Бывалый ушкуйник оказался прав, галеры продержались у них на хвосте недолго, а вот парусники, сильно напоминающие Вожникову каравеллы с обложек пиратских романов, медленно, но неуклонно приближались. Разумеется, ушкуи могли бы оторваться от них без особого труда — но парусного вооружения кочей явно не хватало, чтобы соревноваться в скорости с крупными трехмачтовиками, увешанными белой тканью от кормы до хвоста.

— Будем их табанить? — вопросительно посмотрел на Егора Тимофей.

— Да, — согласился атаман, хотя не знал, что собираются делать его ватажники.

Кормчий привстал, несколько раз отрывисто свистнул. Соседние корабли ответили. Одновременно все ушкуи убрали весла, опустили паруса, покачиваясь на волнах и двигаясь только по инерции. Ватажники стали меняться местами, несколько воинов достали луки, извлекли из колчанов странные стрелы с широкими наконечниками, размером и формой похожие на ладонь.

Шведские корабли, вздымая плоскими носами буруны, мчались прямо на лодки, угрожая просто смять их, не снижая скорости. Когда до врагов оставалось метров триста, лучники вскинули свое оружие, гулко запели тетивы. Взметнувшись ввысь, стрелы описали пологие дуги и рухнули на «каравеллы» — широкими острыми краями рассекая паруса, обрезая ванты, вспарывая прочую оснастку. Один из парусников заметно рыскнул по курсу, с оглушительным треском расползлись надвое сразу все три паруса на его передней мачте. На втором громко заполоскались по ветру несколько полотнищ, и корабль заметно сбросил скорость.

Ушкуйники спешно ударили веслами по воде, резко отворачивая и расходясь в стороны. Когда шведские ответные стрелы долетели — они нашли на месте лодок только пенистые волны. Цель настигли всего десять-пятнадцать стрел, да и те не смогли причинить особого вреда. Сваленную в кучи рухлядь немного попортили, и все.

Потеряв часть парусов, «каравеллы» не остановились, но скорость заметно снизили. Под окрики офицеров шведская команда полезла на ванты, чинить такелаж. Ушкуи же, отойдя на веслах на безопасное расстояние, снова поймали ветер и помчались догонять пузатые кочи.

Остаток дня шведские парусники постепенно отставали, но упрямо продолжали погоню. Ушкуйники, поравнявшись с кораблями северян, с облегчением втянули весла — ветер гнал их даже быстрее, чем нужно. С кочей растекался соблазнительный запах жареного мяса. Там готовили ужин, не задумываясь о том, что на ушкуях никакой еды не имелось вообще. Хотя, конечно, о том, чтобы остановиться и поделиться провиантом, пока не могло быть и речи.

— Вернусь в Новгород — поросенка себе в харчевне закажу, — зачем-то высказался Тимофей. — И съем целиком в один присест.

— Одному поросенка не потянуть, — возразил Никита Купи Веник. — Никакого брюха не хватит.

— Да запросто! — вскинулся Тимофей. — Я уже едал, и ничего.

— Брехня! — отмахнулся Никита. — Спорю на бочонок меда хмельного, что за половину вечера тебе порося не одолеть.

— А чего на один? На два!

— Спорим?

— Спорим! Атаман, в поручители пойдешь?

— За половину бочонка пойду, — поежившись, ответил Егор.

— Тебе же не выпить половину, атаман!

— Спорим? — тут же предложил Никите Егор. — На два.

— Спорим!

Спор оказался заразным. Очень скоро чуть не половина ушкуя успела заключить пари на то, сможет ли Тимофей съесть, а Егор выпить все обещанное или нет. На голодный желудок большинству казалось, что смогут — но нашлось немало и хладнокровных прагматиков, не верящих в великие способности человеческого организма…