С Треблинкой ситуация разворачивалась более сложно. Если лагерь смерти был полностью уничтожен к середине ноября 1943 г., то определенная часть построек трудового лагеря сохранилась. Красная Армия пришла сюда в середине августа. Нельзя сказать, что к тому времени о Треблинке ничего не было известно: о происходившем периодически писало польское подполье, оттуда сведения попадали и в союзническую печать. Например, в апреле 1943 г. на страницах «Правды» появилась статья Н. Сергеевой, которая была посвящена истребительской политике против славянских народов – и поляков в частности. Среди прочего в материале говорилось про два лагеря: концентрационный лагерь для поляков «Треблинка А» и «Центральный дом смерти – Треблинка Б», где людей (без детализации этничности) уничтожали в камерах якобы с помощью пара. Описывая подробно процесс, автор завершила рассказ следующими словами: «Так совершаются повседневно, планомерно, с заранее обдуманным намерением, в полном соответствии с людоедскими теориями об истреблении славянских народов злодеяния, от которых волосы становятся дыбом на голове»[562]. Спустя несколько дней в этой же газете появилась статья А. Паукер, которая доказывала, что гитлеровцы ставят целью сокращение численности всех оккупированных народов. В качестве примеров она приводила лагеря Майданек, Освенцим и Треблинка, причем относительно последнего писала, что в день там убивают до 10 тыс. человек[563].
Расследование в районе Треблинки началось в середине августа 1944 г. Изначально им занимались органы военной прокуратуры 65-й армии. Одной из первых была допрошена местная жительница Марьяна Кобус (15 августа)[564], свидетельские показания ряда других свидетелей датированы более поздними числами. 22–23 августа были проведены частичные эксгумации убитых узников трудового лагеря Треблинка. Результаты обобщили в соответствующем акте (публикуется в настоящем издании). Обратим внимание, что уже тогда открылись не только жестокость нацистов по отношению к заключенным трудового лагеря, но и беспрецедентный характер лагеря смерти – отмечалось, что его жертвами были в основном евреи: «Треблинский лагерь № 2 – это огромный комбинат смерти. Со всех оккупированных немцами стран Европы сюда привозили на сожжение все еврейское население и многих «неугодных» людей других национальностей». Общее количество жертв оценивалось примерно в 3 млн человек, что восходило к преувеличенным подсчетам бежавших узников. Комиссия делала вывод о государственном характере преступлений и необходимости привлечь к нему внимание как советского правительства, так и ПКНО[565].
Обратим внимание, что уже к 15 августа в распоряжении советских политических органов имелся перевод ранее обнаруженных воспоминаний Янкеля Верника, которые распространялись польским подпольем и весьма подробно рассказывали о том, чем являлась Треблинка. 29 августа начальник политуправления 1-го Белорусского фронта генерал Галаджев направил на имя начальника Главного политического управления РККА А. С. Щербакова докладную записку (зарегистрирована 2 сентября). В ней он сообщал о расследовании относительно лагеря Треблинка, где были уничтожены, по имевшимся данным, 3 млн человек – «поляков, евреев, французов, болгар и других национальностей»[566]. К письму прикладывался перевод брошюры Я. Верника.
В эти дни по линии политуправления были организованы визиты журналистов. В частности, по его итогам военный корреспондент В. С. Гроссман подготовил очерк «Треблинский ад», воспроизводящий многие сведения выживших узников (19 октября его фактически итоговая версия была послана на согласование в ЧГК)[567]. Среди других был корреспондент газеты «За Родину» майор Д. И. Новоплянский, который по итогам двух поездок составил 9 сентября докладную записку на имя начальника политуправления 70-й армии, в которой обращал внимание на то, что среди убитых евреев были граждане США и Велико британии. Тем самым была найдена та точка, которая позволила бы вписать историю Треблинки в контекст идеологической составляющей советской внешней политики.
Параллельно к расследованию попытались подключиться и члены упомянутой выше польско-советской комиссии. В настоящем издании публикуется протокол предварительного следствия и ознакомления, подписанный ее ответственным секретарем П. Соболевским, членом ПКНО и бывшим узником Треблинки М. Ходзько, а также представителем Военного совета 2-го Белорусского фронта Г. Е. Леваковым. В нем – наверное, по аналогии с Майданеком – еврейская тематика оттеснялась на второй план, а потому лагерь смерти преподносился как место уничтожения граждан разных стран (что фактически не противоречило реальности, но не объясняло причину, почему
К двадцатым числам сентября относится большая часть обнаруженных и публикуемых нами протоколов допросов (организованы силами военной прокуратуры), что свидетельствует об очередном витке расследования. Выжившие подробно говорили об уничтожении евреев, и даже поляки, бывшие узники трудового лагеря, упоминали, что именно к евреям нацисты относились хуже всего. В итоге не будет преувеличением сказать, что к концу месяца из всех стран-союзников именно в СССР лучше всего знали о том, что из себя представляли оба треблинских лагеря. Собранный комплекс источников изобилует подробностями, которые могли бы лечь в основу международной информационной кампании, однако, к сожалению, все это не оказалось востребованным.
Непосредственно расследование нацистских преступлений находилось в ведении ЧГК. Еще 15 сентября упоминавшийся выше И. В. Шикин направил Н. М. Швернику копию акта о массовых зверствах в Треблинке. В сопроводительном письме высказывалась мысль, что этот лагерь по своим масштабам не уступает Майданеку[569]. Спустя неделю, 22 сентября, уже А. С. Щербаков переслал Н. М. Швернику копию письма Д. И. Новоплянского. Если Майданек не произвел желаемого международного впечатления, а убийство евреев в Собиборе не вызвало интереса, то вполне логичной оказалась попытка политических работников обратить внимание на граждан Великобритании и США. Отметим, что днем ранее начальник Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Александров переслал в ЧГК материалы по Треблинке, созданные в штабе 1-го Белорусского фронта, и передал просьбу А. С. Щербакова начать расследование по этой теме[570]. Впрочем, к тому времени председатель ЧГК точно должен был быть в курсе событий: еще 9 сентября заместитель ответственного редактора «Красной Звезды» А. Карпов направлял ему публицистическую статью и ряд материалов[571].
В начале октября следователи военной прокуратуры в присутствии членов ЧГК записали подробные свидетельские показания тех бывших узников, кто был готов свидетельствовать на тему гибели британских и американских граждан. 13 октября собранные показания, протоколы и проект сообщения ЧГК на эту тему были направлены зампреду СНК СССР А. Я. Вышинскому. В сопроводительном письме ответственный секретарь ЧГК П. Богоявленский также обращал внимание, что «бывшие заключенные немецких лагерей – евреи, случайно спасшиеся от смерти, находятся в ужасных условиях. Им не оказывается никакой помощи. Они не имеют жилья, хлеба и работы»[572].
Именно эти материалы легли в основу проекта сообщения ЧГК «Об умерщвлении немцами в Треблинском концентрационном лагере № 2 в Польше граждан Соединенных Штатов Америки, Великобритании, СССР, Польши, Франции, Чехословакии, Болгарии и других стран», подготовленного к концу ноября. Сам характер названия отражает попытку представить Треблинку в качестве общеевропейской трагедии, а содержательно акцент был сделан на гражданах из США и Великобритании. Впрочем, их этническое происхождение не замалчивалось. 1 декабря этот проект был направлен на согласование в Народный комиссариат иностранных дел[573]. Однако публикация так и не состоялась.
Публикуемые далее документы были обнаружены в фондах Государственного архива Российской Федерации – фонде Р-7021 (Чрезвычайная государственная комиссия) и фонде 7445 (материалы Нюрнбергского процесса). Тот факт, что часть оригиналов свидетельских показаний узников обоих лагерей отложилась в последнем фонде, указывает, что их планировали использовать во время Нюрнбергского процесса. Им даже был присвоен номер нюрнбергского документа «СССР-436», который проставлен на обложке дела, но на процессе эти материалы так и не были использованы. Свидетельские показания, посвященные судьбам британских и американских евреев, выделены в отдельное дело, что также позволяет предположить особое отношение к этой теме со стороны сотрудников ЧГК. Частично эти материалы цитировались предыдущими исследователями, однако в полном виде публикуются впервые.
Материалы разбиты на три тематические группы. В первую включены те показания, которые относятся к трудовому лагерю, во вторую – к лагерю смерти, в третью – акты эксгумации, а также документы, отражающие то, как следственные органы или связанные с ними лица концептуализировали собранные данные. Материалы выстроены в хронологическом порядке, однако в первой и второй частях – с учетом хронологии сообщаемых сведений (идет ли речь о первых днях существования лагеря, его уничтожении и пр.). Все документы созданы на русском языке. Оригиналы протоколов допросов подписаны допрашиваемым на каждой странице.
Материалы публикуются с сохранением стилистики, но с исправлением очевидных орфографических и пунктуационных ошибок, а также опечаток. Некорректное написание фамилий или географических наименований отмечено в примечаниях. Встречающееся во всех документах написание вахманов как «вахтманы» исправлено без оговорок. В протоколах допросов наименование Треблинки как «Тремблинки» исправлялось с оговорками в примечаниях. Заголовки даны публикаторами. При публикации показаний биографическая информация допрашиваемых, представленная во вводных абзацах документов, передана в подзаголовке. В квадратных скобках – […] – даны расшифровки сокращений или очевидные пропуски, случаи неразборчивого написания обозначены как <нрзб> (в некоторые случаях публикаторы представляют свою версию прочтения <…?>). Оригинальные подписи свидетелей / заявителей / представителей следственных органов обозначаются – /подпись/.
Документы были выявлены К. А. Пахалюком и С. В. Романовым, подготовлены к публикации ими при участии Л. А. Терушкина и Н. В. Хрипушина. Комментарии и примечания К. А. Пахалюка, С. В. Романова, Д. В. Шполянского и В. И. Петраковой. Вводный текст К. А. Пахалюка при участии С. В. Романова.
Выражаем особую благодарность Ю. А. Веселову за помощь в сверке набора протоколов допросов.
I. Показания узников и вольнонаемных рабочих трудового лагеря Треблинка
1.1. Показание Станислава Здонека о первых месяцах существования трудового лагеря Треблинка. Деревня Косув-Ляцки, [август 1944 г.]
Меня арестовали за то, что я не мог дать немцам требуемое количество картошки. В польском лагере работал на корчевке пней. Среди нас было много евреев. Там немцы убивали их за то, что евреи работали неэнергично. Нас выстраивали для того, чтобы мы наблюдали, как они убивают евреев. Однажды на моих глазах привели пять евреев и заставили их пролезть в узкий проход колючей проволоки, специально сплетенной для этой цели. Евреи застревали в проходе и не могли пролезть, тогда немцы избивали их палками. Так они убили всех пятерых.
Работая в лесу, ежедневно погибало по 10–15 евреев. Немцы палками убивали их, а нас заставляли таскать трупы и зарывать в ямы. Если потребуется, я могу показать, где в лесу находятся эти ямы. Еще тогда, в ноябре 1941 года, в лагерь привозили много евреев, молодых отбирали для работы, а стариков, женщин и детей направляли в еврейский лагерь, где их убивали[575]. Я лично тогда издали видел черный дым и запах горящих трупов.
Очень много евреев и поляков умирали от голода. Хлеб давали не по норме, а как попало. Иногда давали микроскопический кусок – 15–20 граммов при норме 150 граммов.