– Твоим именем, Стар. Конечно. Я ведь к тебе с очень серьёзным делом. Гонцами переговоры вести долго, вот сам и размялся, – Лар опять отечески похлопал сначала локоть Стара, потом чухину руку, застывшую с зажатым хлебцем на полпути к её миске. 

– Что за дело? – сухо отозвался Стар, отодвигая локоть и глядясь в кубок.

Чуха положила хлебец возле своей миски и даже дыхание притаила. Воевода, словно не замечая, как задет чужим самоуправством в своих владениях его бывший сотник, ни позы, ни тона не переменил:

– Порубежье подмоги ждёт. Тёща твоя с Сершем напрямки в столицу наладились. Его дружина с ним. Дозоры с Гряды не снять. Так что это просто здорово, что я тебя застал! Посмотри, там в бочурке квасок остался? Ага… Аргус и все его старшие боевые маги выехали на погребение. Сам понимаешь, Собор – это ж не только твой учитель… В общем, пока в столице всю наличную главную магию взвешивают-перевешивают, на засеках пусто, а цанги времени зря не теряют. Кроме твоих сотен, ну, сколь выделишь, помочь некому.

Стар скромничал, говоря лишь о десятке подвластных ему боевых заклятий. По-прежнему не глядя на Лара, всё так же тихо, но твёрдо сказал:

– Сейчас свяжусь со столицей – подмога будет, – и пальцем начертил в воздухе перед собой большую замысловатую руну, тут же раскалившуюся докрасна, сунул в неё руку, вытащил Блюдце, взялся за настройку.

Руна померцала и погасла, расплылась лёгким дымным облачком. Лар, разгоняя его, помахал над столом ладонью, проворчал:

– Дымить-то было не к спеху. Послал бы кого принести… Я так полагаю, что как раз столицу он тревожить и не собирался. Раз сюда сигналил. Но и тебя легко понять. Был бы холостой, ты, конечно, и сам бы слетал, помог Дэлу, я знаю.

Задрожавшая, ожившая было гладь Блюдца опять помертвела.

– Ты хочешь сказать, Аргус его совсем без локков оставил? Начисто?

– Да не просто хочу, я толкую тебе это! Ему не пара сотен – дружина нужна… День-другой твой Дэл ещё продержит. Потом должна прийти подмога. Ты приказывай, не тяни. Я к вам вот этого своего гонца пристрою. А нет, так ты с Никтусом связывайся, конечно, докладывай, пусть днём позже, а стрелков каких-никаких наскребёт и отправит, но я ждать не могу. Я пообещался сегодня до вечера добрую дружину выслать. Лечу с севера часть охранных дозоров снимать. Гостью твою, извини, забираю. У меня теперь каждый боец на счету.

Лар отодвинул квас, поднялся, Яромира за ним, спросил:

– Ну, так что решишь, как твоим там внизу передать: продолжать кувыркаться или строиться к походу в Крепость?

– Сам построю.

Страшные когти мерно скребли древнюю брусчатку главной площади детинца. Проходил чёрный гвардейский дозор державного дома, проходили приграничные чёрные и зелёные дружины Серша, проходили дружины владетельных домов Заграничья, проходила серебряная дружина Порубежья. Роскошные погребальные дроги. Главные ведуны наиболее почитаемых духов, жрецы набольших храмов, стая безликих под тёмными платами владетельных чин, высшие маги. И опять гвардейский дозор. Старшие маги всех школ и стихий, личная гвардия Аргуса, ещё дружины владетельных домов, предводители цехов и торговых кругов…

Хозяева Мира двигались скорбно, пристойно, размышляя о грядущих переменах, прикидывая выгоды или продумывая пути избежания опалы, гадая о своём завтрашнем месте в новом чиновном уложении. Двигались слаженно, но, по большей части, испытывая отчуждённость, настороженность, даже неприязнь друг к другу. Желая конца недругам, движущимся в том же церемонном потоке, мало думая о собственной кончине, меньше всего – о самом таинстве смерти, и уж совсем не думая о той, ради кого влились в это слаженное движение к огромному погребальному костру.

Всего несколькими часами назад, взметая полами плащей цветочные лепестки, усыпавшие все дворцовые переходы, рассекая шипами боевых подковок дорогое вощёное дерево, Аргус и его свита, состоящая из боевого кварта, прошли через приказную часть дворца, в малый тронный зал, где собрались высшие маги.

Никтус с распростёртыми объятиями двинулся навстречу. Но синяя змейка колдовского огня пробежала между владельцем соборных покоев и порубежными гостями. Пробежала и угасла, остановив эту неубедительную попытку проявления радушия, оставив тёмную борозду на светлых плитах пола и отделив вошедших от восседавших возле пустого трона.

– Мне некогда состязаться с тобой в лицемерии, Никтус, оно у тебя безгранично. У меня и так предостаточно дел в столице. Я хочу знать о последних решениях Собора, принятых без моего ведома. И отменить их, если они мне не подходят. Что скажешь, Тимус?

– Что я скажу? Я ждал Хатимана. Он прислал мне свиток двустиший. Тогда я жду своего лучшего ученика. Он опаздывает, но, врываясь на заседание Собора, вместо приветствия, пачкает пол молниями. Я жду свою единственную ученицу. И она опаздывает. Что тоже нехорошо, но извинительно женщине. А то решение, что мы приняли без тебя, и к которому я очень прошу тебя присоединиться, мне бы хотелось торжественно огласить при ней. Если мои пожелания хоть что-либо для тебя значат… Может, присядешь с нами? Ты совсем перестал бывать на высших встречах Собора. Я только что послал за ней. Подождём…