Впрочем, с самого начала разговор пошел совсем не в том русле, как ожидал уважаемый Аристарх Аполлонович. Попросив его присесть и предложив хорошего цейлонского чаю, который принесла девушка в мундире солдата ГУГБ, хозяйка кабинета попросила профессора подписаться под распиской о неразглашении сведений, составляющих государственную и коммерческую тайну. И тут господин Белопольский вспомнил, что Новая Голландия – это не только оплот душителей свободы, но и Шкатулка Пандоры, где хранятся некие секретные знания пришельцев из Будущего. Но он слышал и о том, что иногда крышка шкатулки, обычно наглухо задраенная, приоткрывается – и тогда какой-нибудь счастливец оказывается оделенным очередным перлом мудрости, разработки которого хватит до конца его жизни. Не задумываясь ни на секунду, профессор поставил свою подпись под убористым текстом на желтоватом канцелярском бланке под двуглавым орлом, недвусмысленно просветившим его по поводу кар, готовых обрушиться на голову ослушника и святотатца.

Как только бланк расписки о неразглашении был подписан, госпожа Антонова присела на стул прямо напротив профессора: знак того, что разговор будет строиться не с позиции «я начальник – ты дурак», как принято у чиновников, а так, как это положено между двумя образованными и уважаемыми людьми, в форме обмена мнениями. Нельзя сказать, что господин Белопольский полностью поддался на этот фокус, но оказанный прием немало польстил его самолюбию.

– Итак, Аристарх Аполлонович, – сказала госпожа Антонова приятным низким голосом, – позвольте сказать небольшое вступительное слово. Я понимаю, что поиск астероидов не входит в круг ваших профессиональных обязанностей, но вы – один из лучших российских специалистов, которых нам посоветовал Дмитрий Иванович Менделеев.

– Собственно, в прошлом я отчасти немного занимался кометами, – сказал профессор, отхлебывая чай, – в основном в части их химического состава и формы хвостов… Но я решительно не понимаю, зачем вашему госбезопасному ведомству неожиданно понадобились астероиды?

Лицо госпожи Антоновой стало твердым, будто высеченным из камня.

– Нам нужно обнаружить один конкретный астероид, – сказала она, подталкивая к профессору Белопольскому стопку бумаг, – тот самый, который в нашем личном прошлом упал на Землю тридцатого июня сего года и вызвал взрыв, по силе равный взрыву пятидесяти миллионов тонн тротила. По счастью, в нашем прошлом это падение случилось в совершенно необитаемой тунгусской тайге, так что весь ущерб ограничился двумя тысячами квадратных верст лесоповала. Но недавно у нас возникли некоторые подозрения, что за четыре года с момента нашего, гм, прибытия, с этим астероидом могли произойти некоторые случайные пертурбации и что теперь он может упасть совсем не в том месте, где прежде, и поубивать при этом кучу народу…

– Или вовсе пролететь мимо, уважаемая Нина Викторовна, – возразил профессор, отодвинув в сторону чашку с остывающим чаем и бегло просматривая переданные ему материалы. – Ведь в космических масштабах планета Земля – это крайне трудная и маленькая мишень…

– Если этот астероид пролетит мимо, – ответила госпожа Антонова, – то мы возблагодарим Господа за его величайшую милость и примемся заниматься другими, не менее важными делами. А пока еще ничего не предрешено, мы должны узнать о нашем космическом засранце все что возможно, ведь Земля может поймать его не только своим силуэтом, но и полем гравитации, которое во много раз больше…

– Если вы хотите сказать, что Земля притянет к себе пролетающее мимо небесное тело, вплоть до его падения, то можете не беспокоиться, – хмыкнул профессор. – По законам небесной механики, любое тело, начавшее падать на Землю с бесконечно большой высоты, к концу своего падения разовьет ту самую вторую космическую скорость, что необходима для отрыва от земного поля тяготения, так что остановить объект, пролетающий мимо Земли, сможет лишь непосредственный контакт с ее поверхностью.

– Или атмосфера… – добавила госпожа Антонова, – в тот раз астероид почти пролетел мимо Земли, но, держа курс на северо-запад, зацепился за атмосферу примерно над Читой и рухнул в сибирской тайге, пролетев около тысячи верст. Стоит ему немного отклониться «вниз» – и тогда, в зависимости от степени этого отклонения, под ударом окажутся Забайкалье, Манчжурия, Корея или территория дружественной нам сейчас Японской Империи.

– Да, – согласился профессор Белопольский, – о том, что отклонение может быть совсем небольшим, в пределах естественных колебаний траектории, я и не подумал. Пожалуй, безопасными направлениями отклонений можно признать только вверх и вправо, а влево и вниз по направлению полета ведут нас к определенным неприятностям.

– Отклонение влево, – парировала госпожа Антонова, – уведет падающий объект в сторону пустыни Гоби, Тибета, Тянь-Шаня и других малонаселенных местностей, в которых у российского государства пока нет никаких интересов. Но мы это должны знать точно. Особенно настораживает то, что в нашем прошлом никто из ваших коллег не смог увидеть этот объект в телескоп. Возможно, поверхность этого небесного странника покрыта чем-то вроде угольной пыли, и поэтому диск этого его плохо заметен на фоне такого же черного небосклона…

– Господь с вами, уважаемая Нина Викторовна, откуда же в космосе угольная пыль? – отмахнулся профессор и тут же осекся, потому что генеральша из будущего посмотрела на него с легким снисхождением, как на мужика-лапотника, ляпнувшего в приличном обществе какую-нибудь простонародную глупость.

– Углерод, дорогой Аристарх Аполлонович, – сказала она, – является одним из основных побочных продуктов жизнедеятельности звезд, а потому во Вселенной дефицитом уж точно не является. Впрочем, просвещать вас здесь и сейчас в этом направлении не входит в мои непосредственные обязанности. Сейчас я хочу получить от вас ответ: беретесь ли вы за поставленную задачу? Если беретесь, то вам обеспечат доступ ко всей имеющейся у нас информации (в том числе и научной), практически неограниченное финансирование и содействие всех государственных органов, включая военное ведомство. Если же не беретесь, то тогда вы вернетесь к своим повседневным заботам, не забывая, впрочем, о данной вами расписке, а мы начнем работу со следующим кандидатом.

Немного подумав, господин Белопольский согласился. Все же он бы настоящим ученым – и его привлек пункт о неограниченном доступе к научной информации. Чуть позже (также по рекомендации академика Менделеева) в группе исследования «Тунгусского феномена» появился второй астроном, профессор Александр Александрович Иванов, а с Особой эскадры адмирала Ларионова в помощь русским астрономам двадцатого века был откомандирован старший лейтенант Владлен Семенов. У этого молодого человека было два – нет, целых три – плюса. Во-первых – он служил вторым штурманом на крейсере второго ранга «Сметливый» (почти непрерывно стоявшем у стенки), а следовательно, был хорошо образован и посвящен в основы астрономии более других простых смертных. Во-вторых – старший лейтенант ловко управлялся с портативным вычислительным прибором, избавившим ученых мужей от большей части математической рутины. В-третьих – он был человеком «оттуда», обладая образом мышления и багажом знания человека двадцать первого века.

Но, несмотря на столь серьезную поддержку, при помощи одних вычислений ничего определенного сказать было нельзя. Уж больно скудны были исходные данные, а состояние атмосферы над Северной Пальмирой^[29], по большей части загаженной низкой облачностью и смогом, не позволяло даже надеяться на визуальное обнаружение потенциально опасного небесного тела. И тогда именно профессор Белопольский вспомнил о местечке Абастуман, где шестнадцать лет назад профессор фон Глазенапп уже проводил успешные астрономические наблюдения, требующие максимального спокойствия и прозрачности атмосферы.

А дальше все завертелось немыслимым калейдоскопом. Сам Сергей Павлович (фон Глазенапп) в полевую экспедицию ехать отказался (пчеловодство пересилило астрономию), но дал несколько советов. Земли в окрестностях селения Абастуман принадлежали военному ведомству и Дому Романовых (именно в этом местечке в своем имении в результате ДТП скончался больной чахоткой второй сын императора Александра Третьего Великий князь Георгий Александрович), поэтому никаких препятствий к размещению ученых не предвиделось. Уже перед самым отъездом в команду (как на военно-морском языке назвал ученое сборище старший лейтенант Семенов) добавился хмурый как грозовая туча штабс-капитан ГУГБ Сергей фон Шульц, а также подчиненная ему рота охраны и тылового обеспечения. После того как все оказались в сборе, все необходимое, включая профессоров и их астрономические инструменты, погрузили в вагоны литерного поезда – и он бодро побежал на юг в направлении солнечного Кавказа. Да уж, вторая половина апреля в горах Кавказа – это даже еще не весна. Ну, быть может, самое ее начало. На солнечных склонах снег уже сходит, а в глубине ущелий еще лежат сугробы.

Впрочем, на станции Боржом путь еще далеко не закончился. Теперь надо было перевалить все имущество на гужевые повозки и еще семьдесят верст двигаться дальше по петляющей вместе с рекой Курой горной дороге. Изрядно обветшавшая за последние годы обсерватория, или, точнее, наблюдательная башня профессора Глазенаппа, находилась на горном склоне над бывшей усадьбой Великого князя Георгия Александровича. Впрочем, сама усадьба покойного цесаревича содержалась так, будто ее хозяин отлучился на короткое время и вот-вот вернется. По крайней мере, управляющий, прочитав переданное фон Шульцем сопроводительное письмо с полномочиями, без единого стона отдал под размещение приезжих гостевой дом. Дальнейшие несколько дней ушли на то, чтобы распаковать привезенное с собой имущество, отремонтировать наблюдательную башню и поворотный купол, а затем собрать и отъюстировать привезенный из Санкт-Петербурга двенадцатидюймовый телескоп-рефлектор. Вообще на начало двадцатого века – это вполне профессиональный инструмент (диаметр зеркала первого постоянного телескопа, установленного в Абастумани в 1932 году, был всего на 25 миллиметров больше). Остальное доделает местная атмосфера, полная прозрачности и спокойствия.

Наблюдения начались с ночи четвертого на пятого мая и велись каждую погожую ночь. Но до сего дня никаких объектов, угрожающих столкновению с Землей, обнаружить не удалось. Попутно господа астрономы многократно перечитывали имевшиеся в их распоряжении описания Тунгусского дива и спорили, спорили, спорили – в основном между собой и с господином старшим лейтенантом, который был человеком образованным и вполне годился для оттачивания непротиворечивых версий.

– Типичный железо-никелевый метеорит должен был не взорваться в воздухе, а просвистеть через атмосферу как пуля и врезаться в поверхность, потеряв по пути не больше двадцати процентов массы, – говорил господин Иванов. – Пример такого удара – метеорный кратер в Аризоне…