С. В. Вскоре после войны ко мне в Лодзь приехала гостья из Варшавы, из Института истории, который занимался сбором свидетельств. Это был тяжелый период в моей жизни. Я много пил со своими друзьями по польскому восстанию в Варшаве в 1944 году. Свидетельство было не совсем точным, поскольку иногда я был пьян…
П. Ш. Когда Вы написали книгу?
С. В. Это произошло после того, как со мной связался Мартин Грай, польский еврей, проживавший во Франции, написавший книгу воспоминаний «От имени всех своих», в которых было и о Треблинке. Он позвонил из Франции в 1979 году. Тогда я проживал в деревне, и он продержал меня на телефонной линии целый час. Он пытался убедить меня, что был в Треблинке, но его рассказ был недостоверным, и я решил, что напишу свою книгу. Я начал записывать свой голос. Говорил и плакал. Мне было нелегко…
П. Ш. В скульптурах Вы еще раз показываете то, о чем, собственно, пишете в книгах. Зачем?
С. В. Я хотел бы больше выделить те детали, о которых забыл написать в книге, и я удовлетворен, что мне удалось выразить в скульптуре картину того, что происходило в лагере.
П. Ш. Что, по-Вашему, лучше передает страшную атмосферу – слово или скульптура?
С. В. Слово и скульптура – две совершенно разные вещи. У меня хорошая зрительная память. Я много лет вел измерительные работы. Во время работы над скульптурой я возвращаюсь назад и как бы вижу очень много вещей из моего прошлого. Я снова вижу «шайсмастера» на фоне туалета. Я снова вижу забор, опутанный проволокой, замаскированный зеленой торчащей листвой. Я снова вижу «лазарет» – место, куда доставляли тех, кто сам не мог идти в газовые камеры. Там их укладывали на краю глубокого рва и убивали выстрелами. Потом их сбрасывали в ров, где находились горы обнаженных трупов, объятые огнем.
П. Ш. Как Вы считаете, можно ли выразить словами, устно и письменно, или в скульптуре то, что происходило там?
С. В. Невозможно. Я не мог решить, что изваять: задыхающихся людей? Сжигаемых людей? Когда я прибыл в Треблинку, засыпали ров с трупами, только одна почерневшая рука торчала из песка. Можно ли показать эти столь ужасные вещи в скульптуре? Есть много вещей, что я сохраню только в своей памяти, потому что они не подлежат описанию.
П. Ш. Существует ли фильм, описывающий лагерь?
С. В. Ни один фильм не может передать настоящую картину того, что происходило в лагере. Когда Мартин Грей приехал в Израиль со своим фильмом, он просил меня выступить во время его демонстрации. Я не мог отказать, но не мог также и позволить себе дать картину, далекую от истинной, от той, которая была в Треблинке. Пусть будет лучше, чтобы зритель хотя бы частично впечатлялся от страшных вещей, творившихся там.
П. Ш. Скульптура связана с Вашей семейной традицией? Вы продолжите дело своего отца?
С. В. Когда мы репатриировались в Израиль в 1950 году, наше положение было тяжелым. Моя зарплата была скудной. Я начал рисовать, чтобы заработать еще несколько лир. Моя мать была напугана, она боялась, что я удовлетворюсь рисованием и мы вернемся к нищете, памятной ей по предвоенной жизни, когда мой отец зарабатывал рисованием.
П. Ш. Как скульптор какого Вы мнения о монументах, воздвигнутых в Польше в память об уничтоженных здесь евреях?
С. В. Меня сильно впечатлила стена, сделанная из старых мацевот (надгробий) в Казимеже. В этой скульптурной композиции виден разрыв. Скульптору в Майданеке также удалось добиться успеха, ведь там сохранились крематории, а они не оставляют сомнений в том, что действительно происходило в том лагере. В лагере Треблинке не осталось ничего, что бы напомнило о прошлом. Здесь создали большую скульптуру, и территория вокруг нее покрыта камнями различных размеров. Они символизируют убитое здесь еврейское население различных стран, городов и местечек Польши. Кстати, вы обратили внимание, что все эти камни находятся на бетонном покрытии, а не на песке? Знаете, почему?
П. Ш. Очевидно, бетон гарантирует устойчивость этих камней?
С. В. Необязательно, песок также хорошо поддерживает устойчивость камней. Причина совершенно другая. Местное население, поляки, производили раскопки, искали в земле украшения и золото с помощью всевозможных инструментов, способных обнаружить металлы. Они ищут их до сегодняшнего дня. Это причина, по которой здесь посадили лес. Когда я был в Треблинке, леса здесь не было, здесь было несколько деревянных строений, где жили украинцы. Участок, на котором располагался лагерь, не превышал 150 денюмов. Это очень маленький участок земли. Тяжело поверить, что на этом маленьком участке земли уничтожили 875 тысяч человек в течение года.
П. Ш. Среди эсэсовцев и украинцев можно было выделить «плохих» и тех, кто «еще хуже»?
С. В. Наиболее жестокими были эсэсовцы. Ответственным за нашу группу был низкорослый пьяница. Украинцы приносили ему водку, которую приобретали у крестьян из соседних деревень в обмен на деньги, которые мы собирали между собой. Он сопровождал нас на работу в лес и там напивался. Мы получали за сто долларов буханку (каравай) хлеба, пол-литра водки и полкило ветчины.
Во время возвращения с работы наш немец-охранник получал иногда зуботычины по физиономии от эсэсовца, которого мы называли Лялька. На наше счастье, нас не проверяли. Если б нас поймали с едой или деньгами, то точно бы уничтожили.