Ученик не уходил. Смотрел выжидающе.

– Чего ещё ты от меня ждёшь?

– Раз всех магов берёшь, можно ждать интересного развития событий в столице. Мне не хотелось бы остаться в стороне. Я – ри Эль.

– Вот и держи Порубежье! Он не хочет… Я тоже не хочу быть в стороне. Да придётся. Пока. Для того и войско беру, чтоб на интересные события там никто не рассчитывал. Ясно? – Аргус зло вонзил резаки один за другим в край ларя и добавил язвительно, – А если дружка своего захотелось заменить возле венценосной преемницы, так для этого Межгранье не обязательно…

Дэл сдержанно отозвался:

– Сам знаю. Я о другом. Я правильно понял, что для счётов не время? – Аргус кивнул. – Всех боевых магов на Собор ты берёшь вместо Хатимана, ясно. Ясно, чего ждать здесь. У кого мне людей брать, если что?

– Лар даст. – Аргус сгрёб торчащие резаки. – Серша посвящать ни к чему. Лар при нём к Блюдцу и не подойдёт. – Выбрал один из них, приладил в потайную петлю. – Так что гонцом, конечно, дольше, тут загодя надо, чуть ли не сейчас, но вернее. Если Блюдцем – то попозже… А венценосному дому привет от тебя передам, само собой. Сие – политика… Иди, командуй. Можешь не провожать.

Командовать было, собственно, некем. На третьей засеке, откуда, бывало, дюжина за дюжиной взмывали серебристые кварты огненосных дозоров, магов осталось всего ничего. Да и те были необстрелянными новичками. Все сотники витязей и первых-из-старших ухов, правда, оказались на своих местах. Встретили по уставу, но глядели хмуро. Никто не спрашивал, какими перестроениями и колдовскими ухищрениями, случись вдруг бой, создавать видимость наличия всех локков Аргусовой гвардии. Потому что мало ту видимость создать – надо выставить реальный, равноценный огненосному, заслон. Что значит, биться только "вручную", понимали все.

На пятой не хмурились. Здесь и раньше обходились без магов на локках. Стрелковая вольница ухов, располагавшаяся в труднопроходимых для цангов лесах, всегда довольствовалась собственными колдовскими познаниями. Как подозревали на других засеках, познания эти были немалыми – пятую цанги тревожили меньше всего, тогда как на такую же густолесную первую, как и на третью, хранимую, в основном, чухами, пёрли и пёрли без конца. Однако ухи пятой тоже не прохлаждались. И здесь случались жестокие бои. К тому же стрелков отсюда постоянно рассылали по разным засекам и схоронкам – в подмогу. А сейчас все ухи были при деле – навострив самострелы и рассевшись по схоронкам, недреманно бдели. Пичуга сам вынес Дэла к сборному месту – на знакомую крохотную полянку. Илон, бесшумно выступил из зарослей навстречу, приветливо улыбаясь, поинтересовался:

– Ты уже начальник или пока так завернул?

– Уже.

Илон перестал почёсывать розовое пушистое пузико маленького кролля, выпустил зверька из рук. Тот, разомлевший от ласки и беспечно дремавший на тёплой ладони, а то вдруг шмякнувшийся оземь, возмущённо вякнул и шмыгнул в кусты.

– Тогда тебе не я, старший дозорный нужен?

– А где он?

– Посты полетел проверить. Найти, прислать?

– Раз делом занят, беспокоить не буду. Понадобится – дам знать, найдёшь и пришлёшь…

На четвёртой лениво, без воодушевления, пытали торговца-перебежчика. Толку от него было мало. Взятый перед ним разведчиками язык оказался куда осведомлённее и разговорчивее. Как бы то ни было, по всему выходило, что обескровленный в последнем сражении враг о послаблении на границе уже знает и спешно готовится нанести удар. А потому все имеющиеся в наличии маги, создав себе двойников, отправились в обманный облёт переднего края.

На иных засеках пришлось дать хороший нагоняй сотникам. То караульные, снялись со схоронок, побросав без присмотра громко пасущихся шумилок, и беспечно следили за гонками прыгов, отловленных тут же, в лесной луже. То дозорные, не спросясь, свернули с предписанного лётного пути и незнамо куда отлучились – "кваску испить". То сам сотник, расхолаживая бойцов, задремал в тенистых кустах…

В общем, золотой стрелой промчавшись над передовой, подняв в воздух всех оставшихся локков с их наспех сотворёнными двойниками, то есть, просигналив цангам о непрестанной готовности их встретить, и приведя в ту надлежащую готовность к бою все засеки, Дэл вернулся в Крепость с сознанием исполненного долга. Приказал подать Ниэль и обед от Рыжей Тони прямо в воеводские покои и засел за изучение новых заклятий из открывшихся ему секретных свитков держателя.

На рассвете, разглядев мутным взором, будто сквозь тёмную пелену, в подсунутом Тимусом Блюдце знакомую фигуру и услышав любимый голос: "Вылетаю к тебе", – венценосная чина, да не познает она страданий, успокоено забылась. Но уже через час, вынырнув из забытья, велела сменить пропахшие целебными снадобьями подушки и подать чистое бельё. Чуть отдышавшись от тех перемен, с великой бережностью исполненных заботливыми чомами, попросила их умыть-одеть себя и убрать получше потускневшие от болестей волосы. Очнувшись в следующий раз, ощупав худыми пальцами наряды, хрустящие золотым шитьём, и самоцветы венца, слабым голосом распорядилась привести в порядок покои и парадное крыльцо в честь ожидаемого дорогого гостя да приготовить угощение. Некоторое время спустя, призвала магов и старшего управителя, пожелала добавить в дарственные ещё один охотничий домик, винокурню и пару мельниц. Протянула управителю дрожащую руку с перстнем – приложить к свитку, побеспокоилась о том, чтоб открыли забытые с ночи ставни. Никто не отозвался на это – окна давно были распахнуты настежь, а сама повелительница, сказав, опять забылась. Управитель тихо опустил её невесомую руку на покрывало, отошёл к магам, присел на лавку. Все ждали конца. Всем стало ясно, что долгожданный дорогой гость не поспеет.