Все на продажу в Америке! Раз покупается – значит это кому-то нужно. Но нет ничего труднее, чем продать свое изобретение. Некоторые изобретатели пытаются продать идею, т. к. производство изобретенного устройства может быть очень сложно или дорого для изобретателя-одиночки. Но компании не покупают идеи, им нужен действующий агрегат, который может показать свои возможности. Я пытался продать идею переносного анализатора моторного масла для двигателя внутреннего сгорания.
До того, как рассказать эту историю, я хочу сказать о человеке, с которым довольно долго поддерживал контакт по поводу этой идеи. Я встретил Гейлорда Холда (так звали человека, о котором я говорю; недавно, к сожалению, я узнал о его кончине) в 1991 в Новороссийске на семинаре по судовым смазочным маслам. Он представлял отделение нефтяной компании «Шеврон» по присадкам к моторным маслам, базировавшейся в Сан-Франциско. Работая к тому времени на ответственной позиции в «Шевроне» около тридцати лет, более двадцати из них он провел, летая по всему миру и представляя продукцию компании в качестве эксперта по судовым и тепловозным смазочным материалам. Кстати, он пытался поговорить о моем трудоустройстве и на «Шевроне», но это не сработало даже с его рекомендацией.
Он рассказывал мне о своем участии во Второй Мировой Войне, где, будучи еще очень молодым, служил на крейсере в составе американского тихоокеанского флота. Если бы я комментировал чьи-то человеческие качества, то лучшей характеристики как человека и специалиста вряд ли дал бы кому-либо другому из своих коллег.
С ним-то я и решился обсудить свою идею портативного анализатора масла. Я послал ему теоретические проработки, и между нами началась переписка. Идея ему понравилась, и он искренне хотел помочь мне с ее продвижением. От партнерства он отказался, в ответ на мое предложение сказав, что это мое изобретение, и он не может являться его соавтором – пример честности перед самим собой и другими. Мы потратили несколько месяцев, обмениваясь письмами по электронной почте и обсуждая детали, возможное использование и маркет. Я написал текст предложения и послал его Гейлорду. Он ответил, что предложение написано хорошо, но написал другой вариант. Написанное человеком, у которого английский язык родной, да еще и специалистом, предложение стало намного привлекательнее. Гейлорд был деликатен, предлагая свой вариант предложения, сказав мне, что он написал другой текст не потому, что мой был плох, а просто ему было труднее исправлять, чем написать заново весь текст.
Когда все было готово, я отослал предложение в компанию, которую уже давно выбрал в качестве первого пробного шара. Через несколько дней мне позвонил менеджер по продажам и сказал, что направил мое письмо генеральному менеджеру и добавил, что я, возможно, на пути к чему-то большому. Меня воодушевило такое начало, и я стал ждать развития событий. Наконец, пришло письмо с просьбой более полно раскрыть идею изобретения. Я этого не хотел делать сразу и после некоторых колебаний позвонил генеральному менеджеру. Он спросил меня, какое вознаграждение я хочу получить, если компания будет производить анализатор, на что я ответил, что пока об этом рано говорить, но могу прислать соглашение о конфиденциальности, которое им нужно будет подписать. В этом случае я мог бы изложить все в деталях. На этом мы и согласились. Через несколько дней я послал им текст соглашения и стал ждать. После недель ожидания, когда ни подписанного соглашения, ни какого-то другого сигнала не последовало, стало понятно, что ответа не будет. С гораздо меньшим энтузиазмом, но все же надеясь на что-то, я сделал аналогичную попытку с другой компанией, но результат оказался аналогичный.
Что ж, удивить Америку не вышло, а переквалифицироваться «в управдомы» не было никакого желания… Должен сказать, однако, что должность управдома совсем не обязательно становится участью неудачника интеллектуального фронта. Забегая вперед, скажу, что в течение довольно долгого периода я менял работы в среднем полтора года, каждый раз переходя на ступеньку выше, и в конечном счете, нашел себя в инженерной консалтинговой компании как менеджер проекта. Неудачи тоже бывают мобилизующими.
Следующая компания приняла меня на работу на очень крупный проект большого транспортного узла, объединявшего десяток станций сабвэя в один переходный центр в нижнем Мантэттене. В течение нескольких лет я занимался обследованием вредных материалов в зданиях, планировавшихся к снесению или реконструкции.
Когда моя часть проекта закончилась, я вдруг понял, что могу остаться без работы. Марину, мою жену, сократили месяц назад, а надо было выплачивать кредит на дом, которым мы к тому времени обзавелись. И действительно, вскоре меня вызвал президент компании. «У нас становится меньше работы, мы надеемся через какое-то время получить новые проекты, но пока не можешь ли ты посидеть дома без оплаты?» – сказал он мне. Я не был удивлен, но все-таки сказал: «Питер (так звали моего президента), я знаю, что мы работаем на нескольких геотехнических проектах, для которых у меня нет соответствующей квалификации, но если мне покажут, что и как надо делать, то я уверен, что смогу делать это хорошо». И потом добавил мой последний, возможно, самый веский аргумент: «Сейчас плохое для меня время потерять работу: мою жену тоже недавно сократили». Питер сказал, что он этого не знал и добавил, что подумает, что можно сделать.
На следующий день он подошел ко мне и сказал, что я остаюсь на работе и меня пошлют на геотехнический проект. Работу я сохранил и оценил благородство президента. Понимаю, что в делах такого рода имеет значение только бизнес и ничего личного. И все-таки, другой президент на его месте, возможно, поступил бы иначе.
Неделю спустя я начал работу на проекте транспортной развязки одной из автомагистралей в Нью-Джерси. Это стало моей следующей приобретенной специальностью. Когда проекты по моей прежней специальности возобновились, я вернулся к ним.
Я обследовал много зданий за эти годы и, можно сказать, видел Нью-Йорк изнутри. А там он совсем не такой, каким он выглядит снаружи. Одна инспекция была у меня на фабрике по производству часов и украшений. Зайдя в приемную, я сообщил, кто мы и цель нашего визита. Нас попросили подождать. Пока мы ждали, я успел прочитать объявления. Вот некоторые из них: большое объявление перед входом в цех оповещало: «Ввиду недавно обнаруженного воровства, усилена охрана» или другое: «Работница…(имя) задержана с двумя парами часов и браслетом на выходе из цеха. Уволена». Я понял, что служба безопасности здесь – самая главная служба. Примерно через полчаса появился красавец-мужчина лет сорока, шеф службы безопасности. Он предупредил нас: никаких фото в цехе, затем позвал другого охранника, который сопровождал нас во всех помещениях в течение всей инспекции.
Еще до начала нашей инспекции главный охранник сказал, что с нами хочет поговорить владелец фабрики. Он привел нас (меня и двух моих помощников) в конференц-зал с мягкими креслами вокруг большого овального стола. Я ожидал увидеть если не классического капиталиста из советского журнала «Крокодил» пятидесятых годов, то джентльмена с внешностью на миллион долларов. Через несколько минут в комнату входил лысый, подвижный и приветливый господин, одетый в клетчатую рубашку и слаксы. Он говорил по мобильному телефону, а закончив, спросил, обращаясь к нам: «Так это вы ищете асбест? Вы можете даже не искать – он здесь везде». Хозяин оказался очень коммуникабельным и улыбчивым. Мы приятно поговорили, он сделал мне комплимент по поводу моих часов, а я с гордостью сообщил, что это подарок жены.
Когда мы собрались идти в цех, я заметил, что он посмотрел на мою фамилию на бизнес-карточке и затем сказал, обращаясь только ко мне: «Зей гезунд» («Будь здоров» на идиш). Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Не имело значения, были ли мы из разных культур или из одной: какая-то связь существовала. На подсознательном уровне.
Внутри огромного цеха размещались сотни рабочих мест, где за длинными столами или конвейерами работали поголовно одни женщины. Все они были иммигрантами. По их лицам можно было сразу понять: нужда, самый минимум английского, и у каждой своя драматичная история. Я безошибочно определил это не просто по цвету кожи, а по их глазам: покорным и почти обреченным. Вот это и есть альтернатива уплыванию работ за границу – дешевая иммигрантская рабочая сила и практически нулевые траты на поддержание и ремонт. Глядя на цех и работников, мне приходили на память сцены из фильма Чаплина «Новые времена», казалось, на машине времени я попал в начало двадцатого века. Картина, которую я увидел здесь, показывала другую Америку, не страну прохладных офисов с компьютерами на каждом столе. Дохнуло ветром столетней давности. Так что же лучше – отдавать в производство
Америка прекрасна только для тех, кто едет работать и добиваться. Неважно, где и кем: строить, программировать, организовывать, проектировать… одним словом, пахать. Те женщины-иммигрантки на конвейере фабрики украшений, возможно, никогда в своей стране не имели того, что заработали здесь. Да, глаза у них обреченные, им тяжело, зато перед их детьми открыты все возможности достойной жизни. Только правильно выбери, не скатись к наркотикам, преступлениям. И если дороги, которые они, наши дети, выберут, плохи, то виноватыми будут не государство, не дискриминация, а они сами.
11 Сентября 2001, Нью-Йорк
Историческая справка 14. 11 сентября 2001 года в США произошел самый крупный в истории человечества террористический акт. В этот день в оба 110-этажных здания Всемирного торгового центра (ВТЦ) в Нью-Йорке и в здание Пентагона врезались три полностью заправленные топливом пассажирских самолета, захваченные исламскими террористами; четвертый разбился в штате Пенсильвания. Жертвами терактов стали 2 973 человека, в том числе 343 пожарных и 60 полицейских.
Помню то ясное без единого облачка утро. Летняя жара спала и установилась чудесная погода. В этот период Нью-Йорк особенно хорош: утренние лучи солнца освещают безмятежную столицу мира, а многочисленные прохожие спешат занять свое рабочее место в офисах – кто-то несет с собой стаканчик кофе с круассаном, а кто-то уже позавтракал дома. День, начавшийся как обычно сонно, не спеша и не обещая быть отличным от любого другого осеннего дня, закончился небывалой трагедией планетарного масштаба, во многом переломившей ход новейшей истории.