— Всего золота не соберешь. Люди дороже. Мы уходим!

— Атаман! — покачал головой Тимофей. — Не поймет тебя общество. Ой, не поймет!

— Вы все клялись слушаться меня, не переча! — жестко напомнил Егор. — Зови ватагу. Мы уходим.

Ватажник поколебался, но потом все же повернулся к городу и залихватски, переливчато засвистел. Раз, другой. Ему ответили снизу в двух-трех местах, потом дальше и дальше. Переливчатый свист волной прокатился по Стекольне и стих вдалеке. Там, где продолжалась схватка.

Однако приказ никакого эффекта не произвел. Увлекшись разбоем, ушкуйники совершенно забыли про дисциплину.

— Проклятие! — раздраженно сплюнул Егор, положил руку Тимофею на плечо, указал вниз: — Слышишь, дерутся? Забирай всех, кто есть, идите туда, организуйте на ближних улицах простенькие баррикады — завалы то бишь — и подожгите. Нужно отрезать смельчаков от остальной крепости. Не то они весь праздник нам испортят.

— Так-то лучше, атаман! — повеселел ушкуйник, махнул рукой товарищам, и они с грохотом понеслись по лестнице вниз.

— Приказа об отходе я не отменял!!! — заорал им вслед Вожников, но его, похоже, «не услышали». — Чертовы разбойники!

— И чего теперь, атаман? — спросил от жаровни Федька.

— Жги, приятель, жги. Кали запальники, — ответил Егор. — Авось не пригодится.

Шум на лестнице заставил его схватиться за саблю — но это были всего лишь поморы, сжимающие свои верные гарпуны. Скинув шапки, мужчины поклонились в пояс:

— Добрались-то мы, княже. Приказывай, чего-то делать надобно?

Егор посмотрел в суровые лица северян, на их мозолистые руки и понял, что посылать этих людей в город на разбой так же бессмысленно, как требовать от бобра участия в охоте на волков. Ходить по ледовым морям и строить они умели хорошо. Но отнять соску у ребенка смогут навряд ли.

— На стене и в этих башнях у бойниц пушки стоят, — ткнул большим пальцем себе за спину атаман. — А внизу бочки с огненным зельем у шведов запасены. Грузите все, что поднять сможете, в трюм, это добро лишним не бывает.

— А эти? — указал на раскат один из поморов.

— Эти слишком тяжелые, — вздохнул Егор. — Давайте, давайте, шевелитесь! Ночь коротка!

Отправив северян работать, атаман снова повернулся к плачущему и кричащему городу. Пожаров в нем становилось все больше, причем на юге огонь вытягивался в ровный полукруг, отрезающий примерно треть южной части Стекольны. Тимофей действовал споро. Шум боя вроде как начал затихать. Местные храбрецы, отстояв свои жилища от ушкуйников, теперь должны были спасти их от пожара.

Полыхающие дома освещали морской залив относительно неплохо, четыре идущих под веслами коча Егор увидел без труда. Но, как назло, никто из ватажников так и не думал отступать. А ночь тем временем начала поворачивать к рассвету. Заложив пальцы в рот, атаман засвистел, пытаясь подражать Тимофею. Снизу ему ответили — но уходить к кораблям даже не подумали.

Примерно через час первый коч, глубоко осевший в воду, все-таки отвалил от моста, ушел по течению вниз. На его место пробрался другой. Атаман, ругаясь всеми матерными словами, какие только знал, снова засвистел, приказывая отходить. И только на этот раз кое-где от разоренных домов потянулись по улочкам к подорванным воротам тяжело нагруженные ушкуйники. Перебравшись на мост, они скидывали добычу на палубу коча и… Торопливо бежали назад!

— Да чтоб вам всем икать и пукать! — в сердцах сплюнул Егор.