6 млн иен (курс иены оставался стабильным в 1914–1924 годах) были эквивалентны 3 млн долл.
Отказ К. К. Миллера предоставить все имевшиеся у него средства в распоряжение Врангеля вызвал гневную телеграмму обычно сдержанного Гирса послу в Японии Крупенскому, в которой он обвинил финансового агента в нежелании поддерживать национальное движение. Крупенский, однако, вступился за отсутствовавшего в тот момент в Японии Миллера:
Миллер нисколько не уклоняется от совместной работы на пользу общего дела, особенно с правительством Врангеля, коему он, как и все мы, горячо сочувствует. Но я вполне понимаю, что возложенная на него тяжелая ответственность, которой он считает себя по совести связанным, не позволяет ему по простому о том требованию предоставить распоряжение вверенными ему суммами другим лицам, каков бы ни был их личный авторитет, тем более, что ему совершенно неизвестно, израсходованы ли уже на государственные нужды находившиеся у этих лиц несравненно более крупные денежные средства.
Привлекли к воздействию на брата и генерала Евгения Карловича Миллера, бывшего командующего белыми войсками на Севере, а затем представителя Врангеля в Европе. Дружными усилиями кое-какие деньги «выдавить» из К. К. Миллера все же удалось. Он телеграфировал брату генералу Е. К. Миллеру:
Я неоднократно высказывал полную готовность оказывать финансовую поддержку правительству Врангеля предоставлением средств на определенные цели. В частности, немедленно перевожу Замену 100 000 фунтов для оплаты угля. Ввиду лежащей на мне ответственности, я ставлю лишь необходимым условием точное указание, на что в каждом отдельном случае требуются деньги и почему именно из моих кредитов. Считаю себя однако обязанным отклонять всякие посягательства на распоряжение вверенными мне суммами. Вместе с тем я никогда не имел в виду отказывать в содействии общему делу, важность которого всецело признаю.
Миллер напоминал о предыдущих переводах и предупреждал, что «ввиду современной политической обстановки на Дальнем Востоке и возможности возникновения здесь крупных и неотложных государственных потребностей» он «принужден заботиться о сохранении достаточных средств для их удовлетворения и относиться с крайней осторожностью» к расходованию вверенных ему сумм.
После того как декретом президента Китая с 1 сентября 1920 года российские дипломатическое и консульское представительства были закрыты, Миллер выплатил «ликвидационное» вознаграждение дипломатам. На это пошло несколько более 250 тыс. иен. Чиновникам выплачивали оклад за шесть месяцев, надбавки за дороговизну и т. д. Менее значительные суммы пошли на ликвидацию консульств в Гонконге, Сингапуре и Гирине, миссии в Сиаме и агентства Министерства торговли и промышленности в Шанхае.
Забегая вперед, надо сказать, что осторожность Миллера оказалась вполне оправданной, и Гирсу, как и Врангелю, впоследствии довелось это оценить. В то время как почти все средства Лондонского финансового агентства к концу 1920 года были израсходованы и после крымской катастрофы фон Замену нечем было помочь оказавшейся на чужбине армии, Миллер переводил крупные суммы на расселение врангелевского воинства, превратившегося в беженцев.
Вряд ли когда-нибудь удастся выяснить, на что атаман Семенов израсходовал золото на сумму свыше 43 млн руб. В своих воспоминаниях он не вдается в финансовые детали, однако мимоходом сообщает любопытные подробности. Так, барон Р. Ф. Унгерн фон Штернберг, командир «азиатского корпуса», отправленного Семеновым в Монголию, где атаман намеревался создать базу для борьбы с «Коминтерном» (и привлечь к этому делу монголов!), получил 7 млн зол. руб.
Под натиском Народно-революционной армии Дальневосточной республики (буферного государства, фактически контролировавшегося большевиками) в ноябре 1920 года семеновское воинство эвакуировалось из Забайкалья в Манчжурию, и атаман, как он сам утверждал, снабдил штаб своей армии «деньгами в золоте на весьма крупную сумму». Деньги предназначались на оплату перевозки армии по КВЖД и распределения между обществами взаимопомощи. «Это были последние денежные ресурсы, находившиеся в моем распоряжении», — утверждал Семенов. Однако через несколько страниц, будто позабыв о сказанном, он писал о финансировании подготовки свержения власти Приморского областного управления, которое возглавлял большевик В. Г. Антонов.
Надежды Семенова, пробравшегося из Читы во Владивосток, стать главой очередного «национального» правительства разбились о сопротивление ряда генералов, возглавлявших остатки Сибирской армии. Японские покровители устами генерала Таканаяги посоветовали атаману временно удалиться. Семенов уехал в Порт-Артур, откуда стал готовить переворот. На эти цели он израсходовал «значительные суммы денег». Возможно, правда, что эти средства не имели «золотого» происхождения, а были получены им из другого источника.
Однако его сотрудники (точнее, те, кого он считал таковыми) играли свою игру, и когда во Владивостоке 26 мая 1921 года произошел переворот, его организаторы братья Меркуловы предпочли сами возглавить новое Приамурское временное правительство, а не передавать власть атаману. Впрочем, кому быть у власти, в данном случае определяли японцы. Они решили придержать в резерве Семенова, имевшего одиозную репутацию. Между тем Приамурское правительство организовало так называемую Белоповстанческую армию из остатков семеновских и каппелевских войск. Атаману это должно было быть обидно вдвойне. Вскоре после переворота, приведшего Меркуловых к власти, А. И. Гучков так охарактеризовал известного ему лично главу нового правительства Спиридона Меркулова в письме к генералу Врангелю: «Делец дальневосточного типа, аферист, неглупый, ловкий, оборотистый, он в течение долгих лет исправлял должность неофициального представителя и ходатая по дальневосточным делам в Петрограде… Политически, не будучи особенно строго принципиален, он принадлежал к моей октябристской партии. Чем он сделался теперь, не знаю. Говорят, он сдвинулся далеко вправо. Во всяком случае, к социалистическим партиям он, несомненно, не примыкает. Думается, что он временный, даже кратковременный жилец у власти».
В последнем Гучков не ошибся. В июне 1922 года Меркуловы были вынуждены передать власть генералу М. К. Дитерихсу. Тот переименовал Белоповстанческую армию в Земскую рать, себя, соответственно, именовал воеводой, полки — дружинами. Основной административной единицей в Приморье стал при Дитерихсе церковный приход. Офицеры за глаза титуловали Дитерихса «Ваше преосвященство». Это была агония. 25 октября 1922 года Красная армия, временно взявшая себе «псевдоним» Народно-революционная, вступила во Владивосток.
Еще в сентябре 1921 года Семенов был вынужден уехать в Китай и перейти на положение эмигранта. Эти перемены в жизни атамана имели непосредственное отношение к судьбе остатков казенных средств в Японии.
Закупками различных материалов военного назначения ведал в Японии российский военный агент генерал М. П. Подтягин. В его распоряжении и оказалась часть денег, которые были выручены, видимо, от продажи золота, захваченного некогда атаманом Семеновым. «История вопроса» в изложении Подтягина выглядела следующим образом: В 1920 году прибывший в Японию представитель атамана Семенова генерал-майор Сыробоярский, озабочиваясь разысканием разного рода снабжения для Дальневосточной армии, обратился ко мне с просьбою о содействии к переуступке ему военного имущества, оставшегося не выданным Японским военным министерством от заказов Омского правительства вследствие недоплаты денег по контрактам. Всего за это имущество, оцениваемое на сумму в 5,5 миллиона иен, подлежало уплатить около 915 000 иен.
Осталось неясным, была ли урегулирована эта проблема; во всяком случае, сумму, достаточную для того, чтобы рассчитаться с Военным министерством Японии, Подтягину доставили.
22 сентября 1920 года чиновник Читинского отделения Госбанка Лосев передал военному агенту по поручению атамана Семенова 1400 тыс. иен «чеком на японский Государственный Банк, с оговоркою, что эти деньги выдаются из российских государственных средств». Деньги были помещены Подтягиным в банк «на общий счет других казенных денег».
По просьбам Семенова Подтягин тратил деньги «на разные нужды войсковых частей». Всего им было израсходовано почти 340 тыс. иен. Последняя выдача была произведена в апреле 1921 года, после чего Подтягин выплаты по указаниям Семенова прекратил. Он отказался выдать Семенову деньги по следующим мотивам: «1) Атаман Семенов, не будучи фактически Главнокомандующим вооруженных сил Дальневосточной Окраины, не имел права распоряжаться казенными деньгами; 2) указанная сумма денег продолжала оставаться связанной, в силу соглашения с японским правительством, для расплаты за сделанные заказы».
Но главной причиной, по которой Подтягин прекратил финансирование, было то, что он не хотел финансировать междоусобную борьбу различных антибольшевистских сил.
Возмущенный тем, что ему не выдаются переданные им же Подтягину деньги, Семенов подал на военного агента через своих представителей в суд. Подтягину «было предложено полицейской властью выделить оставшуюся от 1 400 000 иен сумму в размере 1 061 077 иен, каковая сумма была вследствие этого помещена на специальный фиксированный счет в Иокогама Спеси