Вот я и в Таиланде. Здесь, рядом с границей, имеется небольшой городок, судя по всему, построенный недавно, в расчете на туристов, но похоже, надежды строителей пока не оправдались. Туристов очень мало и рынок, полный сувениров, пустует. Пока я шел к выходу из города, группа туристов спросили меня, не присоединюсь ли я к их компании, чтобы вместе заплатить за такси-микроавтобус, потому что те неоправданно дорогие. Я отказался, но когда прошел с часик по совершенно пустынной, только что заасфальтированной дороге, то понял, что оправданно – выбора-то у туристов нет. Как сказал мне водитель автобуса, которые догнал меня через пару часов, дорога будет безлюдной следующие 150 км. Так что лучше, если я все-таки заплачу и поеду вместе с сидящими в автобусе, но я опять отказался. Еще через час мое упорство вознаградилось – меня подобрал частник и довез до города. Отсюда до столицы не более 500 км, и движение намного оживленнее, так что доберусь легко. Я не особенно торопился, поэтому отправился по дороге N3. Она более длинная, но зато идет вдоль моря и заходит в г. Паттая, где у меня есть знакомые.

Автостоп в Таиланде очень хороший, и я мог бы, при желании, добраться туда за один день. Но я, не торопясь, подъехал к выходным, как и обещал своим знакомым. Они организовали посиделки, собралось человек 12 путешествующего люда, которым всегда интересно послушать более опытных коллег. На следующий день, в воскресенье, мы встретились опять, как и договорились, в Сикхском храме. По воскресеньям там бесплатная еда, но главное не это, – молитву (киртан) музыканты в тюрбанах поют очень приятными голосами, аккомпанируют на табле и гармонике, и прекрасное убранство гурудвары (так называются все сикхские храмы) наполняется радостью и ощущением праздника.

В храме я встретил и своего попутчика Сашу. Оказывается, когда у него закончилась вьетнамская виза, он, видя, что особенно заработать не получится, выдвинулся, с целью разбогатеть, в Таиланд. Он добрался сюда через Лаос, так как эта страна, как и Таиланд, для россиян безвизовая. Он был рад встрече и сказал, что опыт путешествия со мной ему очень пригодился. Ну и слава Богу, а то некоторые мои попутчики обижались на слишком жесткую дисциплину. Саша спросил, не собираюсь ли я в скором времени в Россию, так как его родители просят его вернуться. Таких планов у меня точно не было, так как надо закончить с зубами. А вот другим ребятам, которые хотели бы попутешествовать в моей компании где-нибудь поблизости, я пообещал дать ответ через пару дней.

В понедельник я дозвонился до нужной мне клиники, но ответ был неутешительный. Приема к некоторым специалистам надо было ждать аж 3 недели. Видимо, желающих дешево починить зубы среди туристов было немало. Оно и понятно! Цена большого объема «ремонтных работ» у московского дантиста равна цене путевки с билетами, плюс те же работы здесь. Для тех же, кого поджимают сроки, есть два варианта: обратиться в более дорогую клинику, где нет очереди, либо заплатить за срочность в обычной, и тогда врачебный персонал займется вами в неурочное время. Я записался на обычный прием, и теперь у меня 20 дней свободного времени. Потрачу их на посещение Бирмы. Я сообщил о своем решении потенциальным попутчикам, и трое захотели присоединиться ко мне. Однако при обсуждении маршрута сложилась ситуация «лебедь, рак и щука». Так что решили пойти только двое, Гульнара Гильманова и Дима Кондратьев, которые на тот момент полулегально работали гидами в турфирмах. Но ради такого случая Гульнара взяла отпуск, а Дима все равно собирался увольняться. Мы решили попробовать зайти в Мьянму через один из двух северных (относительно Таиланда) переходов, поэтому запланировали заезд в Бангкок. Кирилл, у которого я обитал, пока был в Паттае, дал мне два адреса русских ребят, у которых можно переночевать. Я выбрал тот, что ближе к выезду из города – так я познакомился с Антоном Дряничкиным. Но о нем позже, тем более, что по пути в Мьянму нам удалось быстро проскочить тайскую столицу, и более тесно мы познакомились на обратном пути.

Утром следующего дня мы выдвинулись на маршрут. Первые дни, как обычно, идет «притирка» членов команды. Впрочем, пока мы добирались от Паттаи до Бангкока, я уже оценил своих спутников. Диме всего 18, но он уже путешествовал автостопом по России и самостоятельно добрался сюда. Знаю, если вдруг отстанет, или если ему не понравиться наша компания, за него можно не беспокоиться – доберется без поводыря. На 95% я уверен, что у него ко мне претензий не будет, так как он выбрал позицию ученика китайских школ единоборств:" если хочешь чему-нибудь научиться – во всем подражай учителю». Гульнара – высокая симпатичная девушка 27 лет. С ней будет посложнее. Так, пока мы перемещались по Бангкоку, она два раза успела обидеться на то, что я добираюсь по указанному адресу пользуясь своими методами, а не инструкциями, которые ей дал по телефону Антон. Обидчивость – это плохо, хотя, может это из-за того, что она недавно развелась, и обида на мужа подсознательно перешла на недовольство всеми мужчинами вообще. Если моя догадка верна, то, надеюсь, ее характер скоро станет ровнее. Хорошо хоть ее обиды быстро проходят, и она тут же извиняется. К тому же она видит этот свой недостаток и работает над собой, занимается йогой. Объединяет этих ребят общее качество – оптимизм и улыбки на лицах, это радует! Как руководитель группы, я всегда чувствую ответственность за недовольные выражения лиц своих спутников. Хотя умом и понимаю, что в 90 случаях из 100 это обусловлено не моими действиями, а чертами характера «неулыбаки». Радоваться «солнышку» в присутствие такого человека всем окружающим уже не так комфортно.

Но в этот раз в составе нашей группы не было «унывак» и, как я и ожидал, наша кратковременная совместная прогулка прошла без взаимного недовольства. Со стороны Гульнары, правда, были кратковременные вспышки раздражительности, когда я ограничивал ее жажду к лидерству. Но тут ничего не поделаешь – в группе должен быть один лидер. Это обычно случалось во время дежурства Димы. Дело в том, что дежурный не только обязан кормить группу, но и принимать решение о месте обеда и ночлега, а также вести переговоры с водителем и следить, чтобы тот не завез туда, куда нам не надо. В Таиланде очень разветвленная сеть дорог, и, если вовремя не сойдешь, рискуешь потерять много времени. Так вот, Дима, как любой человек, иногда ошибался, или, не будучи уверенным в правильном выборе, вопросительно поглядывал на меня. Я же игнорировал эти немые вопросы, давая ему возможность самому принять решение, пусть даже и неправильное. В результате ошибки нам иногда приходилось пройти лишние километры пешком, но зато происходил учебный процесс. Так вот, Гуля в таких случаях норовила «принять командование» на себя, и мне приходилось ее одергивать. Ну да ничего – она обижалась ненадолго. Да и на что обижаться, я ведь делал уместные замечания и нормальным, спокойным тоном. Для тех, кто по работе или родительскому долгу обязан делать замечания, не побоюсь напомнить известную истину: от того, каким тоном и какими словами вы скажете одно и то же замечание, оно будет воспринято как совет, окрик, либо занудство. Однако пора переходить к описанию маршрута, чтобы читатель не причислил меня к любителям замечаний последней категории.

Итак, мы вырвались из шумного Бангкока и двинулись на север, чтобы перейти в Мьянму на переходном пункте Мэсот в провинции Так. Разумеется, предварительно мы изучили всю доступную информацию и узнали, что на этом переходе, как и на трех остальных, действует система временного безвизового входа. Вход в эту страну осуществляется не только без визы, но и без паспорта. Происходит это следующим образом: бирманские таможенники изымают у туриста паспорт в обмен на бумажку, в которой указаны возможные сроки пребывания (не более 10 дней, в зависимости от правил конкретного пограничного перехода) и территория, за пределы которой заходить запрещено. Сроки однозначно нарушать нельзя, ну а «заблудившись», можно дойти хоть до Янгона, но если поймают, то, как говориться, мало не покажется. А вероятность того, что поймают, очень высока – это вам не Филиппины, где документы у иностранцев вообще не проверяют. Но это я так, для информации – никто из нашей группы о несанкционированных действиях даже не помышлял. Я вообще стараюсь не нарушать законы и правила государств или групп народов, но не из-за боязни ответственности, а из уважения к местным нравам. Вот и в нашей группе, кроме обязательной зарядки по утрам, действовало правило идти пешком, пока нас не подберет попутка. Гуля, правда, пыталась убедить меня стоять на удобной позиции, как рекомендует А. Кротов и другие «мудрецы», но я сказал, что моя игра – мои правила, и это не обсуждается. Вечером первого дня, когда мы, легко преодолев половину пути до границы, заночевали в старом буддистском храме, она призналась, что не ожидала такой эффективности этого метода. Ведь нам пришлось выбираться из Бангкока, а группа из двух мужчин и одной девушки – не самый лучший вариант для автостопа. В общем, в дальнейшем трений по этому вопросу не возникало.

В монастыре нам без лишних разговоров дали циновки и показали место для ночлега, куда вскоре принесли еду и отпугивающие комаров спиральки. Ох, не люблю я этот дым, пойду-ка спать наружу. Под раскидистым деревом во дворе стояла старая бамбуковая кровать, на которую я постелил циновку, натянул противомоскитную сетку и улегся спать. Но уснуть мне удалось только к полуночи. Дело в том, что из кельи вышли два молодых монаха и уселись за бетонный столик, стоявший рядом с моим ложем. Они вышли покурить, и, на мою беду, один слегка говорил по-английски, а второй был очень любопытен, вот они и мучали меня вопросами, пока у них не кончились сигареты и пиво. Да, да, – пиво, что меня очень удивило. До этого я ни разу не видел буддийских монахов, употребляющих алкоголь. Они объяснили столь странное поведение тем, что комары боятся запаха алкоголя, и предложили мне отогнать комаров этим же способом, но я отказался. Наутро мы ушли, не дожидаясь, пока послушники вернутся с пожертвованиями. Ограничились чаем и сух/пайком, который нам монахи принесли перед сном.

К вечеру мы были уже на границе, в симпатичном городке, архитектуру зданий которого соседство с другой страной слегка разнообразило. На подходе к пограничному пункту мы встретили туриста из Германии, которому явно не терпелось поделиться с кем-нибудь своим недовольством. Он подошел к нам и сказал, что мы можем не ходить на таможню, потому что «свиньи – мьянмарцы» закрыли этот переход для иностранцев на 6 месяцев. А главное – нигде нет об этом информации, и он зря приперся. Да, новость не из приятных! Мы, конечно же, все равно пошли на таможню – мало ли какая «шиза» или «глюк» могли посетить баварца – золотой треугольник-то рядом! Симпатичная девушка в одной из кабинок, устав от многочисленных местных жителей, поставила табличку «Перерыв», и я, воспользовавшись этим, поговорил с ней. Эта тайка выдала нам «военную тайну» бирманцев. Оказывается, в этом районе Бирмы появились какие-то повстанцы, и правительство бросило войска на подавление недовольств, но, зная по опыту, что с партизанами бороться трудно, закрыли переход для иностранцев на всякий случай на целых 6 месяцев. От посвящения в «тайну» нам легче не стало, но зато мы поняли, почему в этом районе Таиланда так много лагерей для беженцев. Что ж, пойдем знакомиться с ними, раз в страну не пускают. Конечно, можно было бы вернуться на юг и зайти к соседям на пункте, что недалеко от Бангкока, но кто-то из моих спутников уже был там и сказал, что провинция Канчанабури слишком заезжена туристами, да и пускают на «Перевале трех погод» только на 3 дня. В общем, мы решили потихоньку двигаться на север по дороге, вьющейся вдоль границы.

Отправиться дальше мы решили утром, переночевав где-нибудь на берегу небольшой реки, по которой здесь и определяется граница. Когда мы проходили под мостом, который является нейтральной полосой, увидели группу женщин-бирманок (они темнокожие), которые занимались постирушками, стоя почти на середине реки. Стало быть, река мелкая, и, при желании, ее можно легко перейти вброд. Вскоре мы получили этому подтверждение. Пока Гульнара и Дима разговаривали с пограничниками, которые с автоматами в руках стояли неподалеку от моста, я прошел дальше вдоль берега, с целью сделать несколько снимков и присмотреть место для палатки. Минут через пять из гетто, прилегающего к берегу, вышли двое парней и заговорили со мной на весьма сносном английском. Сначала они спросили, не хочу ли я купить травки, но поскольку меня это не интересовало, они предложили показать мне место, где можно безопасно перейти границу. К их сожалению, я не принял и это предложение. Мне не хочется думать плохо об этих дружелюбных парнях, возможно, их предложение было бескорыстно, но ведь не исключено, что, переведя человека через границу, они докладывают о «нарушителе» пограничникам, а «штраф» делят пополам. Так что, даже если бы у меня возникла острая необходимость (как когда-то в Белизе), то я бы никогда не воспользовался помощью тех, кто сам навязывается.

Наутро, по пути из храма, где нам разрешили остановиться на ночлег, мы заметили вывеску «Туристическая полиция». Обнаруженный офис запомнился мне тем, что на встретившем нас начальнике была коричневая полицейская униформа, абсолютно такая же (даже размер совпал!), как та, которую мне подарили 15 лет назад на другом конце Таиланда. Этот офицер был так же дружелюбен, как и его щедрый коллега, и когда я рассказал ему историю подарка, слегка посетовав, что моей униформе недостает отличительных знаков для полного колорита, он молча достал из стола нарукавную нашивку с надписью «Tourist Department» с такой же наклейкой и протянул их мне. Да, пожалуй, Таиланд единственная страна, где должность полицейского не накладывает на человека свой отпечаток! Полицейский снабдил нас картой провинции, за которой мы, собственно, и заходили. Дружелюбие нашего слегка затянувшегося визита несколько испортило настроение моим спутникам, а, следовательно, и мне. Уже на выходе из офиса, я вспомнил, что в кармашке моего рюкзака завалялся значок с канадской символикой, и отдал его полицейскому. Он, обрадовавшись подарку, тут же достал статуэтку Будды и какой-то тайский значок и вручил их мне. При этом Будду уважительно повесил на шею. Такая несправедливость в распределении подарков, как мне показалось, слегка задела моих спутников, тем более, что подобное случилось не впервой. И, чтобы восстановить справедливость и гармонию, отойдя от офиса на 10 метров, я отдал Диме значок, а Гульнаре наклейку с эмблемой туристической полиции. Будда, повешенный на шею, как я посчитал, не может быть передаренным, а нарукавную нашивку, если честно, было просто жаль отдавать. Ведь униформа хранится в Канаде среди моих немногочисленных сувениров…

Извините, что я уделил описанию этого мелкого эпизода так много внимания. Но, как учитель, с которым дети иногда делились своими обидами, я знаю, как часто родители допускают одну и ту же ошибку. Взрослые «забывают», что ребенку все равно до их обещаний самого желанного подарка на его день рождения, что ему обидно сейчас, когда братишке или сестренка подарили игрушку, а про него совсем забыли! Думаю, мои родители поступали правильно, когда, принеся имениннику игрушку, другим детишкам давали по прянику или шоколадке. Игрушку-то есть не будешь, и приходилось виновнику торжества просить поделиться вкуснятиной, после чего игрушка становилась как бы общей, ведь с ним-то поделились! А в детском восприятии денежный эквивалент не учитывается. И так как все идет от первых дней жизни, детская ревность порождает одну, а то и три «дочери»: супружескую ревность, зависть и обидчивость. А эти качества способны испортить жизнь не только «хозяину», но и всем его близким, и, значит, первостепенная задача родителей – не дать укорениться в маленьком человеке вышеуказанному пороку. К сожалению, очень часто родители, особенно мамы, не только не борются, а тщательно взращивают эти ростки ревности, всем своим поведением показывая, что он самый главный и любимый, а когда появляется следующий «главный и любимый», «бывший», естественно, ревнует. В случае же, когда он так и остается главным и единственным, он вырастает эгоистом. А ведь этого легко избежать! Вот, помню, когда у нас появилась маленькая сестренка, мама, вынеся ее во двор, говорила нам с сестрой: «Вы посмотрите за этим чудом, пока я управлюсь». И когда «это чудо» начинало плакать или, будучи постарше, кричать, мама не бросала все и не бежала сюсюкать с ней. Соску в рот сунуть или пеленки поменять пока еще ничего не умеющему существу мы и сами сможем. У мамы и без этого хватало забот: накормить-напоить теленка, свиней, уточек, курочек, ведь это они нам дают яйца и мясо. Ну а самый главный в доме папа – ведь это он весь день работает, чтобы нас всех прокормить, и подарки покупает нам и маме. Зато мама знает много сказок, которые читает нам перед сном. Да, хорошо было, а сейчас телевизор и интернет крадут родительское время у детей.

Так о чем это я? Ах да, если бы все родители воспитывали своих детей правильно, то правители всех стран больше бы заботились о своем народе. И не было бы столько обездоленных, и этого лагеря беженцев, возле которого я со своими спутниками сейчас нахожусь, и который является самым большим в мире, в нем обитает 50 тысяч человек. Опекает беженцев тайское правительство и еще какие-то международные организации. Таиланд все-таки хорошая страна. Какой еще народ станет бескорыстно кормить такую прорву посторонних людей?!

К территории лагеря мы подъехали на попутке с полицейским за рулем (он направлялся дальше, в деревню к родственникам). Пока мы ехали вдоль многокилометровой изгороди из колючей проволоки, он объяснил, что войти на территорию лагеря мы сможем, только получив специальное разрешение от старосты коммуны. Сами же бирманские беженцы входят и выходят беспрепятственно, отмечаясь на воротах. Как я понял из разговора с водителем, многие из беженцев днем подрабатывают, выполняя черновые работы, как гастарбайтеры в России. Сходство это усиливает и тот факт, что они иногда помогают обзавестись детьми одиноким таиландским женщинам (коих, как и россиянок, намного больше мужчин). Однако формально они могут пожениться только через год нахождения в лагере. Именно через год ЮНЕСКО или ООН, не знаю точно, после всех проверок, выдает им специальный паспорт. С этого момента человек может легально работать и не обязан каждую ночь возвращаться в лагерь.

Поселение беженцев занимает огромную площадь в холмистой местности, застроено маленькими домиками с пальмовыми крышами. Судя по всему, в домиках живут по нескольку человек, но, надеюсь, в тесноте, да не в обиде. Насколько я понял из разговоров с местными жителями, они не озлобленны, хотя и счастливыми их не назовешь. При желании я, наверное, смог бы договориться о пропуске, но мне показалось неэтичным ходить среди этих людей и снимать на видео, да к тому же поселенцы потянулись к церквушке, что стояла там же за забором. Да, в их положении больше приходится уповать на Бога, чем на себя самого. Когда мы сюда приехали, то выгрузили рюкзаки из машины, рассчитывая уехать на следующей попутке, но полицейский, пока я общался с местной учительницей-бирманкой, куда-то позвонил и затем стал возиться с машиной, доливая масло, подкачивая колеса и прочее. Я думаю, он сообщил начальству, и то порекомендовало ему не оставлять нас здесь одних. В итоге мы опять загрузились в его пикап, и он, проехав мимо своей деревни, привез нас к пещере и с рук на руки сдал охраннику национального парка. Охранник пытался напроситься к нам проводником по пещере, куда втекает небольшая река, но я отказался, так как, судя по карте, в пещере мог заблудиться только первоклассник.

До темноты мы успели обследовать пещеру, оставив рюкзаки у охранника, и, вернувшись, разбить лагерь на берегу возле кукурузного поля. Вскоре, к нам пришли гости – подростки из ближайшей деревни, и мы угостили их чаем. В ответ они пытались угостить нас самокрутками из табачных листьев, которые они курили довольно часто. Когда я сделал замечание самому младшему, десятилетнему пареньку, показав жестами, что если будет курить, то не вырастет, они все рассмеялись. Да, этим их тут не напугаешь – в этой деревне проживает какое-то малорослое племя. Вскоре подошел местный учитель английского (не завидую я его ученикам!) и на малопонятном языке предложил нам пойти к нему в гости. Мои спутники уже поставили палатки, да и вещи оставлять без присмотра побоялись, поэтому решили остаться. Я же принял приглашение, так как все равно собирался спать под открытым небом, к тому же батарея в камере требовала подзарядки. Перед уходом я предупредил, что не стоит беспокоиться, если я не приду ночевать, ибо предчувствовал, что меня оставят у кого-нибудь дома. Так и получилось – меня пригласили к себе брат и сестра, живущие на другом конце деревни, сказав, что их старенькие родители, прожившие здесь всю жизнь, никогда не видели белого человека. «По улицам слона водили…». Знакомая тема, правда я не думал, что в Таиланде есть люди, ни разу не видевшие европейских туристов. Утром я дошел до единственного дома с электрогенератором, где оставлял на подзарядку камеру, потом до ребят, и по пути обратил внимание, что лица почти всех женщин и детей покрыты тальком. Видимо, здесь есть какая-то кожная болезнь, от которой эта присыпка помогает. А вот мужчины и женщины, которые курят трубки, тальком не пользуются, видимо, никотин как-то предохраняет их кожу. Видел я и пару подвыпивших мужчин, а также женщин, жующих бетель. Часть домов стоят на сваях, но с наводнением это не связанно, просто в тени под домом легче переносить полуденную жару. Крыши домов покрыты большими пальмовыми листьями, так же, как и в лагере беженцев-бирманцев. На улицах продают свежую рыбу, покрытую навозными мухами. А вот на мясе птицы плотность мушиного населения была пореже, видимо, мухи тоже считают, что рыбу есть полезнее. Положившись на вкус мух, я купил одну рыбину, и, пока ребята собирали палатки, я запек ее на костре, так как в котелке варились кукурузные початки с соседнего поля.

Изучив карту, мы обнаружили водопад и решили добраться до него. Несколько попуток, затем 7 километров по тропинке, ныряющей с холма на холм, и вот мы у водопада. На туристических проспектах он, конечно, выглядит более впечатляюще, но ничего, зато пешком прогулялись в тишине. Спать улеглись здесь же, но сперва пришлось с часок потрудиться, очищая площадку от крупных и мелких камней. Ребятам здесь понравилось, и они предлагали остаться еще на одну ночь, но тогда нам пришлось бы поголодать, так как не было запасов продуктов. В густонаселенном Таиланде нет смысла таскать лишнюю тяжесть – суточного запаса вполне достаточно.

Вернувшись на дорогу, мы решили оставить намерение попасть в Мьянму на другом пограничном переходе, а оставшееся время больше ходить пешком по не затоптанным туристами местам. Несколько дней мы так и делали, и нам всем это понравилось. Но нам пришлось выбираться ближе к цивилизации. Дело в том, что Дима по моему примеру все время ходил босиком, но его ступни, не привыкшие к таким испытаниям, доставили боль ему и хлопот нам. Первую стадию привыкания к камушкам он прошел, но его кожа не выдержала температурного режима. В общем, от ходьбы по горячему асфальту возникли водяные, затем кровяные мозоли, один из которых прорвался внутрь. Пришлось обратиться в больницу в глухой деревушке. Диме сделали операцию, выдали антибиотиков и перевязочный материал, и все это совершенно бесплатно! Я, было, подумал, что деньги за лечение не взяли, проявляя бескорыстие и гостеприимство, но врач объяснила, что медицина в Таиланде бесплатная, хотя есть и частные платные клиники. Возможно, девушка просто не знала, что на иностранцев это правило не распространяется, иначе как понимать то, что в Паттае туристы вынуждены платить за каждое посещение врача? Ну, да ладно, спасибо доктору, а нам лучше поскорее выбираться из этих мест. И дело не в Диминой ноге, а в том, что во дворе Гульнара увидела мальчика, которого знобило, несмотря на жару, и его кожа была покрыта водянистыми пузырьками. Я не стал пугать своих спутников сообщением, что это симптомы лихорадки Денге, когда человек болеет ею не в первый раз. Я сам не болел, как говорят, Бог миловал. Но вот Антон Дряничкин, у которого мы ночевали в Бангкоке, перенес ее дважды. Кстати, он, положившись на свою медицинскую страховку, лег в дорогой госпиталь, а потом выяснилось, что лечение тропических инфекций эта страховка не покрывает. Пришлось ему выложить, по-моему, больше, чем тысячу долларов. Но вернемся к нашей группе. Мы решили потихоньку возвращаться в Бангкок. Дима хромал, что замедляло наше пешеходное движение. Но зато сердобольные водители стали останавливаться даже тогда, когда мы не голосовали. Как же не помочь хромому! По дороге мы заночевали у одного водопада и в нескольких храмах. Последнюю ночь мы провели в том храме, где монахи отпугивали комаров пивом, так как я забыл там чайник.