С. В. Я начал заниматься скульптурой четыре года назад, в 2000 году. До этого я долгие годы работал в министерстве строительства Израиля главным геодезистом. Когда я вышел на пенсию, одна знакомая посоветовала мне поступить в Народный университет. В течение пяти лет я изучал историю искусства и основы рисования. У меня было несколько документов об изучении основ рисования, но однажды я посетил в университете выставку скульптур и решил, что буду изучать скульптуру.
Поначалу ваял самые различные скульптуры, но в определенный момент задумался: почему бы мне не воссоздать в скульптуре то, что стоит у меня перед глазами, свои воспоминания об увиденном в лагере уничтожения Треблинка? Так я изваял фигуру «шайсмастера»…
П. Ш. И кто это был?
С. В. Узник, обязанностью которого было следить за общественным туалетом, узникам было запрещено находиться в нем более двух минут. «Шайсмастер» (уборщик туалета) носил на груди часы, по которым проверял время. На голове его была шапка хазана, он был одет в плащ, как у судьи, а в руки ему выдавали кнут. Немцы считали, что это будет выглядеть смешно, а для нас это было сродни стихийному бедствию.
Издевательская должность, как и «смешные» одежды, заставляли героя моей скульптуры взывать в крике своем к небесам, поскольку в Треблинке Бога не было. Затем я изваял скульптуру узника с детской коляской, собирающего бутылки и стеклянные осколки, которые могли оставаться в земле долгие годы, а немцы не хотели оставлять после себя никаких следов. Я сделал также фигуру еврейского художника из заключенных, которому приказали оформить щиты с надписями: «Зал ожидания», «Первое отделение», «Второе отделение», «Кафе», «Часы», которые не работали. У немцев была цель, чтобы прибывавшие в Треблинку люди не имели понятия, что здесь происходит, чтоб они думали, что это обыкновенная железнодорожная станция. Этот же художник делал семейные портреты немецких семейств масляными красками с маленьких фотографий, которые ему приносили немцы. Затем я создал «Трио Артура Голда» – он был известным музыкантом, скрипачом в Варшаве. Немцы приказали сшить для них цветные плащи с огромными цветными галстуками в виде бабочек. Они выглядели как клоуны. В Треблинке были узники – представители различных профессий, среди них сапожники и портные, которые шили немцам новую одежду. Узники, работавшие на приеме и сортировке одежды, сами выбирали себе нужное из гор одежды, привозимой с собой евреями. Вы не смогли бы даже себе представить, но мы были одеты в смокинги…
П. Ш. Для чего была нужна музыка в лагере уничтожения?
С. В. В этом все и дело – чтобы превратить узников в посмешище. Они играли по приказу и из-под палки. После этого немцы заставляли нас петь в полный голос, с тем чтобы в соседних, прилегающих к лагерю деревнях жители думали, что жизнь в лагере продолжается и заключенные даже счастливы. Все это время немцы следили за тем, чтобы мы пели как можно громче, усиливали наши голоса…
П. Ш. Что Вы чувствовали, когда пели?
С. В. Терпеливо ждали, когда представление закончится. Музыка не помогала нам. Однажды ночью, когда мы сидели в бараке и пили водку, узник-чех заиграл на губной гармошке сентиментальную песню, кто-то из узников запустил в него обувью. Музыка всех разозлила.
У меня есть скульптура: отец развязывает шнурок на ботинке сына, помогает ему разуться. Первым приказом после выхода из эшелона для евреев было разуться и связать парную обувь шнурками.
Я не хотел показывать дальше действий охранников, обнаженных людей. В скульптуре я стремился отразить трагедию, предшествовавшую уничтожению.
П. Ш. Ваши скульптуры – в бронзе, но в них чувствуются пальцы и рука исполнителя…
С. В. Мои скульптуры – раны. То, что происходило в лагере, невозможно даже себе представить. Я не хотел делать абстрактные вещи, мне нельзя обижать людей, которые были уничтожены в лагере. В течение пять лет я создал пятнадцать скульптур и скульптурных композиций о Треблинке. В этой форме я и рассказываю наглядно историю лагеря. Например, скульптурная группа «Женщины по дороге в газовую камеру». Единственная естественная деталь – это гора чемоданов, чемоданов жертв. У всех этих чемоданов есть одна общая деталь. Вы знаете, какая?
П. Ш. Имена владельцев были написаны белой краской…
С. В. Нет. Замки все были взломаны. Ведь все ключи были в карманах жертв. Поэтому все чемоданы жертв, прибывших в концлагеря, выглядели именно так…
П. Ш. Для меня наиболее трогательная скульптура Рут Дорфман, молодой девушки, узницы Варшавского гетто, с полуобритой головой, перед входом в газовую камеру…
С. В. Пока я обрезал ей волосы, она спросила меня, сколько времени умирают в газовой камере, и я ответил, что это занимает от пятнадцати до двадцати минут…
П. Ш. Есть историки, которые считают успех восстания в Треблинке лишь частичным…
С. В. Один из них дописался даже до того, что восставшим не удалось штурмовать огневые точки немцев и украинцев. Эти историки не понимают, что целью восстания было уничтожение лагеря, чтобы он не смог больше функционировать, и затем бежать с его территории. Мы изначально знали, что при этом выживут единицы из тех, кому удастся бежать, их будут ждать многочисленные смертельные опасности по пути. Восстание произошло 2 августа 1943 года, почти за два года до окончания Второй мировой войны…
П. Ш. Когда Вы начали писать воспоминания о Треблинке?