Прочитав послание Императора Всероссийского своему дяде, королю Великобритании, адмирал Фишер выругался незлым словом старого морского волка. Как-никак с тринадцати лет на службе, на данный момент уже больше полувека.
– Вот, Ваше Величество, – сказал он, закончив отводить душу, – это и есть главный козырь вашего племянника Майкла. Именно этого события он ждал, для того чтобы выложить на стол карты и потребовать ответить ему равноценным козырем или сдаться…
– Моя служба не подтверждает сделанные вами выводы, мистер Фишер… – тихо прошелестел голос Уильяма Мелвилла. – Такое событие, как падение на Лондон огромного метеорита, по числу жертв и значению для цивилизации превышающее гибель Помпей, должно было остаться в памяти миллионов людей, и наша разведка непременно получила бы предупреждающую информацию из разговоров пришельцев низшего ранга. Об этом событии писали бы книги, снимали синема, делали театральные постановки. Такие вещи не забываются, и даже, более того, наши противники в своих разговорах должны были делать на нем акцент. «Вот погодите, – говорили бы они, – скоро на Лондон упадет метеорит – и злобная Британия превратится в ничто.» Но так как этого нет и не было, то мы вынуждены признать, что угроза падения чудовищного метеорита – это исключительно новация нашего мира, живущего по своим законам.
– Как только я получил эту телеграмму вчера вечером, – добавил король Эдуард, – я тут же связался с Кембриджем и передал туда все исходные данные для поиска этого метеора. Сегодня утром из Кембриджской обсерватории пришло подтверждение информации, переданной мне Майклом – этот метеор действительно летит в нашем направлении и размер его гигантский – разумеется, по нашим, земным масштабам. Если он свалится на центр Лондона, то, как считают в Кембридже, город окажется полностью уничтоженным[47], а количество жертв – огромным. За те трое суток, которые остались до катастрофы, мы не успеем эвакуировать и десятой части из почти семи миллионов лондонцев.
– Тогда, – сказал адмирал Фишер, – нам осталось только молиться. Флот Его Величества не в силах отразить нападение из космоса, и все, что мы можем сделать, это приказать кораблям выйти в море, а гражданским – спасаться по возможности.
– Как бы это вам сказать, Джон, – хмыкнул король, – если вы думаете, что катастрофа неизбежна, то несколько ошибаетесь. Вы же сами читали сообщение, что к нам на помощь движется русский корабль из будущего, который имеет на борту оружие, способное одним выстрелом уничтожить даже этот чудовищный метеорит.
– Мне сложно представить себе такое оружие, – покачал головой адмирал Фишер, – ведь его разрушительные возможности должны быть сопоставимы с возможностями самого метеорита. И тем более мне сложно представить, что страна, обладающая такой чудовищной мощью, не попытается диктовать свою волю остальным государства, и в первую очередь нам, признанным фаворитам в скачке за мировым господством.
– Да далось вам это мировое господство, Джон… – вздохнул король. – Все эти скачки за призраком этого господства больше напоминают вкатывание на гору неподъемного Сизифова камня. Эскадра моего зятя действительно оснащена оружием, мощь которого позволяет сметать с лица земли города и даже небольшие страны, но применять они его будут только против силы, что будет угрожать самому существованию Российской Империи, или против слепых сил природы, угрожающих гибелью большого количества людей.
– Да, Ваше Величество, – медленно произнес адмирал Фишер, – вы меня озадачили. Иметь такую силу и не размахивать ей направо и налево способны только святые, а ваши зять и племянник совершенно не похожи на ангелов с крыльями. Лесные волки по сравнению с ними – настоящие праведники и к тому же вегетарианцы.
– Вам этого не понять, Джон, – развел руками король, – но вот такая у меня родня. Если вы заметили, то при Формозе мой зять и его люди скромно простояли в сторонке, уступив всю славу адмиралу Алексееву и местным русским морякам. Тори писала, что вроде бы Тот, Кто послал их сюда, взял с них клятву кротости и благочестия…
– Ваше Величество! – застонал адмирал Фишер, – если ваш зять – образец кротости и благочестия, то тогда я сам святой Дунстан, архиепископ Кентерберийский, весь в белом и с крылышками. Мне ли не знать, что сражение при Формозе было поставлено как хороший балет, и даже адмирал Ноэль, не ведая того, послушно танцевал свою партию главного простака. И хореографом-постановщиком того действа был как раз ваш будущий зять.
– Вы немного неправы, ваше Величество, – опять тихим и бесцветным голосом сказал Уильям Мелвилл, – наша служба установила, что тот, кто послал сюда адмирала Ларионова и его людей, повелел им поступать в соответствии со своей совестью. Думаю, что так они и делают.
– Совесть, – сказал адмирал Фишер, – это понятие эластичное…
– Для русских совсем нет, – вздохнул Уильям Мелвилл, – для них это обязательный нравственный закон, который невозможно обойти.
– Так значит, – спросил король, – это их совесть требует спасти Лондон от разрушения?
– В том числе она, – ответил начальник королевской секретной службы, – а также для такого решения у них есть множество рациональных причин, среди которых – опасения, что ваш племянник кайзер Вильгельм, загордившись без меры, может выйти из повиновения, а Великобритания, включенная в состав Континентального Альянса, будет ему серьезным противовесом. Такой вариант развития событий мы тоже не исключаем…
– Очень хорошо, Ваше Величество, – кивнул адмирал Фишер, – теперь, отрешившись от прочих забот, хотелось бы знать, что именно благородные русские потребуют от нас за свою помощь. Ведь вы, в отличие от простых смертных, должны знать гораздо больше, чем написано в этой телеграмме.
– За свою помощь, – ответил король, – они требуют, чтобы мы как можно скорее, а еще лучше немедленно, совершили то, что уже запланировали для нашей Британии. Момент для этого вполне подходящий. Сегодня в полдень Кембриджская обсерватория издаст по этому вопросу особый бюллетень – и тогда паника четырехлетней давности покажется нам всем легким развлечением. Вы и ваши друзья готовы к решительным действиям или этот просто замечательный момент будет нами бездарно упущен?
– После намеков, – сказал адмирал Фишер, саркастически усмехнувшись, – которые делал нам ваш племянник на Ревельской встрече, только последний дурак не изготовился бы к подступающему кризису. Только мы не ожидали, что это будет так… брутально. Если вы разрешите мне воспользоваться вашим телефоном, то я прикажу немедленно начинать операцию на бирже.