присматривать место под деревьями, чтобы к утру нашу палатку не завалило снегом. Тут, на наше счастье, я увидел большую черную палатку. Мы двинулись к ней, и навстречу нам с лаем побежали черные лохматые собаки, извещая хозяев о приближении чужаков.

Из палатки никто не выходил, поэтому, на всякий случай, (собаки могут напасть) я достал фальшвейер, и мы подошли вплотную к палатке, возле которой внутри изгороди находились овцы. Из палатки, несмотря на мои окрики, никто не вышел, и только когда я направился ко входу, из-за полога вышли трое напуганных сопливых детей, а за ними – женщина с длинными тонкими косичками, делающими ее похожей на ведьму из китайских сказок. Мы жестами попросили разрешения войти внутрь. Но, к своему удивлению, получили отказ. Тогда я спросил, можно ли поставить палатку внутри загона, где было немного сена, но «ведьма» опять отрицательно замотала головой. Странно, подумал я. Похожи на монголов, а гостеприимством не отличаются. А может у них, как у чукчей, женщина должна ложиться с гостем, а я тут со своими «дровами» в лес приперся. Шучу, конечно. Скорее всего, женщина боится нас впускать без разрешения мужа. Значит, придется подождать. Но ждать не пришлось. 10-летний пацан вернулся в палатку и, надев «смирительную рубашку», пошел в сторону леса, знаками пригласив следовать за ним. Мы потопали следом, и я пожалел, что с нами нет видео оператора. Забавная бы получилась картинка: заснеженный лес, впереди идет пацан с рукавами до земли, за ним двое в шортах и позади увязавшаяся за нами лохматая собака. При этом только двое знают, куда они идут. Правда, уже минут через 5 мы увидели два домика, сооружённые из прочной полиэтиленовой пленки. Она как-то не вязались с местным ландшафтом, да и по свежевскопанной земле было видно, что они построены не ранее чем вчера. Но нам-то что? Главное, что из домиков торчали трубы, из которых шел дым, значит, теплая ночевка нам гарантирована. Возле домиков стояло штук 10 мотоциклов и пара лошадей – значит, компанией мы тоже обеспечены. Главное, чтобы было не слишком много горячительных напитков. Мы вошли в домик, и разговор прервался на полуслове – еще бы, вошли двое в шортах, да один еще и босой. Это вам не ревизор! Естественно, нас стали о чем-то спрашивать, но поняв, что мы не понимаем их языка, просто налили нам горячего чая и, постелив одеяла, посадили ближе к горячей печке.

После чая нас завели в соседний пленочный домик, где сидело еще человек шесть, в том числе и лама. Этот домик был побольше и пол устелен одеялами, но в нем не было печки, поэтому, когда нас жестами спросили, где мы будем спать, мы ответили, что вернемся к печке. На «кухне» тем временем началось приготовление ужина. На печку водрузили пароварку, один из присутствующих стал месить тесто, остальные, вооружившись ножами, стали отрезать от вяленого окорока куски мяса и нарезать на мелкие кусочки. Я предложил свою помощь, но он, с интересом осмотрев мое мачете, все-таки забраковал его, как слишком тупое для этого рода деятельности. Но вот лепить манты они нам с Вероникой разрешили. Заметив, что я съел пару кусочков мяса, они стали отрезать от вяленой ляжки самые лакомые кусочки и подавать нам с Вероникой. Когда первая 3х-этажная огромная мантышница закипела, туда засыпали вторую порцию, но первую есть не стали, а, укутав одеялами, отставили в сторону. И так три раза. Хорошо, что мы вяленого мяса наелись, а то слюнями бы изошли. Пока готовился ужин, ребята шутили, рассказывали друг другу байки, расспрашивали нас. Я как мог, жестами объяснил, кто мы такие и куда идем. Правда, почему босиком – мне так и не удалось объяснить. В свою очередь, нам удалось выяснить, что это не простые пастухи, а компания из соседнего городка, приехавшая провести выходные на природе. Оказывается, на 18 мая у них – 5 дней выходных, правда связано ли это с днем солидарности трудящихся, мне выяснить так и не удалось. Кстати, за это время не было выпито ни грамма спиртного, чтобы довести нас до степени взаимопонимания. Не было спиртного и за сытным ужином. Первую порцию мантов подали Ламе, затем Веронике, наверное, как единственной женщине в компании и гостье, затем мне, а уже потом – всем остальным. После ужина нас отвели обратно на кухню и, заботливо закутав одеялами, оставили одних. Когда мы проснулись, было тепло, и печка все так же ярко горела – видно ночью кто-то, заботясь о нас, подкладывал дрова. На печке стоял чайник, и похоже все уже проснулись и ждали нас, чтобы приступить к чаепитию. Однако чаю мы здесь так и не попили. Пришел пастух, как мы поняли, хозяин черной палатки и, извинившись за то, что жена не пустила нас ночевать, пригласил нас позавтракать у него. Мы согласились и стали прощаться. Все по очереди подходили к нам и обнимали, хлопали по плечам, желали удачи. Мне часто приходится прощаться с гостеприимными хорошими людьми. Но здесь было что-то особенное. Я чувствовал, что эти люди, с которыми мы провели несколько часов, очень близки мне. Я чувствовал любовь и доброту, исходящую от каждого из них, и испытывал те же чувства по отношению как к ним, так и ко всему окружающему. Это очень приятное чувство, и мне даже на минуту захотелось навсегда остаться здесь.

Я помню, думал, может это и есть мистическая «Шамбала», и главный ее секрет – не какие-то технократические тайны ушедших цивилизаций, а всеобъемлющая любовь? Да, и не секрет это вовсе! Хранители – они же наблюдатели, скорее всего, до особого распоряжения сверху не имеющие права вмешиваться, с удивлением видят, что существа, сотворённые Богом и имеющие четкие инструкции, чтобы жить в радости и счастье, постоянно нарушают эти правила. И, несмотря на то, что сами страдают от этого, вновь и вновь наступают на одни и те же грабли. Кроме того, они бездушно уничтожают природные ресурсы и захламляют свою прекрасную планету, не думая о потомках. Еще «наблюдателей» удивляет долготерпение Создателя. Ведь он видит, что половина населения на «шарике» живет по принципу «после нас – хоть потоп», но вместо того, чтобы наслать этот самый потоп, пока ограничивается полумерами: то мессий засылает, чтобы напомнили инструкции, то «Аватар» покажет для примера, как нужно жить в единении с природой. А по субботам и воскресениям Бог с умилением видит, как много людей направляется в храмы, мечети и церкви, а также тысячи транспортных средств, едущих из городов на дачи, прогулки и пикники. В эти дни фон доброты и любви, идущий от нашей планеты, повышается, и Бог думает – «Ведь могут же любить… Ладно, подожду еще… " Я это к чему? Если не хватает сил и времени на всеобъемлющую любовь, вы хоть на природу раз в неделю выбирайтесь. Все, больше протянем. Только мусор после себя убирайте – это тоже засчитывается.

В черной палатке нас уже ждало угощение – сыр, лепешки, горячий чай и парное молоко. Когда мы вошли, старшая девочка помогала мама накрывать на стол, а младшие еще спали в обнимку с маленькими козлятами. Я так и не понял, кто кого согревал – скорее всего, дети согревали козлят – те были совсем маленькие. Хозяин палатки сказал, что сегодня мы можем переночевать у него, но время нас подгоняло, и мы отправились дальше. Вверх-вниз, с перевала на перевал, где пешком, где на попутках. Особенно запомнился один перевал, куда мы поднялись, сидя в кузове попутного грузовика. Я включил JPS – высота 5100, красота вокруг неописуемая – воздух свежий и пьянящий. Правда, температура —10, а я стою на ветру в одной футболке. Закутанная в спальник Вероника тщетно уговаривает меня спрятаться от ветра, затем привычно говорит «Crazy Russian» и плотнее укутывается в спальник.

Через полчаса мы спустились в долину – здесь теплее, и я чувствовал, что мне необходимо размяться, чтобы согреться. Я стучу по крыше грузовика. Пройдя пару часов по безлюдной степи, мы увидели одинокое строение и пошли к нему, чтобы попросить воды для приготовления ужина. На территории, обнесённой оградой, находилось два здания, возле которого на спортивной площадке было на удивление много детей. Подросток на проходной у ворот попросил нас подождать и побежал к одному из двух зданий, что стояли на территории. Вскоре он вернулся с девушкой лет 25, которая, хоть и с сильным акцентом, говорила по-английски. Она сказал, что это школа-интернат для детей-сирот, и она работает здесь преподавателем китайского и английского языков. Также она предложила нам провести урок английского, чтобы детишки в живую поговорили с настоящими иностранцами. Мы согласились, и она провела нас в столовую, где вместе обедали дети и учителя. Всего здесь на 100 детей было 5 взрослых, которые совмещали должности преподавателей с работой завхоза, бухгалтера и прочее. Правда, поваров здесь как таковых, оказывается, не было. Дети жили по 10 человек в комнате в соседнем двухэтажном здании. При этом, в каждой комнате жили разнополые и разновозрастные ребятишки. Старшие присматривали за младшими, как в настоящей семье. В каждой комнате стояла печка, служащая, как для обогрева, так и приготовления еды из продуктов, которые выдавались на комнату раз в неделю. Продуктов, похоже, было достаточно, хотя запас разнообразием не блистал – вяленое мясо и сало, мука, крупы, а вот с овощами, кажется, была напряженка. Уголь и дрова для растопки дети сами носили из складских помещений, находящихся на первом этаже. Воду таскали в ведрах на коромыслах из речки, находящейся неподалеку. Там же, судя по всему, дети купались и стирались. Как видите, условия довольно спартанские, чего не скажешь о российских интернатах, но вот отношения между детьми позавидовали бы не только воспитанники наших интернатов, но и обычная многодетная семья. Мы с удовольствием провели урок прямо на открытом воздухе, затем уже в темноте поучаствовали в уроке танцев и отправились спать в отведённую нам комнату с уже натопленной печкой. Утром, на прощание, я провел урок физкультуры у старшеклассников, а моя жена в это время давала урок английского. Опять было жаль прощаться, и я даже подумал: «А не вернуться ли сюда в качестве волонтера»?