Для Егора Вожникова, который, нырнув в прорубь, вынырнул в 1409 году, все вроде бы складывается хорошо. Возглавив ватагу ушкуйников — речных пиратов, — он не только сумел неплохо устроиться в средневековой Руси, но и нашел любимую женщину Елену, да не какую-нибудь, а княжну! Именно она подтолкнула Егора к мысли, что пора ему самому становиться князем. А братья-ватажники помогли ему в этом. Казалось бы, живи да радуйся! Однако иные удельные владыки не желают признавать в нем равного, а великий князь Василий и прямо угрожает повесить за самозванство, словно обычного татя. Егору снова приходится браться за меч и садиться на гребную банку ушкуя. Его грозные враги даже не догадываются, что пришелец из будущего нашел слабое место их мира и теперь намерен подчинить знатных недругов своей воле.
v.1.3 — litres
Александр Прозоров
Воевода
Глава 1
Декабря 1409 года
Среди березовых поленьев оказался небольшой расколотый сучок, формой и размерами настолько напоминающий подзабытую игрушку, что Егор не удержался, подобрал выпавший из топки уголек, нарисовал на гладкой половинке экранчик и кнопочки, потыкал пальцем и поднес к уху:
— Алло… Доски заказывали? Чего молчим? Спите, что ли?
— Что это у тебя такое, милый? — приподнялась на локте полуутонувшая в перине Елена.
— Телефон, — опустил сучок Егор. — Чего-то не отвечают…
— «Теле» значит «далеко», — продемонстрировала свое знание греческого княгиня, падая обратно на подушки, — а «фон» прибавляется к именам немецкой знати. Выходит, это у тебя… Далекое происхождение? Вырастание? Далекий властелин?
— Далекая задница… — шепотом поправил ее молодой человек, открыл дверцу топки и кинул неисправный аппарат в пламя.
Нельзя сказать, чтобы нынешнее положение его сильно угнетало. Как-никак, через жену он теперь князь, пусть и захудалого удела размером с провинциальный райцентр, — все вокруг кланяются, угождают. Слуги, холопы, дворовые девки завсегда и приберут следом, коли что напачкал, и стол накроют, и постирают, и постель уберут, полы помоют. Хоть ты плюй себе в потолок да заботы никакой не знай. Однако отсутствие до боли привычных и удобных вещей вроде аэрозоля с дезодорантом, фумигатора, даже банального полиэтиленового пакета, немало удручало.
Это может показаться смешным, но когда хочется прихватить с собой пару бутербродов, а положить их банально не во что — на многие неприметные пустяки из двадцать первого века начинаешь смотреть совсем иначе. Человеку будущего трудно понять, как это: бумаги практически нет, ибо штука чертовски дорогая и редкость заморская, только на летописи монастырские да на письма княжеские идет; все тряпки вокруг — домотканые, ручной работы. Тоже не поразбрасываешься, дороговато.
А резинки для штанов?
А непромокаемые плащи и сапоги?
А одноразовые зажигалки и спички?
А шариковые ручки? Лампочки и фонарики? Газовые плитки? Станки для бритья? Дверные петли? Зеркала и стекла в окнах? Пружинные постели?
А легкие как пух и небьющиеся пластиковые бутылки с завинчивающейся крышкой?!!
Егор чуть не застонал от тоски по недостижимому комфорту и подбросил в топку еще дров. Увы, раньше он даже примерно не мог себе представить, насколько благостной и удобной делали его жизнь эти тысячи и тысячи незаметных мелочей…