Эйфория после их очередной встречи не смогла продлиться слишком долго. Последовавший за ней спад отразился на боевом духе Фрейда. В неопубликованном письме от 22 января 1898 г. Фрейд комментирует свое настроение следующим образом:
«Эта отвратительная особенность моего организма [буквально: моей организации] – внезапно отбирать у меня все мои психические ресурсы – переносится мной тяжелее всего».
После этого Фрейд несколько изменил свой тон и сообщил Флиссу, что в поезде, по пути из Бреслау, уже провел эксперимент по расстегиванию[128] и обнаружил, что Флисс был прав: эта «пуговичная история» действительно выходит «за рамки» и т. д.
Вопреки последующим утверждениям Флисса, что их дружба разрушилась именно после этого письма, корреспонденция между ними вскоре вновь стала более доверительной. Из письма Флисса Фрейд догадался о беременности его жены и, как это следует из неопубликованного письма, написанного 30 января 1898 г., встретил эту новость с ликованием. Он обещал «слушать наиболее почтительно» на следующем «конгрессе», «поскольку он раз от разу становится все полезнее».
То, как перенесения могут притуплять способности к критике, можно видеть на примере следующих предложений:
«Симметрия и численное отношение связей рождения безусловно очень впечатляют. Однажды эти единичные эпизоды будут соединены в единую структуру, которая сильно изумит пилигримов.
Величайшее счастье – как мне иногда представляется – это пребывать в хорошем расположении духа и ясном уме [буквально: ментальной прозрачности]».
Объяснение всему этому дается в следующем письме, появившемся 9 февраля 1898 г.:
«Кроме этого, я беспричинно нахожусь в великолепном настроении и нашел мой интерес дня. Я глубоко увлечен книгой о снах»[129].
Проблема сновидений совершенно захватила мысли Фрейда в последующие два года. Это обстоятельство явственно отразилось в его письмах к Флиссу, в которых он часто упоминал о снах, впоследствии отраженных в «Толковании сновидений». В письме от 15 марта 1898 г. обнаружилось пересечение целого ряда мотивов: самоанализ Фрейда, анализ его собственных сновидений, его потребность во Флиссе как в объекте «перенесения» и внимательном слушателе.
Фрейд начал с уверений, что отнюдь не недооценивает проблему бисексуальности, «особенно после того случая на базаре в Бреслау». Следующие строки выглядят проекцией собственных желаний: «Мне пришла мысль, что ты был бы рад прочесть о моих исследованиях снов, но тебе неловко об этом спросить». Отметив, что оказался в очередном творческом тупике, Фрейд обрисовал содержание тех частей книги, которые он уже написал. Только к концу этого письма у Фрейда появилась мысль, что он, возможно, ведет себя по отношению к Флиссу довольно навязчиво, но он тут же гонит ее: «Мне неловко обременять тебя в то время, когда ты чувствуешь нерасположенность к работе; мне лишь кажется, что это сочинительство, содержащее минимум умозрительности, может быть, приведет тебя в благоприятное расположение духа».
24 марта 1898 г. Фрейд упрашивает Флисса: «Ты не должен отказываться [быть] моим верховным судьей и первым слушателем».
Эта потребность символически иметь в лице Флисса благожелательного слушателя, критика и «верховного судью» объясняет, почему кризис их отношений, возникший в начале 1898 г. в связи с проблемой билатеральности, не только не привел к открытому разрыву, но даже ознаменовался новым, последним всплеском позитивных проявлений переносоподобного отношения. Однако временами давала о себе знать и его негативная составляющая. Она проявлялась как в письмах, так и гораздо более открыто, в снах Фрейда.
В это время, когда Фрейд так нуждался во Флиссе, их отношения вновь подверглись испытанию. Возникли проблемы у фрау Флисс, переносившей свою вторую беременность довольно тяжело (понять причину ее недомоганий по сохранившимся материалам трудно). Сам Флисс тоже чувствовал себя плохо, часто страдая от «периодических» головных болей. Мы уже знаем, что еще с 1894 г. Фрейд не выносил сообщений о постоянных головных болях Флисса. В этот раз он отреагировал на них с обычной жесткостью, особенно когда понял, что болезненное состояние Флисса разрушило их планы по организации пасхального «конгресса». Вместо этого Фрейд со своим братом Александром отправились в короткую поездку на Истрию, которую восхищенный Фрейд описал в письме от 14 апреля 1898 г. Это путешествие сыграло определенную роль в его снах о «замке на берегу моря» (1900).
Другой инцидент оказался гораздо серьезнее. В 1897 г. Флисс опубликовал свою книгу о связи между носом и женскими половыми органами, куда поместил большинство своих идей о периодичности, включая и следующее утверждение:
«Изумительная точность, с которой наблюдаются периоды 23 или, в зависимости от обстоятельств, 28 дней, позволяет предположить существование глубинной связи между астрономическими отношениями и созданием живых организмов». (Из книги Криса, 1950.)
В журнале
То, как этот инцидент отразился на переписке с Флиссом, весьма знаменательно в связи с конфликтом, который переживал тогда Фрейд. 14 апреля 1898 г. он написал Флиссу большое письмо:
«Данное письмо имеет следующую историю. В последнем выпуске «Wiener Klinische Rundschau» можно было прочитать заметки о твоей книге, подписанные неким «Ry.». Они представляют собой пример такого высокомерия, которое можно счесть невежеством[131]. Я написал Пашкису резкое письмо и потребовал объяснений. Я получил лояльный, но бессодержательный ответ. В дальнейшем я более не стану ничего предпринимать, не спросив тебя. Что ты думаешь делать? Есть несколько способов со всем этим разобраться».
Фрейд не дождался ответа Флисса и написал ему снова (27 апреля 1898 г.):