Ночью мы услышали столь знакомые нам свистки паровоза, а затем послышался страшный шум и душераздирающие крики со стороны платформы. Затем вновь наступила тишина. Потом снова знакомые крики украинских вахманов и эсэсовцев: «Schnell! Schnell!». Мы поняли, что прибыл новый транспорт, однако сам факт прибытия ночью показался нам странным. До сих пор депортируемые прибывали только днем. Затем мы услышали голоса за стеной нашего барака. Потом знакомый голос одного из эсэсовцев, потребовавшего от прибывших сбросить одежду. Затем сквозь крики на немецком мы услышали крики на идиш: «Нас бьют, убивают!!!» и призыв о помощи на немецком: «Hilfe! Помогите!!!». Затем услышали выстрелы. Спустя пару-тройку минут крики потонули в топоте бегущих, которые прервали пулеметные очереди.
Вдруг кто-то с силой рванул дверь барака, и она распахнулась настежь. В бараке было темно. Я ничего не увидел, но только почувствовал, что между мной и соседом кто-то лег. Я ничего не сказал. Снаружи не смолкали одиночные выстрелы, доносились стоны раненых, крики преследуемых, команды эсэсовцев и украинцев. Все это внушало ужас. Несколько вооруженных винтовками вахманов ворвались в барак, с ними капо с кнутом в руке. Они велели нам выстроиться со «знаками различия» – цветными лентами и устроили проверку, не спрятались ли беглецы с ночного транспорта в наших рядах. Во время проверки капо ударил нескольких заключенных кнутом.
Утром мы узнали о том, что прибыл транспорт из Гродно. Когда евреев высадили из вагонов, они сразу же поняли, что их ждет. Сразу после команды раздеться они бросились с ножами на эсэсовцев, а у кого не было ножей – с бутылками, и завязалась схватка. В транспорте было не менее 2 000 человек, в том числе и женщины с детьми. Убитые остались лежать на площади. Было ранено трое эсэсовцев, и их отправили в госпиталь. Выйдя утром из бараков, мы увидели разбросанные в разных позах уже окоченевшие трупы, одежду, вещи, тюки и т. д., и все это покрывал тонкий слой белого снега.
7. Пастор
Наступил вечер, заключенные в бараке уже погасили свечи. То здесь, то там еще шли отдаленные беседы шепотом. Кто-то заорал: «Заткните рты и дайте спать!». Я лежал рядом с Альфредом на красочных постельных принадлежностях, но не мог заснуть, ко мне возвращались страницы моей жизни; я был считаные дни в лагере и никак не мог поверить своим глазам.
Слева от меня на полу лежал человек в цветной пижаме. Он осторожно дотронулся до меня и спросил шепотом: «Пан, откуда Вы прибыли?». Я рассказал ему, что у меня были поддельные арийские документы и я обходил всю Польшу, чтобы найти убежище для семьи.
– Во время поездок в поездах я чувствовал себя уверенней, на всех направлениях, мама и сестры были в Ченстохове на арийской стороне, но случилось несчастье, поляки донесли на моих сестер, и их арестовали – и отвели в участок прямо под Ясной Святой Гурой[407] в Ченстохове. После их ареста я вернулся в Опатов и, несмотря на имевшиеся арийские документы, не увидел смысла жить. Я лежал в кровати и ждал, пока меня не отправят из гетто в лагерь уничтожения.
– Меня тоже привезли сюда, – сказал мне мой сосед.
– Я понимаю, что никто ведь не прибыл сюда по своему желанию.
– Я прибыл сюда с группой детей еврейского происхождения, которые были на самом деле христиане-протестанты.
Я с любопытством уставился на своего собеседника, который рассказывал о протестантах, и не понял, о чем это он…
– О чем Вы говорите, какие дети, какого происхождения? Здесь все евреи, сюда доставляют только евреев…
– Да, но я пастор секты евреев-протестантов.
Я смотрел на него в изумлении, и он объяснил, что он евангелист-пастор еврейского происхождения.
– И Вас тоже привезли сюда, и Вы сидите рядом вместе с нами во всей этой грязи, в неведении, сколько времени Вам суждено здесь прожить?[408]
– Я никак не верю, что мы когда-нибудь выйдем отсюда, – ответил он. – Я прибыл сюда с группой из 25 детей, среди них были по вероисповеданию протестанты, но все они были еврейской национальности. Они были переданы мне родителями с надеждой, что благодаря христианской вере они спасутся. Нас всех доставили сюда. Мои жена и двое детей тоже убиты здесь[409].
– Откуда Вы прибыли сюда? – спросил я.
– В 1941 году я был депортирован из Германии в Польшу, в Страховице[410], в нем я основал рядом с маленькой церковью Дом Сирот для еврейских детей, кому было негде жить.
– Но это не помогло Вам, и Вы, несмотря ни на что, оказались здесь. И какова Ваша работа здесь?
– Я работаю на приемке вещей, как и Вы, только с другой стороны огромной горы вещей. И во время работы я с изумлением наблюдаю за результатами действий Дьявола.