Прошло чуть меньше минуты – и там, где располагались огневые позиции гаубиц, прогрохотало гулко и яростно, и после этого подполковник снова приник к стереодальномеру. Маленькие фигурки конных в синей форме, красных фесках и с золочеными эполетами на плечах продолжали суетиться и размахивать руками, не подозревая о предстоящей участи. А потом с небес точно на эту группу стали падать произведенные на русских заводах фугасные снаряды, начиненные секретной смесью из тротила, гексогена и алюминиевого порошка. Яркие вспышки взрывов, летящие во все стороны камни и вздымающиеся в небо клубы черного дыма не давали подполковнику рассмотреть детали происходящего. Но вот прогремел последний, двенадцатый разрыв, легкий ветерок сдул в сторону пыль и гарь – и стало видно, что там, где только что располагалось большое османское начальство, нет ничего, кроме разбросанных неподвижных тел и бьющихся в агонии лошадей…
Так прекратил свое существование Энвер-бей – несостоявшийся турецкий диктатор при бессильном султане, так и не ставший палачом армянского народа; а вместе с ним полегли и некоторые другие «герои» несостоявшейся истории, по которым в другом прошлом горькими слезами плакала пеньковая веревка. Эта же очередь поставила точку и на существовании всей Кумановской группировки османской армии…
Когда после завершения артподготовки болгарские дивизии поднялись в атаку, турки, уже осведомленные о гибели командующего, вылезли из окопов и побежали прочь от ощетинившийся штыками живой волны. Глядя на это, генерал Стефан Тошев пожалел, что в его распоряжении нет завалящего конного полка (этот род войск был не особо распространен в Болгарии, а единственная на всю армию кавалерийская дивизия действовала на Фракийском направлении). Впрочем, беглецы еще не знали, что весь их ужас только начинается. Распавшись на мелкие группы, они теперь могли стать добычей любой болгарской или сербской четы, да и албанцы к туркам-единоверцам, зашедшим в их село на предмет пограбить, относились весьма неодобрительно.
Но, как бы там ни было, уже к трем часам дня Куманово было полностью очищено от остатков неприятеля, а победившая армия принялась считать трофеи, и также своих раненых и убитых. До Скопье оставался один дневной переход, после чего задача, поставленная перед первой армией, могла считаться выполненной. Она не только разгромила сильную османскую группировку и обратила в бегство ее остатки, но и лишила турецкие войска всех запасов, а также предотвратила проникновение вглубь Македонии «союзных» сербских войск. Ведь если бы Куманово и другие части Македонии, разгромив турок, взяли сербы, то они вряд ли захотели бы передавать завоеванные земли законным болгарским владельцам. В нашей истории в Первой Балканской войне основной удар болгарских войск оказался нацелен на Константинополь, а на Македонском направлении действовала всего одна пехотная дивизия, которая просто не могла успеть везде и всюду. Царь Фердинанд, составивший такой план боевых действий, фактически собственными руками отдал Македонию сербам, а Салоники грекам, из-за чего впоследствии случилась Вторая Балканская война, а в Первой и Второй Мировых Войнах Болгария занимала отчетливо прогерманскую позицию.
Часть 31
25 июня 1908 года. 17:12. Гренландское море у летней границы паковых льдов, точка с координатами: 78 градусов северной широты 12 градусов западной долготы, ракетный крейсер «Москва».
Контр-адмиральское звание командир «Москвы» Василий Васильевич Остапенко получил еще по итогам японской кампании. Ничего особо героического крейсер «Москва» не совершил, но «способствовал» и «обеспечил», а посему звание, которое в старом мире могли присвоить только при выходе в отставку, в начале двадцатого века настигло заслуженного офицера с неизбежностью ньютоновского закона тяготения.
Звезд контр-адмирал Остапенко с неба не хватал и особого флотоводческого таланта не имел, но «хозяйство» у него всегда содержалось в порядке, а офицеры русского императорского флота, прошедшие на «Москве» стажировку, становятся перспективными кадрами для быстрого карьерного роста. К тому же, из-за того что «Кузнецов»[42] в данный момент стоял в Гельсингфорсе на приколе, «Москва» представляла флагман Особой Эскадры, который, наряду с «Адмиралом Ушаковым», десантными кораблями и обеими подводными лодками содержался при полных командах.
Восемь дней назад контр-адмирал Остапенко неожиданно получил приказ совершить переход из Кронштадта в точку с указанными координатами в Гренландском море, где следовало вскрыть особый пакет, доставленный на борт «Москвы» фельдкурьером из личной канцелярии Е.И.В. Михаила Александровича.
В точку с указанными координатами «Москва» пришла с ефрейторским зазором почти в сутки. Вот он, берег Гренландии – блестит полоской ледяных сколов на горизонте; вот они, плавучие льды на расстоянии прямой видимости, вот они, айсберги, отколовшиеся от того самого берега, вот они, чайки, вопящие будто базарные торговки… А вот и прочие красоты Северных Арктических морей, когда небо безоблачно, солнце ярко, вода синя. Но долго любоваться красотами северной природы контр-адмирал не стал, а первым делом, едва корабль лег в дрейф и остановил газотурбинные двигатели, спустился в секретный отдел и под роспись получил у особиста пакет с инструкциями, который тут же и вскрыл, предварительно убедившись в целостности печатей.
Не сказать, что содержимое Василия Васильевича сильно удивило. О падении Тунгусского метеорита он как-то подзабыл. По большому счету, такое событие – не тот случай, когда считаешь дни как до встречи с любимой девушкой. А вот руководство об этом помнило и просветило императора Михаила, а тот, получается, решил ничего не пускать на самотек. И потенциального нарушителя спокойствия местные астрономы, значит, обнаружили, и траекторию просчитали, перевернув представление о сценарии события с ног на голову… Ай да государь император Михаил Александрович, ай да молодец! Всегда бы так в нашей российской истории: чтоб власть действовала загодя и с точным расчетом, а не в пожарном режиме: держи вора, вокзал отходит…
Дочитав бумагу с присланной из Зимнего Дворца инструкцией до конца, контр-адмирал сунул ее во внутренний карман кителя. Пригодится еще; в любом случае, в операции, кроме него, будут также задействованы как штурманы БЧ-1, так и расчет зенитного ракетного комплекса «Форт»[43]. Штурманам предстоит проводить визуальные наблюдения пролета незваного космогостя, а операторы обзорной РЛС попытаются обнаружить и захватить[44] астероид своим радаром. На них-то и вся основная надежда – визуально плазменный след смогут наблюдать и местные специалисты с кораблей, стоящих на якоре в базе Порт-Баренц, но вот снять точные элементы траектории, причем уже после выхода объекта за пределы атмосферы, способен только обзорный радар комплекса «Форт». Это только стреляет морской аналог С-300 на двести километров по дальности и двадцать семь по высоте, а видит-то он гораздо дальше.
Через четверть часа в каюте у командира собрались самые важные на данный момент лица корабля. Командир штурманской БЧ-1 капитан первого ранга Виталий Птицын, худой мужчина с сединой на висках, почти достигший предельного возраста службы, и командир комплекса «Форт» капитан второго ранга Сергей Савельев. Взгляд у него был несколько усталый. Да, тяжела жизнь ракетчика-зенитчика в мире, где еще не придумали то, что он должен сбивать…
– Итак, товарищи, – сказал командир «Москвы», – выяснилась причина, отчего нас с такой спешностью гнали в этот квадрат Гренландского моря. Вот…
С этими словами контр-адмирал достал из внутреннего кармана присланную из Зимнего Дворца инструкцию и передал ее офицерам. Каперанг Птицын надел извлеченные из футляра очки и вместе с кавторангом Савельевым, почти соприкасаясь с ним головой, склонился над развернутым листком.
– Так, – через некоторое время сказал главный штурман «Москвы», – теперь понятно, к чему весь этот балет на льду. Чтобы понять, что каменная болванка неправильной формы при пролете через атмосферу будет вести себя как пьяная корова на льду, необязательно задавать вопросы артиллеристам, сойдет и любая гадалка. Точность прогноза будет примерно одинаковой.
– А ты что скажешь, Сергей? – спросил Остапенко у кавторанга Савельева.
– Я не уверен, – ответил тот, – что эту штуку можно взять радаром на сопровождение во время пролета через атмосферу, потому что плазменный кокон вокруг объекта, летящего в атмосфере со второй космической скоростью, никто не отменял. Правда, есть подозрение, что сама плазма отражает излучение ничуть не хуже, но тогда вместо точечного объекта мы увидим размытый хвост вроде кометного и элементы цели будут читаться неустойчиво… если их вообще удастся получить.
– Хорош точечный объект в километровых габаритах… – хмыкнул контр-адмирал Остапенко. – Но, Сергей, самое главное в этом деле – проследить траекторию астероида уже после того, как тот выйдет за пределы атмосферы. А там никакой плазмы уже быть не должно.
– Если хватит запаса по высоте и дальности, – кивнул кавторанг Савельев, – то отследим. Никуда он от нас не денется.