Мая 1410 года

Городок князей Заозерских

Вернувшихся ватажников в княжестве встретили честь по чести: накормили, баньку истопили, спать положили и отвели еще целый день на отдых, прежде чем княгиня Елена пригласила Осипа и Федьку к себе.

В отсутствие Егора его кресло в непритязательной тронной зале, украшенной лишь коврами и расписным потолком, оставалось пустым. Елена проявила скромность, восседая в малом кресле, стоящем одесную от княжеского. Свита ее тоже была умеренной и женской: няньки, девки, стряпуха. Подозрительно женской — ведь стража, пусть и малая, в городке все-таки оставалась, тиуны следили за порядком, мытари собирали для казны серебро. И все, конечно же, отчитывались перед хозяйкой удела. Вот и выходило, что демонстративно бабье окружение оставшейся дома жены — не более чем пустая показуха.

— Здравствуй, матушка-княгиня, — низко поклонился Елене Федька. — Муж твой, наш атаман, велел от себя письмо тебе передать и гостинцев всяческих.

Он выпрямился, взял с пола котомку, развязал, достал сложенный вчетверо лист пергамента, большой сверток, отряхнул и то, и другое, сдул пыль, а затем, низко кланяясь, подошел к хозяйке, преклонил одно колено и протянул посылку.

В общем, с придворными манерами у паренька было не ах. Даже Осип — и тот не сдержал улыбки. Сам он кивал княгине скромно, не сгибался в поклоне и предпочитал помалкивать.

— Как муж мой, князь Заозерский, себя чувствует, чем занят? Как его успехи ратные? — ласково поинтересовалась Елена, кивнув одной из девок. Та вышла к пареньку и приняла у него передачу.

— Отлично с атаманом все, лучше не бывает! — вскочив, горячо выпалил Федька. — Воюет, самому Святогору завистно! Почитай, един крепость свейскую захватил! Стекольну дочиста разграбили, осмь кораблей с добычей в Териберку привели…

— Постой-постой! — перебила его княгиня. — Какая Териберка, откуда взялись свеи? Почему Стекольна? Осип!!!

— А чего «Осип»? — пожал плечами ватажник. — Верно все Федька сказывает. Крепость взяли, Стекольну разграбили. Добычи полные трюмы привезли. Ты подарки-то погляди, что атаман тебе с мальцом переслал.

Елена подманила девку, торопливо развернула тряпицу.

— Ах, красота-то какая! — ахнула девица от блеска рубинов и изумрудов на широком женском оплечье.

— Пошли все вон! — зашипела княгиня. Дворня послушалась. Федька тоже рванул было к дверям, но на него Елена цыкнула, и паренек остановился. — Почему свеи, откуда? Вы же порубежье московское разорять уходили!

— Атаман повел, — попятился Федька. — Сказывал, нечего нам делать на украинах московских.

— Чего со смердов взять, княгиня? — громко сказал Осип. — Токмо рожа да кожа, да курица с яйцом. Беготня напрасная — деревни да заимки лесные жечь. Иное дело свеи. Там разжились так разжились — на десять лет вперед хватит.

Княгиня, отложив оплечье на трон мужа, потерла виски, подняла глаза на ватажника:

— Вам же велено было московские уделы разорять, а не по морям дальним плавать!

— Видать, атаман наш за слугу твоего себя не считает, — криво усмехнулся Осип и поправил пояс с мечом и топориком. — Как нужным счел, так и поступил.