Таким образом, после того, как он стал вождём NSDAP, Гитлер продолжал ездить в Берлин для получения денег от сторонников пангерманизма. Он также с удовольствием принимал деньги от Леманна. За пределами этого он держал дистанцию от них, даже хотя издатель раз за разом всячески старался поддерживать его. Гитлер гораздо меньше интересовался Леманном, чем последний был заинтересован в нём; однако вследствие его постоянной вежливости к Леманну легко переоценить значимость таких людей, как Леманн, для Гитлера. Это была того же рода обманчивая вежливость, которую Гитлер будет выражать к баронессе Лили фон Абегг, что приведёт к тому, что аристократка пожертвует свой дом в Мюнхене в пользу NSDAP, даже хотя за её спиной Гитлер станет язвительно говорить про неё: «Её муж прыгнул в озеро Кёнигзее, что не удивительно». Гитлер будет говорить своим товарищам в военной ставке в феврале 1942 года: «Я сделал бы то же самое! У неё было только двое поклонников, один из них умер, а другой сошёл с ума!»

Юлиус Фридрих Леманн был наиболее важной движущей силой Пангерманской Лиги в Мюнхене, и он также был одним из наиболее важных членов Общества Туле во времена его расцвета. Родившийся в 1864 году в Цюрихе у немецких родителей и бывший гражданином Швейцарии, Леманн, пока рос, был одним из многих протестантских не-баварцев, которые сделали Мюнхен своим домом и кто стал поддерживать зарождающуюся DAP/NSDAP. Он основал свой собственный издательский дом в столице Баварии, и затем в марте 1920 года он вступил в партию, в то же время также оставаясь членом консервативной Немецкой Национальной Народной партии.

Сдержанная реакция Гитлера на Леманна определённо не была результатом их различных взглядов на антисемитизм, поскольку отношение издателя к евреям несомненно соответствовало юдофобии Гитлера. Даже жена Леманна, Мелания, несмотря на свои собственные националистические взгляды, была испугана одержимостью своего мужа антисемитизмом. 11 сентября 1919 года она написала в своём дневнике, что только что прочла «в свободное время книгу против евреев — Judas Schuldbuch („Книга вины и долгов Иуды“)», добавляя: «Юлиус как раз работает так много в области антисемитизма. Я нахожу эти односторонние обличительные речи ужасающими. Я вижу, что да, чрезмерная власть иудаизма должна быть обуздана, так, чтобы их доминирование в прессе не разрушало наших людей, но я просто не могу это выносить, и это противоречит моему сокровенному чувству справедливости — делать евреев ответственными за наши текущие невзгоды и за всё, что было вызвано нашей германской слабостью и недостатком патриотизма и национальной гордости. […] Для Юлиуса и для меня представляет трудность в отношении этого вопроса, что у нас нет полного согласия. Он нападает со всей предвзятостью и безразличием авангарда на противника».

Леманн — чей издательский дом специализировался на медицине, расовой гигиене, расовой теории, антисемитизме, а также на военно-морских и военных областях — определённо думал, что книги, которые он публиковал, будут представлять большой интерес для Гитлера. Сегодня в Библиотеке конгресса в Вашингтоне, округ Колумбия содержатся приблизительно 1200 сохранившихся книг из личной библиотеки Гитлера, которая к 1945 году состояла примерно из 16 000 наименований, включая четыре книги, опубликованные Леманном до 1924 года, на которых имеется написанная от руки дарственная надпись Гитлеру. Невозможно сказать, сколько всего книг Леманн послал Гитлеру до этого года. Однако сохранившиеся экземпляры книг, которые Леманн дал ему, равно как и другие, которые Гитлер либо купил сам, либо они были даны ему другими людьми, проявляют читательские предпочтения Гитлера между концом Первой мировой войны и его попыткой переворота в ноябре 1923 года и тем самым проливают свет на его эволюционирующие политические идеи.

Гитлер регулярно посылал вежливые, но формальные записки Леманну, благодаря его за посылаемые им книги, но сохранял дистанцию. В середине 1920-х он всё ещё обращался к нему формально как «Высокоуважаемый господин Леманн!» Похоже, что Гитлер в своей комнате на Тирштрассе оставлял непрочитанными большинство книг, которые Леманн посылал ему. Действительно, большинство книг, полученных им от Леманна или других людей до 1923 года, не имеют ни пометок, ни вида изрядно зачитанных книг. Из четырёх сохранившихся книг, посланных Леманном, только первые тридцать страниц книги Гуго Кершнаве — сборника военных мемуаров австрийских ветеранов Первой мировой войны — несут видимые следы того, что они были прочитаны, хотя три остальные книги были более политическими по сути и включали наиболее известную книгу по расовой теории, опубликованную на немецком языке в двадцатом веке: Rassenkunde des deutschen Volkes («Расовая наука немецкого народа») Ганса Гюнтера. Если Гитлер читал посылаемое ему Леманном, то это, скорее всего, были военные мемуары и военно-морские календари, чем книги по радикальной теории. Например, Гитлер писал ему в 1931 году: «Моя сердечная благодарность Вам за присланные последние издания Вашего издательского дома, некоторые из которых я прочитал с большим интересом. Статистические сборники всегда имеют для меня особенную ценность, как в этом случае „Справочник по военно-воздушным силам“».

Единственный раз, когда, похоже, Гитлер написал Леманну длинное письмо, это когда 13 апреля 1931 года, полагая, что он находится под атакой со стороны Пангерманской Лиги, надеялся, что издатель вмешается от своего имени. «Если я стал выступать против деятельности Пангерманской Лиги или её прессы, то это сделано просто по причине того, что я не желаю сидеть за одним столом с этими силами в будущем, которые при первом удобном случае и благоприятной возможности предадут меня столь бесчестным образом». Он добавит: «Но у меня всё ещё имеется слабая надежда, что даже в Пангерманской Лиге возможно всё же есть несколько человек, которые могут подвергнуть сомнению точность, полезность и благопристойность Deutsche Zeitung [газеты Пангерманской Лиги]».

В течение 1930-х, хотя Леманн и он жили в одном городе, и несмотря на то, что его партии в то время почти всегда недоставало денег, у Гитлера не было интереса в общении с человеком, который был, возможно, его самым большим финансовым спонсором в Мюнхене в начальные годы NSDAP. Когда Леманн писал Гитлеру письмо на смертном одре 12 марта 1935 года, он ссылался на личную встречу, которая у них была в 1923 году, в таких словах, которые указывают на то, что личное взаимодействие между Гитлером и им было необычным событием: «12 лет назад Вы нанесли мне визит в моём издательском доме, и я использовал эту возможность тогда обратиться к Вам лично». Отсутствие регулярных встреч Гитлера и наиболее значительного мюнхенского издателя книг по правой расовой теории было бы чрезвычайно странным, если бы у Гитлера не было презрения к людям, которых он соотносил, по праву или ошибочно, с видением партии Харрера. Однако его старание держать Леманна на дистанции могло также иметь другую причину.

Странным образом, но до написания Mein Kampf Гитлер никогда не проявлял какого-либо настоящего интереса к расовой теории. Для него раса была интересна только как инструмент, с помощью которого создаётся противопоставление между евреями и «ариями». Это позволяло ему говорить о вредном влиянии евреев в распространении финансового капитализма и большевизма практически таким же образом, как Чемберлен говорил о расе. Гитлер не выказывал большого интереса к «чёрной» или «жёлтой» расам.

В отличие от более поздних изданий книги Ганса Гюнтера Rassenkunde des deutschen Volkes («Расовая наука немецкого народа»), которые имеются среди сохранившихся книг Гитлера в Библиотеке Конгресса, издание 1923 года книги Гюнтера, которое Леманн дал Гитлеру, не несёт видимых следов того, что книга была исчерпывающе прочтена. Гюнтер, литературный филолог из Фрайбурга в юго-западной Германии, ставший социальным антропологом, впервые опубликовал «Расовую науку» в предыдущем году. Книга, включавшая более пятисот иллюстраций, изображает в графических деталях расовую иерархию с нордической расой наверху, и приписывает характеристики, равно как и телесные черты, каждой расе. В будущем идеи Гюнтера нанесут глубокий отпечаток и на Гитлера, и на политику, относящуюся к «расовой чистоте», проводившуюся Третьим Рейхом, включая результирующий Холокост. Однако пока её воздействие на Гитлера было ограниченным, даже хотя в угоду тем людям в партии, что были одержимы расовыми идеями, книга Гюнтера была включена в список из сорока одной книги, что были перечислены как рекомендованные для чтения, на обратной стороне членского билета NSDAP, напечатанного в 1923 году. В то время, когда Гитлер поддерживал альянс с русскими монархистами и присоединился к взгляду на арийскую традицию, который оставлял место для греческих и римских традиций, идеи Гюнтера имели для него ограниченную привлекательность.

Ещё меньше интереса Гитлер проявлял к работам по нордическому оккультизму и мистицизму. Иногда сторонники давали ему книги по оккультизму или другие печатные произведения, в которые они вписывали посвящения, содержавшие ссылки на оккультизм. Например, на его день рождения в 1921 году Бабетт Штайнингер, доктор, специализировавшаяся на болезнях лёгких, вступившая в NSDAP в самом начале, дала ему копию Nationalismus («Национализм») бенгалийского писателя Рабиндраната Тагора, в которую она вписала слова: «Iogare, wodan wigiponar. Господину Адольфу Гитлеру, моему дорогому Арманскому брату». Обращаясь к Гитлеру как к её «Арманскому брату», она равнялась на австрийского оккультиста Гвидо фон Листа.

Мы не можем знать, как много из книги Тагора прочёл Гитлер. Однако та страница в книге, что обсуждает «проблему расы» явно была прочитана, поскольку на ней есть маленькая дыра, отремонтированная и снова покрытая. Что бы Гитлер ни извлёк из обсуждения расы бенгалийского писателя, факт, что Штайнингер дала книгу Гитлеру, наводит на мысль, что люди, лично знавшие в 1921 году Гитлера, не ассоциировали с ним в то время расизм Гюнтера. «Но с начала нашей истории Индия всегда ясно видела свою проблему — расовую проблему», — писал Рабиндранат Тагор. Тагор полагал, что различные расы должны найти способ жить друг с другом. «[Индия] искала способы сосуществования для различных рас, возможность сохранять реальные различия там, где они существуют, и, тем не менее, находить взаимопонимание. Это взаимопонимание было найдено нашими чтимыми святыми людьми, такими как Нанак, Кабир, Чайтанья и другими — которые проповедовали тождество Бога всем расам Индии».

В дополнение к книге, которая была опубликована в 1921 году как часть серии про алхимию, Каббалу (еврейская эзотерическая идея), масонство, ведьм и дьяволов, Гитлеру значительное количество изданий об оккультистских и других идеях дали энтузиасты доисторического германского прошлого. Однако он не озаботился изучением рун и доисторических языческих культов, и он не стремился к возрождению древнего германского прошлого. Гитлер верил, по крайней мере вначале, скорее в арийскую теорию, чем в специфическую нордическую традицию. Его арийство влекло за собой веру в превосходство европейцев, которое, как упоминалось ранее, было основано на эллинской и римской традициях. Его отрицание нордических культов было также эстетическим, поскольку в сфере искусств он также видел себя в традициях Греции и Рима. Гитлер любил искусство эпохи Возрождения, и он любил оперы Верди почти так же сильно, как он обожал оперы Вагнера.

В Mein Kampf Гитлер станет набрасываться на людей, интересующихся оккультизмом и мистицизмом: «В целом даже тогда, а также и в последующее время, я должен был снова и снова предостерегать о тех странствующих народных грамотеях, чьи позитивные достижения всегда равны нулю, но чьё самомнение едва ли может быть превзойдено». Его нападение на одержимых доисторической Германией следует рассматривать как напористую атаку на Общество Туле и на тех, кто пытался внедрить концепцию Туле при строительстве DAP/NSDAP: «Столь же мало, как бизнесмен, деятельность которого в течение сорока лет методично разрушала большое дело, подходит на роль основателя нового, так и такая группа древних старцев (которые в то же самое время обесценили великую идею и омертвили её) подходит для лидерства нового и молодого движения!» Гитлер продолжал:

Интерес Гитлера к германскому прошлому был чрезвычайно избирательным и носил скорее исторический, чем квази-религиозный характер. Например, в Mein Kampf он станет прославлять «германскую демократию», то есть выборы вождя с высочайшей властью в сравнении с парламентской демократией западного типа.

Несмотря на ограниченный интерес Гитлера к некоторым из присланных ему книг, он тем не менее был книгочеем. Его страстью с поры взросления в деревенской Австрии было чтение. Он не проявлял интереса к художественной литературе, предпочитая историю, военное дело, искусство, архитектуру, технологию и инженерное искусство, до некоторой степени философию и превыше всего энциклопедические статьи. Как выразился Эссер, основной интерес Гитлера в чтении был в «современной политической истории того времени. […] В действительности, никаких произведений идеологической природы, но исторические интерпретации. Например, он никогда не занимался произведениями социо-революционеров, Маркса, Энгельса и так далее». Вдобавок, «Он очень пристрастился к чтению исторических произведений. Он приобрел для себя все работы о Фридрихе Великом, затем о принце Ойген [Евгении]. Затем всё по военной истории Первой мировой войны. […] Я также полагаю, что у него был [Леопольд фон] Ранке. И у него был Шопенгауэр». Гитлер также старался прочитать всё, что он мог достать про Вагнера. Свидетельство Эссера подтверждает, что до 1923 года интерес Гитлера к расизму и социальному дарвинизму был ограниченным: «Он также не читал Дарвина. Только впоследствии он познакомился с Дарвином. Это всё произошло после 1923 года. До того это всё было по истории. Военная история и историческая тематика».

Книги из личной библиотеки Гитлера в Библиотеке Конгресса, которые были опубликованы до его вступления в DAP и те, которые он, скорее всего, приобрёл сам, подтверждают, что его основной интерес был в истории и искусстве. Они включали историю Французской революции, историю фортификации Страсбурга, книгу о встрече немцев с Ренессансом в Италии, архитектурные планы для муниципального театра Кракова, путеводитель по искусству Брюсселя и сборник карикатур на Бисмарка. Кроме того, у Гитлера была книга, опубликованная в 1900 году, которая сейчас принадлежит университету Брауна, об истории Траунштайна в девятнадцатом веке, которую предположительно он купил во время своей службы в городе зимой 1918–1919 года. Из книг, хранящихся в Библиотеке Конгресса, сборник карикатур, похоже, читался больше всего, в то время как из книг по оккультизму и по расовой теории, которые были даны Гитлеру между его вхождением в политику и 1923 годом, выглядят так, как если бы они лежали на полке нечитанными.

Его ранняя антибританская враждебность, между тем, также нашла своё выражение в другой из его книг, «Книга вины Англии в порабощении мира в 77 стихотворениях» (Englands Schuldbuch der Weltversklavung in 77 Gedichten) Адолара Эрдманна, опубликованную в 1919 году. Другим индикатором предпочтений Гитлера книг по истории и по текущим делам состоит в том факте, что между 1919 и 1921 годом он брал различные книги по истории, политическим и социальным идеям и антисемитизму в библиотеке с правым уклоном в Мюнхене. Он также брал на время книги у своих товарищей, склоняясь к книгам по истории Французской революции и о Фридрихе Великом.

Гитлер редко читал книгу от корки до корки. Вместо того, чтобы стараться понять текст в его собственных терминах и во всей его сложности, он пролистывал работы по философии и политическим идеям, ища подтверждения своих возникающих идей, новых вдохновений, или фразы, которые выразили бы его идеи лучше, чем он мог это делать ранее. У него был ум пытливого самоучки. Заманчиво посмеяться над стилем чтения Гитлера, хотя его техника в одинаковой мере обычна среди людей с более мягкими политическими идеями.

Каковы были результат и назначение его стиля чтения? Он был предназначен прежде всего и более всего для подтверждения его существовавших прежде идей. Его чтение вдохновлялось склонностью к подтверждению. Он погружался в книги и выходил из них, чтобы искать идеи, подтверждающие его убеждения, в то же время игнорируя или преуменьшая значимость противоречащих идей. Это объясняет, почему Гитлер так же, как люди на противоположном конце политического спектра станут обращаться к работам Иммануила Канта, Фридриха Ницше и других философов для оправдания конкурирующих мировоззрений, у которых мало общего, если оно вообще имеется. И вот почему так трудно измерить относительную важность влияния на Гитлера печатных изданий, с которыми он был знаком. В то время как достаточно легко найти отзвуки работ различных писателей и мыслителей в его речах и статьях, гораздо труднее различить влияния, которые на самом деле сформировали Гитлера, от тех, к которым он впоследствии обратился, ища подтверждения.