Игнатий стал постепенно отворачивать влево, прижимаясь к краю бухты. Северный берег вырос над горизонтом, и вскоре стало ясно, что это вовсе не мыс, а череда островов, местами стоящих совсем рядом друг с другом, местами — в полуверсте. Между собой многие соединялись обледенелыми отмелями, россыпями выпирающих наружу скал, а то и просто ледяными полями. Здесь, на северной стороне Скандинавского полуострова, природа еще не знала о близкой весне, и береговой припай выступал далеко в море.
— Если он опять хочет проползти меж рифов, — пожевал губу Тимофей, — то тут эта хитрость не пройдет. Воды-то открытой почти нет. Везде ле-е-е…
У бывалого ушкуйника отвисла челюсть. На его глазах поморские кочи один за другим повернули на пологую отмель, сверкающую морозным глянцем, под всеми парусами вылетели на нее, скользнули на прибитых к брюху полозьях по льду, промчались между островами, уверенно разбивая в пыль высокие сугробы, взрезали длинными белыми полосами ледяное поле по ту сторону мыса, спрыгнули в волны открытого моря и продолжили путь, словно и вовсе не заметили препятствия.
— А-а-а-а!!! — в бешеном восторге заорали ушкуйники, прыгая на своих скамьях, обнимаясь и размахивая шапками.
«Каравеллы» тоже резко повернули к берегу, словно вознамерились повторить маневр северян, но тут же одумались и переложили рули.
Тимофей, вовремя заметив опасность, залихватски засвистел, приказывая ушкуям убрать паруса и выпростать весла на воду. Лодки рванулись к югу, поперек ветра, стремясь обогнуть парусники по широкой дуге. «Каравеллы» одна за другой шарахнули бортовым залпом — но это скорее был жест отчаяния. Ушкуи находились от шведов слишком далеко, и фонтаны воды поднялись в сотне шагов от разбойников. Парусники торопливо развернулись, дали залп другим бортом — недолет получился еще больше.
— Э-ге-ге-й, охламоны! Ждите, еще увидимся! — встав на своей скамье, помахал рукой скандинавам Осип Хвост из соседнего ушкуя. — Привет Стекольне!
Догнать разбойников против ветра у парусных махин не было никакой возможности.
— Им теперь только из бухты пару дней выбираться, из края в край лавировать, — прикинул Егор. — А потом с той стороны мыса на то же расстояние возвращаться. Трое суток форы. Все, кочей им теперь ни в жисть не догнать. Не по зубам скандинавам поморы нашенские. Ушли.
Апреля 1410 года
Даже стремительным ушкуям, подгоняемым веслами, удалось настигнуть кочи только перед самой Териберкой. В бухту они вошли вместе — если, конечно, можно так сказать о кораблях, своим ходом проскочивших по льду до самых причалов, и гребных лодках, которые почти половину версты ватажникам, обливаясь потом, пришлось тащить волоком на себе.
Но самое главное — они вернулись, успешно разорив один из крупнейших городов Европы и доставив свою добычу в целости и сохранности. Достойный повод для разгульной пирушки длиной в несколько дней, и немалая работа еще на неделю — чтобы все взятое разобрать, рассортировать и хотя бы примерно оценить.
Во время набега на Стекольну бесследно сгинули двадцать четыре ушкуйника. Все они полегли на улицах крепости — ведь вынести оттуда ни убитых, ни даже раненых ватаге не удалось. Еще тридцать семь воинов оказались ранены. Почти все — посечены стрелами с башен, моста и стен, когда уже при свете дня ушкуи драпали в опасной близости от укреплений. Ну, и в море нескольким ребятам тоже не повезло.
Зато взяли ватажники в шведском городе одних только монет — всяких-разных, от английских ноблей до персидских драхм — почти два пуда чистого веса. Примерно вдвое больше серебра и злата новгородцы награбили в украшениях: серьгах, кубках, ожерельях, поясах, ножнах, посуде и церковной утвари. Это все не считая всякой рухляди: тюков дорогих тканей, мехов, ковров, одежды и прочего добра. Да еще — одиннадцать пушечных стволов разного мелкого калибра и огненное зелье, на каковые Егор при общем молчаливом согласии сразу наложил руку. Плюс — три ушкуя.
Стало ясно, что все участники похода в одночасье сделались богатыми людьми, а Игнатий Трескач, Михайло Острожец и атаман ватаги — даже очень богатыми. По исстари заведенному обычаю на их долю приходилось примерно две трети захваченного добра. Однако и все остальные, даже юный поморец Клим, получали на руки этак гривен по пять. Деревню в несколько дворов запросто купить можно, если где-нибудь на украинах порубежных поискать.
По общему разумению, теперь ватаге стоило ждать весны и по открытой воде идти с добычей в богатые Холмогоры, расторговываться и завершать дележ — но Егору такое решение никак не нравилось.
— Поверьте мне, други, нет у нас времени прохлаждаться да чешуйки считать! — горячо убеждал он набившихся в дом Игната Трескача ватажников. — Зуб на нас у великого князя Василия. Токмо до осени передышку от гнева украсть и удалось. Силу нам надобно набрать до того часа, как ему сломать нас захочется. Зима же здесь, на севере, до мая стоит. Пока открытой воды дождемся, пока с торгами закончим, пока домой доберемся, тут нам осень и будет: здравствуй, князюшка Василий, как мы по петле с осиною соскучились!
— В Новгород уйдем, он не выдаст! — подал голос Иван Карбасов.
— Для того ли мы Заозерье от воров освобождали, чтобы так легко с ним расставаться? Для того ли мы в походы славные ходили, чтобы опосля по щелям от гнева московского прятаться, словно мышки серые? Волю нужно свою князю показать, а не страхом его подпитывать!