29. Полицейские фуражки

Однажды вечером после работы мы развернули стулья и сели на койки (в течение дня мы держали стулья сложенными на нарах, покрывая их одеялом. Это расположение выравнивало нары по прямой, как требовали немцы).

Мы были в обычном составе: профессор Меринг, Гершонович, Пастор, Альфред и я. Мы с Альфредом старались угостить собравшихся кое-какой едой, хотя она у нас не всегда была. Во время курения сигарет возникали различные споры, перепалки, однако мы всегда возвращались к событиям текущего дня.

Пастор, говоривший на ломаном и потому смешном польском, поразился факту, что когда в январе стали прибывать транспорты из Варшавского гетто, вдоль пути от железнодорожной станции до лагеря было полно выброшенных из окон вагонов фуражек еврейской полиции, их собирали украинцы и приносили в лагерь.

Профессор Меринг тихим голосом пояснил:

– У них были для этого веские причины. Они испытывали страх перед местью тех, кто их встретит здесь, в лагере. Когда немцы согнали еврейское население в гетто в городах и городках, его изолировали от всех учреждений, кроме юденратов, организованных немцами еще ранее и получивших функции, которые ранее были у муниципалитетов и других административных учреждений. Для немцев юденраты были адресом, куда они обращались с требованиями, они требовали с евреев налог золотом или наличными деньгами, предметами искусства, дорогой мебелью и тому подобное. Юденрату было известно, где и как обеспечить потребности немцам. Большинство членов юденрата являлись до войны богатыми людьми или общественными деятелями. В начале войны они хотели облегчить положение еврейского населения выплатами контрибуций немецким грабителям, чтобы те более умеренно осуществляли контроль над ним. Юденраты основали благотворительные учреждения, оказывавшие помощь множеству бедных евреев. Они создали различные учреждения, в частности, для поддержания порядка в гетто была создана еврейская полиция, состоявшая в большинстве своем из молодежи, «ребят из хороших семей», как их было принято называть. В большинстве своем в полицию шли люди, которым нравилось носить обмундирование и высокие сапоги (Между прочим, эти вещи были ими приобретены за свои деньги, а для этого требовалось очень много предметов. Но в этом не было проблем, поскольку происходили из богатых семей).

Я прервал профессора Меринга: по моему мнению, они верили, что в еврейской полиции у них было больше шансов выжить[472], чем у всех остальных. Профессор Меринг со мной согласился.

– Поначалу их роль сводилась к поддержанию порядка внутри гетто. Они наблюдали за раздачей супа на кухнях для бедных слоев населения, затем, когда немцы потребовали людей для рабочих лагерей, еврейские полицейские стали хватать молодых людей из числа бедных и передавать их в руки немецких жандармов. С течением времени в гетто стал усиливаться голод, и кое-кто из полицейских старался раздобыть еду для своих семей с помощью маленьких еврейских детей, которых ловили и посылали через стены гетто на арийскую сторону, и те, рискуя жизнью, меняли вещи, взятые из их домов, на хлеб и картошку, но полицейские забирали добытое. Когда немцы приказывали юденрату обеспечивать вещами, полицейских посылали по подходящим адресам, где могли забирать имущество и передавать немцам. Обязанности, возложенные на сотрудников полиции, в некоторых из них пробудили безумие и жадность. Когда начались депортации еврейского населения, еврейская полиция участвовала в поимке людей и приводе их на Umschlagplatz, откуда тех отправляли в Треблинку. Чтобы ввести в заблуждение евреев, немцы потребовали организовать в Варшавском гетто цеха, которые работали на немецкую армию. Короткое время люди верили – те, кто работает там, останутся в Варшаве. Таким образом, еврейское население было поделено на два сорта; первый – это те, кто благодаря правильным связям или большой оплате хозяевам цехов работал и получил рабочую карту. Второго сорта оказались несчастные, у которых не было возможности приобрести эти документы. Первыми, кто прибыл в Треблинку, были наиболее бедные из Варшавского гетто. Команда «красных» в большинстве своем – это те, кто не мог купить свободу из рук немцев, кто прибыл в Треблинку в самых первых эшелонах. Они хватают еврейских полицейских и направляют их прямиком в газовые камеры даже в то время, когда в лагере ощущается острая нехватка в рабочей силе; они пренебрегают ими и вытаскивают из эшелонов других, предоставляя им возможность временно остаться жить. Это заставляло людей из еврейской полиции, воспитанных детей из хороших домов, выбрасывать головные уборы из окон вагонов до прибытия эшелона в лагерь.

Пастор спросил профессора Меринга, откуда взялись люди из «команды голубых»», они производят впечатление более скромных, ведущих себя смиренно, не как «красные» и не как Goldjuden. Я пояснил Пастору, что эта команда укомплектована в основном из хасидов. Когда немцы приказали нам петь польские песни, они не знали ни одной польской песни и вместо этого пели хасидские песни и псалмы. Можно сделать вывод, что большинство из них – это учащиеся иешив, которые лишь в последнее время сняли традиционные одежды. Их капо Меир, рыжеволосый, полный, с круглой спиной, тоже был из религиозных. Эта скромная группа, символом которой была метла, работала на уборке вагонов и распылении дезинфицирующих средств, в основном хлора. Это была одна из самых приятных групп в лагере.

– Немцы хорошо знали, как уничтожить народ. Все ограничения, которые накладывали на еврейское население, порождали атмосферу страха. Не каждый мог оставаться человеком в нечеловеческих условиях, – прокомментировал Пастор. Он спросил меня, прибыли ли со мной из Опатова члены юденрата и еврейские полицейские. Я ответил, что еще до депортации гетто Опатова богатые евреи и члены юденрата вместе с семьями отправились в Сандомир, где немцы организовали рабочий лагерь. Нечто похожее происходило во всех маленьких городках. Богатые евреи, как видно, заплатили немцам, поскольку число мест было малым. И только незначительное число членов юденратов и богачей смогло это сделать. Большинство же еврейского населения было отправлено немцами для уничтожения, и они точно знали, куда направлялись депортируемые. В конце концов и те, кто пытался избежать смерти, оказались в различных лагерях.

30. Гибель профессора Меринга

Позади барака, где раздевались женщины перед отправкой в газовые камеры, скопилась гора всевозможных размеров кастрюль, бутылок и других всевозможных емкостей. В начале зимы главный капо Галевский посоветовал эсэсовцу Киве организовать команду Flashensortiere для выравнивания, чистки и покраски емкостей. Он посоветовал организовать мастерскую в свободном бараке, находившемся на площади приемки депортируемых. Когда Киве одобрил это решение, Галевский выбрал для этой работы немолодых и интеллигентных людей, среди которых был и профессор Меринг. Слухи о такой работе обрадовали его ввиду более легких и сносных условий. В бараке теплее и можно было вскипятить немного чая или какого другого варева.