Индия

Вот я опять в Индии, но теперь могу двигаться не торопясь. Приграничный городок слегка разочаровал меня, потому что в отличие от той части, которую я пресёк транзитом, напомнил мне Индию, в которой я был 13 лет назад. В этом городке, похоже, жило много бангладешцев, или сами индусы заразились от соседей их бесцеремонным любопытством. Как бы то ни было, люди вели себя подобным же образом. В первом же магазине, куда я зашёл зарядить батарейку для камеры, собралась толпа народа, а вскоре подъехал репортёр местной газеты, вопросы которого напомнили мне рытьё в моём рюкзаке. Репортёр сработал очень оперативно: вечером того же дня на выходе из городка меня уже встречали и провожали восторженными криками и совали на подпись статью с материалом обо мне. Уж не знаю, что там написали, но люди одобрительно хлопали меня по плечам, пожимали руки и т. д.

Этот городок также заполнился мне сотнями труб небольших заводиков по производству кирпичей. Сырьё для их изготовления поставляла река, в устье которой при отливе обнажались чёрные, глиняно-илистые берега. Некоторые заводы стояли прямо на берегу, им было полегче. Остальным же надо было сначала погрузить глину вручную на баржи, затем перегрузить на повозки или грузовики. Тем же самым путём на заводы поставлялась угольная пыль для топки печей для обжига. Копоть от этих печей оседала на улицу и строения завода, а дороги к ним имели красный цвет от пыли, осыпающейся с не очень прочных кирпичей. Я, как мастер единоборств, знаю, что некоторые школы делают специальные заказы на кирпичи для разбивания, так вот на этих заводах изготавливают именно такие изделия, а на более прочные надо делать специальный заказ.

Не доходя до Калькутты, я заночевал в городке, который запомнился мне праздничными шествиями кришнаитов. Они праздновали 150-летие со дня рождения основателя этой жизнерадостной религии. Он родился в этом городке, затем уехал в штаты, где и обрёл тысячи последователей. Я отношусь лояльно ко всем религиозным направлениям, а к кришнаитам тем более. В их истории, насколько мне известно, вообще никакого насилия не было. В общем, поел я их вкусной, вегетарианской пищи, переночевал в храме, помог с уборкой территории и пошёл дальше. Кстати, убирали в основном коровы: они с аппетитом съедали гирлянды цветов, а также тарелки из банановых листьев, правда без особого удовольствия. Продукт-же переработки, который иногда падал из-под поднятого хвоста, тут же подбирался местной ребятнёй. Мне лично, было жаль только разбитые керамические кружечки, из которых вчера пили имбирный чай – они здесь являются одноразовыми, как у нас бумажные.

А вот и Калькатта (так произносят индусы). Меня порадовало, что, хотя за 13 лет здесь мало что изменилось в плане контраста между богатством и бедностью, но на улицах, особенно главных, стало заметно чище, и запах мочи от стен зданий был не вездесущ, как раньше. По улицам, как и раньше, сновали жёлтые такси «эмбассадоры». Выпуск этих элитных некогда машин прекратился 20 лет назад, но выглядели они весьма прилично. Правда с улиц совсем исчезли рикши, но зато трёхколёсные моторикши оснащены телевизором и даже Wi-Fi. Они очень дёшевы, но бедным индусам и это не по карману, поэтому большинство из них работает как маршрутное такси. Проехался и я, больше ради любопытства, на откидном (подвесном) сиденье рядом с водителем. Эти сиденья очень маленькие, и забавно видеть, как половина большой индуской задницы свисает за борт. Одного не пойму – почему цены на этих «детских» сиденьицах такие же. Ведь этим пассажирам приходится выполнять роль кондуктора и зеркала заднего вида. Водитель, прежде чем перестроиться, спрашивает у них, и те, предварительно включив дополнительный «поворотник» (отмашку рукой), дают ему добро. Я, с предохраняющим спину рюкзаком, чувствовал себя в этой роли вполне комфортно, но не хотел бы быть на месте того, кто сидел справа. Мимо него на довольно большой скорости проносились грузовики (движение-то левостороннее), и конечно же я не хотел бы быть водителем этого транспортного средства, вынужденного за копейки целый день ездить взад-вперёд, как собака на проволоке. Но у индусов другой менталитет, они не думают, что кто-то виновен в том, что у них низкий заработок и пр., поэтому не выглядят недовольными. Ничего страшного – просто карма такая, и в следующей жизни всё будет лучше, если в этой не накосячить.

Поскольку в прошлый свой визит я уже осматривал город, то решил здесь не задерживаться, но в русский культурный центр всё-таки решил зайти. Встретили меня приветливо и разместили в одной из гостевых комнат. В соседней комнате жила женщина из Москвы, которая как раз сегодня давала концерт танцев, а завтра студенты курсов русского языка сдавали выпускной экзамен. В общем было видно, что центр культуры живёт активной жизнью, и его директор, извинившись, что не может уделить мне много времени, перепоручил меня работнице. Мамта – молоденькая симпатичная индианка, была очень дружелюбна, и мы быстро нашли общий язык. Её родители жили в 300 км. от Калькутты, примерно в направлении моего маршрута, поэтому, сделав небольшой крюк, я навестил их.

Отец Мамты работал на шахте по добыванию урановой руды, и мне было интересно посмотреть, как живут люди в промышленных городах. Я приехал на электричке и сошёл на маленькой станции в полной темноте. Смотритель станции сказал, что до города километров 5, а транспорт в это время уже не ходит, так что мне лучше заночевать здесь. Несмотря на его предупреждение, что по дороге меня могут ограбить, я решил пойти пешком. Минут через 10 меня догнал мотоцикл, и водитель предложил подвезти. По дороге он сказал, что работает полицейским в городке, куда я иду, а ходить по ночам здесь действительно небезопасно, так как шахтёры хорошо зарабатывают, и окрестные бродяги иногда грабят их. Нумерация домов на улицах весьма запутана, а на тёмных улицах не было ни одного прохожего. Так что мы искали адрес минут 10. Хорошо, что меня подвезли, иначе мне, скорее всего, пришлось ночевать в палатке, после 10 вечера я бы уже не стал беспокоить хозяев. Мама Мамты, миловидная женщина с пышными волосами до ягодиц, накормила меня вкусной едой, а отец, у которого завтра был выходной, до полуночи расспрашивал меня о России. На утро он предложил вывезти меня на мотоцикле на нужную мне дорогу, и я успел как следует рассмотреть посёлок. По сравнению с другими поселениями он выглядел образцово-показательным. Чистенькие улицы, урны для мусора, клумбы. Только громкая музыка и храмы были такими же, как в обычной Индии.

Попрощавшись я пошёл дальше и вскоре увидел две рамы на колёсах, водители которых остановились перекусить. Я уже как-то писал о том, что для удешевления покупки индусы и непальцы часто покупают на заводе «самоходную раму», которая в потоке машин выглядит довольно смешно. Я уговорил одного водителя подвезти меня и скажу, что, когда я ехал стоя на этой раме позади сиденья водителя, мне было страшновато. Рама, нагретая солнцем, мотором и трансмиссией прыгала под ногами и мне приходилось переступать с ноги на ногу с риском провалиться под 8 задних колёс. В общем через час я предложил водителю поменяться, но он принял это за шутку, поэтому мне пришлось сойти. Вообще-то я собирался добраться до моря на попутках, а уж потом идти пешком вдоль берега, но ничего, в эти месяцы не настолько жарко, да и акклиматизироваться надо: ведь мне идти на юг.

В глубинке Индии жизнь идёт неторопливо. Крестьяне знают своё дело, а главное, в отличие от городской бедноты, голодными никогда не бывают. Большинство из них вегетарианцы, возможно из-за дешевизны овощей, но блюда весьма разнообразны. Количество еды у них конечно больше, чем у «всеядных», поэтому животики присутствуют практически у всех, но для женщин это даже является признаком красоты. Желудок приучают к обилию пищи с детства: мне не раз приходилось наблюдать, как мамаша, или бабушка бегает по дому или двору за ребёнком с ложечкой.

Но вот я опять на берегу. И можно вволю купаться (в грязных водоёмах как-то не очень хотелось). Правда город Бури, куда я вышел, известен туристам тем, что здесь на берегу сжигают трупы, и что-то естественно попадает в море. Но солёная вода, волны, отливы и приливы, а также морские обитатели исправно делают своё дело. На море, в районе городского центра, было полно отдыхающих, торговцев и даже два верблюда. Правильно, слонами здесь никого не удивишь, а сфотографироваться или прокатиться на корабле пустыни, которые здесь не водятся, каждому охота.

Продолжая идти по пляжу, я увидел чёрный дым в одном из прилегающих к морю кварталов и направился туда. Как я и предполагал, это оказался дым от сжигания тела. Труп сжигали вместе с ковром и бамбуковыми носилками на которых его принесли. Площадка для сжигания была довольно большая, метров 50х100 и ничем не огорожена, но с двух сторон имелись огромные ворота. В одни вносили труп, а через другие, по-видимому, уходила душа. Вновь принесённые трупы сжигали в любом месте площадки, кроме мест, огороженных частоколом из бамбука. Я предположил, что, после сжигания тела, это место огораживают на короткий срок, возможно на 9 дней, чтобы душе было, где подождать распределения. По площадке бродили коровы и доедали несгоревшие гирлянды, которыми украшают трупы. Зеваки, в отличие от меня, на площадку не заходили, а наблюдали, стоя с подветренной стороны. Мне находиться рядом с костром тоже не доставляло удовольствия, но хотелось снять подробности ритуала. Впрочем, ритуала особенно не наблюдалось. Тем временем принесли ещё один труп. Судя по походке носильщиков, он был очень тяжёлый, а судя по запаху, покойник по дороге сюда где-то задержался. Чтобы положить его на костёр рабочим пришлось повозиться: обычно носилки прямо с телом кладут на поленницу, но, по-видимому, грузчики решили присвоить ковёр, но браться за смердящий труп им не хотелось, поэтому они его просто скантовали, но не рассчитали, и он оказался на поленнице лицом вниз. В итоге, им всё равно пришлось браться за руки и ноги. После чего поленницу сразу же подожгли опять же без особого ритуала. Телу-то конечно всё равно, но, если предположить, что душа витает где-то рядом и всё видит, то ей, наверное, приятно было бы услышать о себе что-то хорошее.

После кладбища я отправился осматривать город и по дороге встретил немало иностранных туристов, облачённых в одежды, которые принято носить приверженцам тех или иных религиозных направлений: например, оранжевые, Хари Кришны и т. д. И что интересно, большинство из этих людей оказались русскими. В 1999 я наблюдал то же самое, но в те тяжёлые для России времена меня это не удивило – происходила переоценка моральных ценностей, но сейчас! Видно изречение «Нет пророка в своём отечестве» работает во все времена. Храмов в г. Пури великое множество, и все они заслуживают отдельного описания. Спасибо интернету, я могу этого не делать. Могу только сказать, что многие индийские полубоги выглядят злобными и похожи на мутантов. Архитектура храмов тоже весьма вычурна и тоже наводит на мысль о инопланетных пришельцах. Под вечер я стал спрашивать персонал храмов на предмет ночлега, и все утвердительно качали головой, но везде надо было платить. В конце концов я нашёл храм, где на ночь никого не оставляли, там я и договорился со смотрителем о бесплатном ночлеге. Смотритель оказался очень приятным и образованным человеком, и на следующий день я, в благодарность за гостеприимство, добровольно поработал на огороде. После обеда я двинулся дальше на юг и на выходе из города кто-то из русских сказал мне, что храм «SHRE SHREE TOTAGOPINATHO TEMPLE», в котором я ночевал, несмотря на невзрачный вид является очень «крутым» и известным. Впрочем, простые индусы, которые ходят в этот, или любой другой храм, не знают, какое место в иерархии занимает их храм. Им это просто не интересно. Они регулярно посещают ближайший к их жилищу храм, а проходя или проезжая мимо любого другого, почтительно кланяются. Знаменитым храм становится после того, как его начинают посещать белые в поисках духовного учителя. То есть по большому счёту известность храму приносит духовный лидер, который зачастую имеет неплохую материальную выгоду от белых простачков. Впрочем, ничего плохого я лично в этом не вижу: ученики получают то, за чем они сюда приехали – духовные имена, умение совершать религиозные обряды, а духовный лидер и его окружение имеет материальную поддержку. Ладно, что-то я отвлёкся.

Двигаясь дальше на юг, я старался идти по просёлочным дорогам, держась ближе к берегу, чтобы иметь возможность искупаться. На этих дорогах меня довольно часто подвозили мотоциклисты. Мотоциклы очень популярны у деревенских жителей. В основном, это старые, маленькие, низко оборотистые «япошки», на багажнике которых, однако, можно увезти килограмм 200 груза. Видя одинокого, босоногого путника, идущего по раскалённому асфальту, люди сами останавливались и предлагали подвезти. Дальше, чем за 30 км. они обычно не ехали, но 30 плюс мои 30 пешком уже 60 км., а если учесть, что в день меня иногда подвозили 10 мотоциклистов, то моё продвижение на юг было довольно быстрым. Люди в рыбацких посёлках и фермеры просты и дружелюбны, но необразованны, поэтому, несмотря на то что все, кто когда-либо учился в школе, говорят на английском, говорить с ними особенно не о чем. Поэтому, если была возможность, я останавливался в школах – преподаватели, хоть и сельские, всё-таки более интеллигентны. Сельские школы в большинстве своём бедны и практически не имеют никакого оборудования, так что уровень образования очень низкий. Школьный день начинается с построения, затем молитва, затем уроки в классах или в тени деревьев. Детишек в школах довольно много, но учителя говорят, что рождаемость в последние годы резко снизилась, сейчас в сельских семьях в среднем по 3 ребёнка. В городах, наверное, другая статистика, я не уточнял.

Из разговоров со студентами, которые сотнями отправлялись с утра в многочисленные учебные заведения, я узнал, что большинство из них идёт учиться на финансистов, а обучаться рабочим профессиям никто не хочет. Интересно, их родители, оплачивая обучение, неужели не понимают, что такая прорва финансовых работников стране не нужна, и их детям после окончания учёбы придётся считать разве что баранов, которых они будут пасти?!

Кстати баранов, коз, коров и другого скота в этом районе Индии выращивают довольно много. Оно и понятно: Ченнай (в прошлом Мадрас) многомиллионный город, и в нём живут не только вегетарианцы. Этот мегаполис я объехал по окружной дороге, а вот в районе «Puducherry» задержался на пару дней. Дело в том, что в окрестностях города находится знаменитый «Mantimandir» который я решил посетить, но, чтобы попасть в него, пришлось записаться в очередь. Вообще-то, я не люблю места, куда толпами ходят туристы, но история и идея постройки этого «золотого» шара и соседнего экологического поселения меня заинтересовала.

Записавшись в очередь, я вернулся на берег моря. Разместившись в тени пальм, я собрался готовить ужин, но тут услышал громкие звуки барабана и вскоре увидел приближающуюся процессию: несколько человек тащили колесницу, на которой стояла большая рама, увитая гирляндами. Рама была метров 6 длиной, но лёгкая, поскольку сделана из бамбука. На колеснице были установлены носилки с телом, а позади шла процессия – человек 20 и музыканты. Телегу подвезли к площадке, на которой было место для костра, и, быстро соорудив поленницу из пальмовых дров, положили на нее тело. Сверху укрыли рисовой соломой, которую полили жидкой красной глиной, чтобы ветер не разносил пепел и подожгли. После чего все люди разошлись, но двое остались чтобы следить за костром. Они расположились в тени рядом с моей палаткой и до полуночи пили пиво, следя за тем, чтобы костёр не потух, и собаки не полакомились жареным мясом. Пиво сделало их словоохотливыми, и они сами подошли ко мне поболтать.