Вновь и вновь Фрейд выражает Флиссу свою признательность за взятую тем на себя роль его первого слушателя и критика:
«Меня делает безмерно счастливым твое благосклонное согласие быть моим Другим… Я совершенно не могу писать без аудитории, но я совсем не думаю писать только для тебя».
9 июня Фрейд вынужден сообщить, что его работа над книгой о сновидениях застопорилась. Он еще не мог в полной мере сформулировать то, что назвал «новой психологией» снов. Фрейд писал:
«Невероятно трудно сформулировать новую психологию, поскольку она связана со снами, а те слишком фрагментарны. Все эти непонятные части, которыми я до сих пор лениво пренебрегал, теперь требуют проработки. Мне нужно больше пациентов, больше бодрости и хороших идей. Сейчас я остановился на взаимосвязи между двумя системами мышления; с этими вопросами я должен разобраться к Пасхе. Какое-то время меня больше ни на что не будет хватать. Напряженность, порождаемая неизвестностью, приводит к состоянию крайнего дискомфорта, который ощущаешь почти физически».
То, что в этом письме Фрейд называл «двумя системами мышления», на страницах «Толкования сновидений» получило имя первичного и вторичного процессов функционирования психики. Для психоаналитической теории эти понятия были – и являются по сей день – фундаментальными.
Изучая истерические симптомы, Фрейд уже обнаружил, что в стремлении к пониманию их значения мы не можем опираться на неизменные логические критерии причины и следствия, поскольку они имеют «собственную» логику. Однако Фрейд смог установить главные и решающие причины происхождения этих симптомов, только начав использовать в лечении своих пациентов метод свободных ассоциаций. Приняв этот метод, Фрейд упорно придерживался мнения, что каждая возникающая ассоциация вполне уместна, даже если на первый взгляд может показаться обратное.
Когда Фрейд впервые стал интересоваться снами, он начал с простого предположения, что они представляют собой отражение психических процессов, а следовательно, должны иметь определенное значение. Когда он в дальнейшем начал применять метод свободных ассоциаций к каждому элементу явного содержания сна, то оказался смущен хаотичностью вырисовывающейся таким образом картины. Тогда он решил попытаться отыскать «порядок в безумии».
Придерживаясь тезиса об уместности всех ассоциаций, Фрейд обнаружил, что то, что он назвал «скрытым содержанием сна» (в противовес его явному содержанию, которое может быть воспроизведено, передано и записано сразу по его окончании), включает обширный информационный материал, начиная от воспоминаний о недавних событиях до давно забытых фантазий, конфликтов и реальных событий раннего детства. Между свежими и отдаленными воспоминаниями всегда существуют ассоциативные связи. Однако в большинстве случаев они весьма неопределенны и хорошо скрыты.
Для того чтобы продемонстрировать яркие различия между скрытым и явным содержанием сна, Фрейд использовал понятие «соединения». В «Толковании сновидений» он говорил:
«Мысли и содержание сновидения предстают перед нами словно один и тот же сюжет, изложенный на двух различных языках. Или же, если говорить точнее, содержание сновидения представляется нам переводом мыслей на другой язык, знаки и правила которого мы должны изучить путем сравнения оригинала с этим переводом. Мысли сновидения понятны нам без дальнейших пояснений, как только мы их узнаём. Содержание же составлено словно из иероглифов, которые должны быть переведены на язык мыслей».
Впрочем, понятие «сгущение» является более емким. Оно применимо не только к сновидениям, но также и к тому удивительному процессу, посредством которого в «умственном аппарате» сохраняется какая-то часть следов воспоминаний. Этот процесс может быть сопоставлен с созданием «супермикрофильма», когда информация запечатлевается в совершенно неудобочитаемом виде, но все-таки следует определенным «правилам», позволяющим расшифровать ее с помощью догадок, появляющихся в результате свободного ассоциирования (см.:
Проложить дорогу в этом новом мире – задача почти невыполнимая, как и попытка оформить эти новые идеи в точных словах.
Фрейд усвоил, что поток новых творческих идей, равно как и новый материал в его самоанализе, не может появиться по расписанию. Он неизбежно предваряется долгими периодами мучительного ожидания. Неудивительно, что в такие периоды Фрейд наблюдал у себя ряд болезненных симптомов, которые рассматривал с интересом естествоиспытателя, не утрачивая при этом определенной иронии как по своему собственному адресу, так и по адресу Флисса.
В неопубликованной части письма от 20 июня 1898 г. Фрейд предоставил Флиссу результаты некоторых наблюдений за собственной семьей, относящихся к проблеме 28-дневного «периода». Он шутливо добавил, что его голова и голова Флисса все-таки очень разные головы, хотя обе лабильны – поскольку его голова в данный момент чувствует себя очень хорошо. Однако его головные боли сменились болями в спине, имеющими тенденцию появляться в разных местах, так же как и боли, исходившие от сердца. В это время Фрейд, видимо, обнаружил, что такие боли имеют природу, которую в наши дни назвали бы «психосоматической», и перестал серьезно к ним относиться.
Летом 1898 г. Фрейд во время одного из таких периодов ожидания увлекся чтением книг К.Ф. Мейера, швейцарского романиста, любимого автора Флисса. Однако он редко читал только для удовольствия. В творениях поэтов и писателей Фрейд искал подтверждений своим теориям. Согласно первым реконструкциям октября 1897 г. он обратил свое внимание на такие работы, как «Гамлет» и «Царь Эдип». Письмо от 20 июня 1898 г. содержит первый образец анализа, направленного на произведение искусства. Фрейд обнаружил, что в работах многих, если не всех, поэтов, писателей и художников в существенной мере отражаются их собственные конфликты. Позже, как известно, Фрейд рассматривал с психоаналитической точки зрения многие произведения искусства.
У К.Ф. Мейера Фрейд сперва проанализировал роман «Женщина-судья». Учитывая специфику семейного окружения первых лет жизни Фрейда во Фрайберге (см. главу 1), примечательно, что он прежде всего заинтересовался семейным романом[134].
Летом Фрейд прочитал и другие книги Мейера и продолжал их комментировать. Фрейд сфокусировал внимание на отношениях инцеста, описанных в этих романах, особенно между братом и сестрой. Однако, особенно в исторических романах, Мейер крайне реалистично описывал и жестокие, кровавые сцены насилия. Фрейд истолковывал их, в основном исходя из отношений соперничества и инцестуозного конфликта. До открытия им агрессии в качестве одного из «инстинктивных влечений» оставалось еще два десятка лет.
В июле Фрейд на несколько дней вновь встретился с Флиссом. В этот раз он услышал от него о новых перспективах. В письме от 30 июня 1898 г., написанном после встречи, Фрейд назвал его «Кеплером биологии»[135].
В том же письме Фрейд, не проявляя никаких признаков беспокойства, написал, что все, напоминающее ему о науке, кажется чем-то уходящим в далекое прошлое. Но при этом он также указал на свою способность во всем находить свои плюсы. Поэтому он рассматривал это обстоятельство как признак
«Не удерживай себя от того, чтобы писать мне об эллипсах[136], хотя я и сам сейчас прохожу через нечто подобное. Каждому следует делиться всем, что у него есть, без оглядки на другого. Я поступаю именно так. Непринужденность составляет основную прелесть переписки.