– С Болгарией, – возразила герцогиня София, – до недавнего момента были вполне хорошие отношения, да и с Сербией мы почти дружили – до тех пор, пока эти злые сербы не порубили на куски своего короля вместе с королевой… А твой дядя даже не объявил им войну, чтобы отомстить за жизнь августейшей особы…
– И правильно сделал, – проворчал Франц Фердинанд, – потому что в таком случае мы имели бы общеевропейскую бойню на пять лет раньше. Союз России и Франции против Германии и Австро-Венгрии. Да в Париже только этого и ждали. Думаю, что убийство несчастного Александра Обреновича и его жены королевы Драги – дело рук небезызвестного французского Второго Бюро[27]. Военная мощь Германии растет не по дням, а по часам, и французы, видимо, подсчитали, что совсем скоро они не смогут справиться с ней даже при помощи злого русского медведя. Так что чем раньше случилась бы эта война, тем лучше было бы для них.
– Да, это так, душа моя, – сказала герцогиня София, – но ведь теперь этот гадкий Вильгельм предал нас, переметнувшись на сторону русских.
– Этот гадкий Вильгельм, моя дорогая, – назидательно произнес эрцгерцог Франц Фердинанд, – является кайзером Германии, и в первую очередь должен думать именно о ее интересах. Император Николай казался ему вялым слабовольным правителем, подверженным интригам и влиянию своего окружения, при котором Россия будет плохим союзником и легким противником. Император Михаил, несмотря на свою молодость и прошлую репутацию беззаботного мальчишки, сделан из другого теста. Да и в окружении у него не великие дядья, беззаботные прожигатели жизни, а суровые пришельцы из будущего, твердо знающие, как надо и как не надо управлять государством. Союзником империя царя Михаила является хорошим, а вот противником таким, от которого лучше держаться подальше. Поэтому и выбор кайзера Вильгельма был очевиден – союз с Россией, необходимый для того, чтобы накрутить хвост еще одному своему исконному врагу, Великобритании. Вчерашняя любовь забыта, и теперь он всей душой отдался новой страсти. Ничего личного, как говорят в таких случаях те же англичане, только государственные интересы.
– И что же теперь будет? – спросила герцогиня София, прижимаясь к мужу. – Мне страшно даже подумать о том, что теперь ждет нас и наших детей…
– Я предполагаю, – пожав плечами, ответил Франц Фердинанд, – что, разгромив Австро-Венгрию, император Михаил планирует сохранить независимость только двух составляющих части нашей империи. Это королевства Богемии (Чехии) и Венгрии. Ты какую корону предпочтешь: Богемскую или Венгерскую? Лично мне нравится Богемия. Хорошо развитая страна с тихим и послушным народом, управлять которым не составит больших проблем. А мадьяры пусть остаются со своим гонором, тем более что Михаил, скорее всего, после победы как следует урежет их территорию. А то они возомнили себя Бог знает кем…
– Да что ты говоришь, дорогой?! – всплеснула руками герцогиня.
– А что я такого говорю? – удивился эрцгерцог. – Я ничуть не сомневаюсь в возможности Континентального альянса нанести нам сокрушительное поражение. Силы сторон несоизмеримы, тем более что на помощь к русским и немцам набегут итальянцы и румыны в надежде урвать и себе по сладкому кусочку. А после этого… Мой дядя стар и не имеет прямых наследников, а император Михаил уже несколько раз провозглашал вслух, что все германское должно быть германским, все сербское должно быть сербским, болгарское – болгарским, и так далее. Себе он при этом возьмет Галицию, Словакию и, возможно, часть Трансильвании, чтобы держать под контролем карпатские перевалы. Остальная Трансильвания отойдет румынам, Хорватия и Босния – сербам, Трентино и Триест – итальянцам, а все территории, населенные немцами – Германской Империи. Вот и получается, что не поделенными останутся только Венгрия и Богемия, за счет которых русский царь и проявит «благородство», сохранив хотя бы часть владений за законными наследниками.
Немного помолчав, Франц Фердинанд продолжил:
– Ты ведь знаешь, моя дорогая, что я не слишком люблю славян, особенно сербов и русских. Богемцы – такие как ты – уже впитали цвет и вкус европейской культуры и перестали быть настоящими славянами, а вот сербы, несмотря на европейские костюмы, в душе все еще остаются дикарями. О русских можно сказать то же самое, но если сербы – это смешные дикари, то русские в своей дикости просто страшны. Они уверены, что Бог в этом мире устроил все только в их интересах и что на них возложена великая миссия спасти мир от неизбежной катастрофы. Знаешь, когда я прочитал некоторые речи императора Михаила, мне стало интересно это мессианство – и я написал ему письмо… Что самое любопытное – он мне ответил. Какие там мысли его, а какие его ближайших советников – понять трудно, но то, что он пишет, решительно интересно. Кстати, он в пух и прах разгромил мою программу Соединенных Штатов Великой Австрии[28]. Мол, такая сферическая конструкция может быть устойчива только в полном вакууме и при отсутствии земного притяжения. По его мнению, каждая из национальных частей империи начнет испытывать тяготение соседних этнически близких государств, и эти силы еще при моей жизни разорвут единое государство на части. И только Венгрии и Богемии не к кому тяготеть, поскольку их нации представляют собой вполне самостоятельные и самодостаточные явления. Теоретически мы с тобой можем получить обе этих короны – с расчетом на то, что один из наших мальчиков унаследует Богемию, а другой Венгрию…
– Мой милый, – воскликнула герцогиня София, – ты забыл, что наш брак морганатический, а следовательно, я не смогу восседать рядом с тобой на троне как королева, а наши мальчики не смогут наследовать престолы?
– Да, – согласился эрцгерцог, – в старом мире такое было невозможно. Но зато в новом мире царя Михаила подобное будет в порядке вещей. В отличие от своего покойного брата, он одобряет наш брак и пишет, что это единственный путь избежать вырождения в правящих семьях. По его мнению, правило равнородности должно быть существенно смягчено, а не то не пройдет и ста лет – и принцы крови начнут жениться на международных авантюристках, торговках с рынка или даже театральных актрисках. Но это то, чего он хочет избежать. Но ты у нас не первое, не второе и не третье, а графиня старого рода, и потому вполне можешь быть полноправной супругой самовластного государя, а наши с тобой дети – полноценными наследниками. Дядя, конечно, будет против, но после того как Австро-Венгрия потерпит сокрушительное поражение, его мнение уже не будет иметь никакого значения. Теперь для нас главное – суметь пережить будущую войну, чтобы потом иметь возможность воспользоваться ее результатами. Да, я не люблю русских, но это еще не значит, что я не смогу иметь с ними дела. Еще как смогу – ведь я не дядя и не позволю, чтобы мои мелочные предубеждения влияли на качество принятых мною государственных решений.
– Душа моя, – София склонила голову перед супругом, – я сделаю все как ты пожелаешь. Но неужели ты уверен, что все будет точно так, как ты об этом сейчас сказал?
– Так или почти так, – кивнул эрцгерцог Франц Фердинанд, – о чем-то Михаил мне написал, а о другом я догадался сам. Твой муж, знаешь ли, никогда не был дураком и всегда прекрасно отличал стекло от бриллиантов. Грядет нечто, что изменит наш мир до неузнаваемости, и главным орудием этого изменения будет как раз русский император. На нас надвигается гроза – и только те, кого не убьет молнией и не придавит упавшим деревом, смогут наслаждаться послегрозовой свежестью и радостным пением птиц. За себя я не боюсь, я мужчина и способен постоять за себя, но вот ты и дети… Вот что. Уже завтра вы соберете вещи и без особой суеты, но быстро отправитесь в Швейцарию, дышать горным воздухом и пить воды. Я буду чувствовать себя спокойней, если буду знать, что самые дорогие для меня люди находятся поближе к природе и подальше от войны.
– Я сделаю все, как ты пожелаешь, мой дорогой Франц, – сказала герцогиня София, – но и ты береги себя и не рискуй понапрасну своей жизнью. Ведь ты, в целости и сохранности, нужен нам, твоей жене и детям…
Пока они так разговаривали, солнце окончательно закатилось, и только багровое зарево вечерней зари у горизонта говорило о том, что только что закончился очередной день, один из последних дней Старого Мира…
15 июня 1908 года. Российская империя. окрестности Ораниенбаума, военный городок «Красная горка» пункта постоянной дислокации балтийского корпуса морской пехоты.
Наследный принц Сербии королевич Георгий Карагеоргиевич.
Мы идем на войну. Официально объявили о перемещении корпуса в летние лагеря, но даже лягушки в соседнем болоте понимают, что этими лагерями окажутся Будапешт или Вена. Предстоит распарывание на составные части Австро-Венгерского лоскутного одеяла, и без корпуса морской пехоты генерала Бережного при этом никак не обойтись. О эти лихие парни, которые в походе могут преспокойно спать, подложив сумку с бомбами под голову вместо подушки… О эти головорезы, способные премного удивить мадьярских и австрийских солдат… а еще больше врагов может удивить их вооружение. Совсем небольшая часть новинок уже показали миру, а остальное пока остается неизвестным никому, кроме тех, кто непосредственно будет применять это в деле. Новейшие пулеметы, по весу лишь в два раза тяжелее обыкновенной винтовки, а также ручная помесь между пистолетом и пулеметом, обрушивающая на врага с короткой дистанции целый ливень пуль. Как пояснил генерал Бережной, такой тип оружия хорош при штурмовых и противоштурмовых действиях, поэтому ими вооружаются особые десантно-гренадерские взводы. Ручные бомбы (гранаты) и переносимые на руках минометы уже применялись болгарскими четниками в Македонии в боях против турецких солдат и греческих македономахов и зарекомендовали себя, как говорят, весьма неплохо. Ну а то, что хорошо получается у партизанских формирований, регулярная армия вообще должна делать на отлично.
В Сербии, как пишут газеты, тоже готовятся к предстоящей войне. Там объявлена всеобщая мобилизация, и мужчины с радостью встают под знамена моего отца. Как бы я хотел быть там, и в рядах своего полка, вступать на оккупированную пока турками землю Косовского края! Объявлена мобилизация и в Греции, Болгарии и Черногории. Только в Греции народ бежит от армии как от огня, а в братской нам Черногории мобилизация вышла стихийной. Мой дед (по матери) Никола Первый Черногорский не знает, что ему и делать, когда к нему явился весь его народ и требует вести его на врага. Вячеслав Николаевич говорит, что так, пожалуй, война начнется сама собой, а не по общему сигналу, ведь очень скоро черногорцам надоест ждать – и их армия сама вторгнется во вражеские пределы. Ну что же – чему быть, того не миновать… Черногорцы всегда были такими буйными и неукротимыми, и я это знаю, быть может, лучше других. Если прямотой характера я пошел в своего отца Петра Карагеоргиевича, то буйный темперамент достался мне от матери, дочери князя Николы Черногорского.