Говоря это, он выглядел отрешенным и задумчивым, и даже почти счастливым.
Я не вполне разделяла взгляды своего супруга, и мы часто спорили на подобные темы. И сейчас во мне поднималась какая-то совершенно противоположная идея, которая, правда, еще не сформировалась целиком в моей голове. Мой муж ошибался. И я решила, что непременно докажу это ему… когда настанет подходящий момент.
Если что и возродится после такого катаклизма, то это будут люди, подобные императору Михаилу и его помощникам из будущего: суровые, безжалостные и совершенно несентиментальные. Но я не стала сразу высказывать свои возражения.
Он говорил, а я лишь кивала ему, глядя в свою чашку. Мое сознание уже не воспринимало звуки творящегося за окном сумасшествия. Правильно говорят англичане: мой дом – моя крепость. Здесь, в этих стенах, мне гораздо спокойнее, чем было бы там, среди беженцев, что пытаются уйти от неотвратимости, охваченные паникой и животным ужасом. Мы же никуда не пойдем… Мы будем наблюдать катастрофу из своего окна. По крайней мере, я надеюсь на это – что прежде чем погибнуть, нам удастся получить самое яркое в жизни впечатление…
– Дорогая… – Наконец обратился ко мне супруг, – что ты скажешь? Ты какая-то молчаливая. – Он внимательно вглядывался в мое лицо. – Ты все же считаешь, что нам лучше уйти? Скажи!
– Нет, что ты… – ответила я. – Ты прав – нам нужно остаться дома. Там, – махнула я рукой в сторону окна, – для нас больше нет места. Так нам надо будет прожить еще два дня, после чего мы либо выживем, либо умрем. Все когда-нибудь умирают, да только сделать это можно по-разному. Знаешь, раньше я не понимала, как это военные моряки могут идти навстречу смерти, переодевшись в чистое и надев все ордена, а теперь поняла. Главное в этом деле – привести свою душу к покою и осознать свою внутреннюю моральную правоту.
Кажется, он ждал, что я продолжу – он с ожиданием смотрел на меня в течение минуты. Но я сказала все, что могла сказать. Наконец, убедившись, что я не собираюсь продолжать, он с облегчением вздохнул и произнес:
– Никогда еще я так не был готов умереть, как сейчас… Ты знаешь, во мне нет страха, вовсе… Наверное, это потому, что происходит то, что и должно… А тебе? Тебе страшно?
– Да, – кивнула я.
Он, очевидно, хотел сказать что-то ободряющее, но не успел. Мне захотелось все же высказать ему все то, что беспокоило меня. Выговориться, снять напряжение…
– Ты знаешь, отчего мне страшно? Нет, не оттого, что смерть так близка. Не оттого, что там, под нашими окнами, безумствуют люди, сбросившие маски и превратившиеся в диких зверей. И вероятный Апокалипсис, о котором ты говоришь, тоже не пугает меня… потому что на самом деле я не верю, что это он. Это совсем, совсем другое!
Муж смотрел на меня внимательно, с удивлением.
– Продолжай, – кивнул он и налил себе еще чаю.
И я продолжила:
– Не будет никакого Апокалипсиса. Точнее, он будет не для всех… В России и без всякого апокалипсиса жизнь становится лучше… Не перебивай. Я не поверю, если ты станешь утверждать, что у тебя в голове ни разу не промелькнула мысль: «а вдруг все рассказы о происходящем в России – правда?». Так вот… Я все больше прихожу к тому, что мы с тобой, вероятно, где-то заблуждались, а те, кого мы с таким пылом проклинали, оказались во всем правы. Да они не могли быть неправы, ибо пришельцам из будущего были наперед раскрыты все законы общественного развития и ведомы все удачные и неудачные образцы… Мне страшно потому, что, быть может, мы совершили ошибку и принимали за истину всего лишь ее отражение в колеблющейся поверхности воды.
Немного помолчав, я добавила:
– А что касается этого огромного метеорита… Там, откуда явились пришельцы, в их мире, он тоже, должно быть, упал. Но не на Париж и не на Лондон, и не на какое другое место Европы… Иначе бы мы об этом знали. Пришельцев тысячи, и большинство из них из простонародья, пусть даже очень хорошо образованного, а эти люди не смогли бы сохранить такое в тайне. По обществу пошли бы разговоры, а раз их нет, то не было и ничего подобного сегодняшнему ужасу. Могу предположить, что этот метеорит рухнул где-то в безлюдной местности, в тайге, пустыне, необитаемых горах, полярных льдах или посреди океана. И никому не причинил вреда, и не вызвал Апокалипсис… В отличие от того, что может произойти сейчас – по крайней мере, путь у метеорита уже другой, он нацелен на Париж, или на Лондон, что совершенно неважно! Ты понимаешь, что это значит? Старому миру конец, и гигантский метеорит должен поставить в его деле окончательную точку.
Голос мой крепчал, а супруг смотрел на меня с удивлением; кажется, он боялся пропустить хоть слово.
– Это значит, что и вправду за спинами пришельцев из будущего стоит некая Высшая Сила, которая наделяет их чувством непререкаемой правоты; да что там, эта Сила на стороне России – той покинутой нами и проклятой многими нашими же соотечественниками России… И Сила эта – можем смело назвать ее Богом – совершенно очевидно помогает России обрести беспрецедентное влияние в мире. А в ней самой происходят куда более удивительные вещи… Ведь Конец Света всегда связан с рождением нового, чудесного мира, который будет устроен гораздо разумнее, чем тот, который ушел в небытие – тут твоя концепция верна. Мне кажется, с каждым днем Божье благословение все больше простирается над нашей Родиной… Как бы я хотела вернуться в Санкт-Петербург и снова пройти по знакомым улицам и сравнить то, что было, с тем что будет!
– Зина! – как-то истерически вдруг воскликнул мой супруг. – Прекрати, прошу тебя! Я не могу это слышать! Неужели это говоришь ТЫ?! Император Михаил, живое воплощение Антихриста, способен только на то, чтобы превратить Россию в одну большую казарму или военный лагерь. Ты уже, наверное, слышала, что этот современный царь Ирод собирается отменить указ императора Петра Третьего о дворянской вольности и заставить каждого представителя благородного сословия служить ему до седых волос… А подготовка правил новой орфографии, сделанная в угоду малограмотному простонародью, которому хочется писать слова так, как они слышатся, не заучивая множество сложных правил? Повсюду в России диктатура и произвол!