Я прошел вперед и сел неподалеку от алтаря на пыльный боковой скамье у правой стены, прислонясь к ней спиной (потом один кельнерец на улице отчищал мне спину от пыли). Закинул голову: величие, покой, гармония…

Прямо передо мной, в первом ярусе – огромное окно с цветным витражом: «Pieta» – рыдающая Богоматерь над телом Христа. Направо, налево, убегая вверх под своды – еще окна, еще витражи с картинами, с узорами, с художественным и гармоническим чередованием и сочетанием цветов… Эти цвета, эти краски прямо горят из темноты…

Колонны, своды то раздвигаются перед окнами, то заслоняют их…

Я – не на земле, я – в другом мире…

Никогда не забыть мне этого волшебства красоты!

Хочется молиться, и я молюсь, – привычными, старыми, церковными словами:

– Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты привел меня сюда, в этот храм Твой, сподобил меня видеть эту красоту неизреченную!..

…Когда я, покинув, наконец, собор, шел по улице, душа была торжественная, тихая, спокойная.

Одним из любимых сооружений моих является также Аахенский собор. Тут древность состязается с красотой в стремлении убедить, поразить, победить впечатлением посетителя. Собор замечателен и снаружи, всем разнообразием и великолепием своих то византийских, то романских, то готических куполов, часовен и порталов, но еще более он действует своим внутренним видом. Входя через главный портал в Аахенский собор, я всегда чувствую себя как бы перенесенным за пределы привычной нашей веси трех измерений.

Самое замечательное в храме – его первооснова: воздвигнутый еще в 796 г. Одоном Мецским и освященный, в качестве «императорской капеллы», папою Львом III византийский октогон, восьмигранный купол, с прекрасной (возобновленной позднее) мозаикой. Купол величаво и в то же время легко покоится на восьми мощных столпах. Восемь полосатых, по-арабски, арок верхнего обхода опираются на двойные, красивые мраморные колонны.

Полна изящества и красоты также двухэтажная, 16-гранная, прекрасная своей полутемью и благородной, выдержанной в неярких, заглушенных тонах, мозаикой на потолке, внутренняя галерея, которая охватывает со всех сторон «императорскую капеллу».

Но прекрасен и главный алтарь, выстроенный позднее в готическом стиле и полный света…

Тихо передвигаюсь по резным помещениям собора, осматриваю и ризницу с ее собранием бесценных памятников средневекового прикладного искусства и все время чувствую себя перенесенным в особый – чудный, золотой, духовный мир. Религия это или искусство? И то, и другое вместе. Искусство само так высоко, так прекрасно, что оно переходит в религию. Оно именно религиозно убеждает и побеждает своею силою и духовностью. Красотой побеждает, но не в мирском, а в религиозном, высочайшем, духовном смысле…

Выходишь из собора, глубоко обогащенный новыми, сильнейшими и незабываемыми впечатлениями.

В октябре 1927 года посетил я город Эрфурт – город, где Лютер начал свой монашеский путь и где встречались не только Александр I с Наполеоном, но и Наполеон с Гёте¹⁰⁷.

Осмотрел все его достопримечательности, кроме собора, а потом… потом опять началось чудо. (Не подберу другого слова!) Именно – знакомство с одним из тех высших достижений западноевропейского архитектурного гения, с которыми я уже неоднократно встречался, раньше и позже, за время моих странствований и которые, с непреодолимой силой, отрывая от земли, восхищали меня в какой-то высший свет, в мир радостных и полноценных, прекрасных эстетических эмоций. Такое чувство пережил я перед Кельнским, Аахенским, Вормским, Фрейбургским и Наумбургским соборами и внутри их, перед собором Парижской Богоматери и в темных закоулках его, слабо освещенных из окон с древними цветными витражами, среди живой сказки Версаля, в готическом соборе св. Вита в Праге, на Карловом мосту и в древнейшей романской базилике св. Юрия там же, в соборе св. Стефана в Вене, в волшебных замках, воздвигнутых Людвигом II Баварским в горных Альпах, в завороженном от разрушительного действия времени средневековом городке Меерсбурге на Боденском озере, перед зданиями парламентов в Лондоне и Будапеште, в древнем чешском городе Кутна Гора с его «Св. Барборой» и готическим колодцем, перед Мюнхенской и Бреславльской (Братиславской) ратушами, на Ремерберге во Франкфурте-на Майне, в очаровательных Гильдесгейме и Гейдельберге в Германии и в др. местах.

И вот, снова – величественное, обличающее изощренную и в то же время бесконечно благородную фантазию творца в своих подробностях, староготическое (XIII в.) здание Эрфуртского собора, вместе (непременно вместе!) с стоящей рядом с ним, на одном и том же высоком холме, такой же старой, трехбашенной или, вернее, трехшпицной (трезубец Нептуна) церковью св. Северина, – вызвало во мне то же знакомое чувство высокого и радостного душевного подъема, ибо и на этот раз я созерцал нечто, действительно, безусловно прекрасное.

Да, это была такая радость! Я ожил от утомления, от скучных подробностей долгого пути. Этот дивный, фантастический комплекс, – собора и Severinkirche¹⁰⁸, возвышающихся посреди площади совершенно рядом на одном пагорке, – был просто нечаянным и дорогим подарком. Когда глядишь на холм с обоими храмами с отдаленного конца площади, то кажется, что ты грезишь, что ты стоишь перед миражем и что это в облаках плывут перед тобою бесплотные формы прекрасных, неземных видений. Нечто вроде рериховской или билибинской сказки, их живописной фантазии – только в готике.

Поднялся по широчайшей и высочайшей лестнице, ведущей на холм, не переставая останавливаться, оглядываться и восхищаться. И башни собора, и ажурные столпы с завитками по краям огромной террасы, и чудный, двухсторонний, пристроенный углом, в виде отдельного шатра, готический портал собора, – все казалось мне совершенно необыкновенным и прекрасным.

Много интересного и красивого нашел я и внутри храмов, но не это поражало, а поражало соседство храмов на холме. Вот – сила архитектуры. А ведь простая вещь: поставили оба храма рядом. Почему бы второй по времени из них не построить отдельно, на какой-нибудь другой площади? Но… вмешался гений. В голове его пронеслось волшебное видение. Гений сказал свое слово, и мечта его была воплощена в дереве и камне… Видение его стало доступно и нам… Автор построения двух храмов на холме в непосредственной близости друг от друга давно сгнил в могиле, а осенившая его голову идея живет и радует нас и по сей день.