Движение сошло «на нет», но не только благодаря внутренним противоречиям и криминализации. Оно, в конце концов, было осуждено американским народом как человеконенавистническое и губительное для демократии. Подавляющее большинство американцев отвергают его и теперь, после выступлений ультра-правых и убийства левой активистки в Шарлоттсвилле. И, несмотря на небывалый шум в прессе по поводу событий в этом городе, малочисленные группки этого хилого клана смотрятся как ряженые шуты и вызывают у нормальных людей чувство брезгливости. Как и в случае с Ку-Клукс-Кланом, отвергнутым американским народом, радикальный исламизм должен быть категорически отвергнут и искоренен самими мусульманскими народами. Но даже если вдохновители терроризма будут уничтожены с дронов, против террористов-одиночек управы нет. Радикальный фанатизм, средневековое мракобесие и головорезание, по моим прогнозам, продлятся несколько десятилетий и заберут немало невинных жизней, а затем мода на этот вид «протеста» среди мусульманской молодежи сойдет «на нет».
К десятым годам двадцать первого века несколько других стран, – в первую очередь, экономически мощный Китай и вновь милитаризованная Россия, проявились как державы, претендующие на новые полюса влияния в мире и представляющие политический и военный вызов лидерству Соединенных Штатов в решении мировых конфликтов. К числу государств, угрожающих национальным интересам США прибавились и более мелкие страны-изгои Северная Корея и Иран. Новые полюса влияния хотят для себя гораздо более значительной роли, чем имели ранее. С одной стороны, это объяснимо: в тех регионах мира, где эти державы расположены, им небезразлично политическое развитие окружающих их стран. С другой стороны, вопрос заключается в том, а какой вектор будет навязан политикой новых полюсов влияния малым странам, если сами эти полюса представляют собой автократические режимы? С этой позиции, многополярный мир плох, т. к. всегда будет балансирование на грани большого военного конфликта. Возможно, будь новые полюса влияния составными частями мира с развитыми институтами демократии, не было бы и самих полюсов. Однако будем реалистами: многополярный мир опять существует, и каждый полюс имеет трудноразрешимые противоречия с другими. И все же чья-то роль должна быть ведущей в наведении порядка в этом турбулентном мире, – роль мирового жандарма, если хотите. Хорошо, если этим мировым жандармом является ответственная демократия, но ведь им может стать и полудемократия, и режим, где все важнейшие решения зависят от одного человека. Вот тогда – не взыщите! – мировой порядок будет обеспечен по очень своеобразным понятиям такого человека-режима!
Есть много за что критиковать Америку… прежде всего, за Вьетнам, Ирак, Югославию, куда она вторгалась или бомбила, имея высокие цели, которые оказались ложными или ошибочными. Но если она не права, она признает это – не при действующем президенте, так при последующем. К сожалению, исправление ошибок часто стоит дорого. У Соединенных Штатов были свои причины вмешательства в конфликты. Это свержение диктатур или установление демократии в странах, которые совсем того не желали, и где большинство людей хотят повиноваться лишь своим религиозным или этническим владыкам. Не оправдываю ближневосточных или африканских диктаторов, но нельзя силой внедрять демократию извне, если местным народам она чужда по культуре. В конечном счете, получаются конфессиональные войны и нестабильные регионы, которые Штаты «несвоевременно» покидают, что порождает террористические анклавы, и куда они же потом «своевременно» возвращаются. Иногда слишком поздно.
У большинства американцев, по шкале приоритетов и ценностей, экономика идет впереди международных позиций страны, для них не столь важно, являются ли Штаты империей. Место прав человека вообще не обсуждается – они стоят во главе угла, и если бы прав и свобод не хватало, американцы сами добились бы их от своего правительства. Величие страны на международной арене? Да, но это ближе к концу списка. Большинство здравомыслящих американцев понимают, что сильная экономика, гражданские свободы и качество жизни народа делают страну великой. Если бы в Америке случилось, скажем, обвальное падение курса доллара и сокращение доходов семей, если бы страна обрела большое количество противников среди нормальных стран, если бы эти страны ввели против нее санкции, американцы считали бы, что президент не справился со своими обязанностями и не оправдал их доверие. Его бы просто не избрали на следующий срок.
При Президенте Обаме мы видели, как слабеют позиции Америки на Ближнем Востоке – в Сирии, Ливии, Ираке, Афганистане; как она сдавала позиции по отношению к злобному антиамериканскому и антиизраильскому режиму в Иране; как незаслуженно отвернулась она и от бывшего союзника, каким был Египет. Вьетнамский и Иракский синдромы, хочу надеяться, научили Америку не насаждать бездумно демократию там, где местные народы ее не принимают, но это не означает, что сдача позиций везде, где они раньше были, теперь должна быть американской политикой «стратегического терпения».
С точки зрения разнообразия культур и народов, Соединенные Штаты представляют собой этническую модель мира. В одной из компаний, где я работал, на 50 человек приходились выходцы из 18 стран мира – пяти континентов! Такая вот этническая солянка и ролевая модель для всего мира. И в самом деле, компания успешно работала, у всех сотрудников были нормальные деловые отношения, два раза в год все собирались: летом на пикнике в парке и зимой на Кристмас, в ресторане. На пикнике устраивался «потлак», т. е. каждый приносил блюдо своей национальной кухни, им самим приготовленное. Вот вам пример «плавильного котла» Америки, и это несмотря на совершенно разные культуры в другой, бытовой жизни. Это стало возможным потому, что при таком различии культур люди все же объединены под «зонтиком» американской, т. е. преимущественно англо-саксонской культуры, со своей определенной этикой работы и отношения людей друг к другу и к себе. Думаю, что и политический мир мог бы позавидовать такому этическому коду. Но это возможно только при условии интеграции разных культур под зонтик цивилизации западного типа. Это не ассимиляция и не перемена идентичности – это следование в русле того лучшего, что достигнуто человечеством. Однако в реальной жизни такого «зонтика» становится все меньше.
Америка как страна иммигрантов в целом терпимее относится к выходцам из других стран. Если, скажем, в девятнадцатом веке американские англосаксы настороженно относились к иммигрантам-ирландцам, а потом к пришельцам из Италии, Германии, европейским евреям, то к середине двадцатого века все они вместе уже составляли костяк населения США, а начиная с семидесятых годов во все возрастающем количестве стали прибывать иммигранты из Латинской Америки, Китая, Индии, Африки. То, как через политкорректность здесь решаются вопросы межэтнических отношений, может смягчить потенциальные конфликты. Не всегда политкорректность вредна, хотя подчас она и заходит слишком далеко.
Интересно, что изменение американского антисемитизма имело противоположную направленность по сравнению с таковым в Советском Союзе. В СССР перед Второй Мировой войной антисемитизма практически не ощущалось, но произошел сильный его всплеск после окончания войны. Я обсуждал эту тему с несколькими знакомыми пожилыми американскими евреями – все они свидетельствовали, что в США, напротив, антисемитизм ощущался до войны, особенно в юго-восточных штатах и в маленьких городках средней Америки, но он почти не чувствовался в Нью-Йорке. Ситуация значительно изменилась к лучшему после возвращения с фронта солдат американской армии, среди которых было много евреев. Американский антисемитизм сошел «на нет», серьезно уменьшился, хотя иногда и проявлялся вновь. Как свидетельствовал мой американский знакомый, в одном из ресторанов на Лонг-Айлэнде в 1946 году он еще видел объявление «евреев не обслуживаем».
За двадцать два года в Америке я ни разу не почувствовал на себе каких-либо проявлений ненависти к евреям. Тем не менее, во многих колледжах и университетах есть пропалестинские группы, выступающие против Израиля. Это выступления ненависти, хотя и окрашенные политическим подтекстом. Что-то дает толчок и отдельным вспышкам антисемитских актов в разных городах и штатах Америки: оскверняются еврейские кладбища, раздаются ложные сигналы о заложенных бомбах в синагогах, еврейских центрах. Такие акции, безусловно, кем-то скоординированы. Никогда не знаешь, откуда появляется новая антисемитская угроза!
Расизм и как противовес ему политическая корректность – это болезненная тема. Казалось бы, если расизм это плохо, то политкорректность это хорошо. Не все так просто на самом деле. Белый расизм до сих пор существует, но его столько десятилетий клеймят позором в американском обществе, что подавляющему большинству белых стыдно его демонстрировать, мало кто хочет быть обвиненным в расизме. Обвинителей же белого расизма много, больше, чем самого расизма. Как отметил Шелби Стиле из Стэнфордского Университета: «Это не белый расизм убил более 4 тысяч человек в прошлом году в Чикаго. Наоборот, Америка с искренним раскаянием уже давно отшатнулась от практики расизма и приобрела устойчивую нетерпимость к тому, чего она когда-то не замечала» (Shelby Steele.
Полиция – самая легкая добыча для этих обвинителей, поскольку ее работа связана с принуждением, защитой и самозащитой. В штате Миссури полицейский застрелил чернокожего подростка, подозреваемого в краже из магазина, но не за кражу, а за его агрессивные действия, которые были расценены полицейским как реальная угроза его жизни. Суд признал действия полицейского оправданными и не стал его привлекать к ответственности. Это событие положило начало массовому движению протеста части афро-американцев «Черные жизни имеют значение», которое стало распространяться по всей стране и еще усилилось после аналогичных случаев в Балтиморе и Чикаго. Вопрос: а сколько белых людей было убито полицейскими при аналогичных обстоятельствах? Согласно изданию Гардиан, полицейскими при исполнении служебных обязанностей в Соединенных Штатах за 2015 год было убито 49,6 % белых, 28,2 % афро-американцев и 14,8 % латиноамериканцев, т. е. афро-американцев было убито почти в 1,8 раза меньше, чем белых. Если суд оправдал полицейского, да еще и в условиях такого давления со стороны протестного движения – это значит, что полицейский применил оружие на законном основании. Был ли когда-либо организован протест типа «Белые жизни имеют значение»? Боже упаси, никогда! Если такой протест возник бы, его организаторов немедленно заклеймили бы как белых расистов. Одному из кандидатов в президенты от Демократической партии, социалисту Берни Сандерсу (белый, еврейского происхождения), на дебатах задали провокационный вопрос: «„Черные жизни имеют значение“ или „все жизни имеют значение“?» Сандерс, видимо, намереваясь набрать политические очки у афро-американского электората, ответил: «Черные жизни имеют значение!» Значит, «черные жизни имеют значение», а как же белые, а желтые?… Значит, черный расизм, по мнению Сандерса, менее отвратителен, чем белый? Вот то, во что превращается политкорректность, доведенная до абсурда. На деле же она создает неравные возможности для разных слоев общества. Или Америка уже не страна равных возможностей? Если бы я узнал, живя в Советском Союзе где-то году в 1980 о том, что существует такое понятие как политкорректность, которая защищает разные меньшинства от притеснения со стороны большинства, я бы, наверное, аплодировал такому правилу. Еще бы, евреи в Союзе были нежелательным меньшинством и любой из них был бы рад защите от ущемления прав! Долгое время в России любые меньшинства – политические, национальные, религиозные – притеснялись. До 1917 притеснялись староверы, евреи, нон-конформисты, революционеры; после семнадцатого притеснялись бывшие дворяне, купцы, все собственники, опять евреи (с 1940-х годов и после), верующие, диссиденты, гомосексуалы и т. д.
То, что мы видим в США в последние десятилетия – это противоположная крайность: громкие меньшинства имеют легальные преимущества над остальными. Справедливое движение за политическую корректность к настоящему времени обернулось чем-то противоположным – ущемлением большинства за их несуществующую вину, что фактически представляет собой антиамериканизм в самой Америке. А нельзя ли просто создать реально равные возможности для всех, без этих перегибов?
И все же в определенной мере политкорректность необходима. Что является неполиткорректной правдой для отдельных представителей какого-либо меньшинства, одновременно является ложью применительно ко всем людям этого меньшинства. Например, правда то, что все радикально-исламистские террористы – мусульмане, однако неправда, что все мусульмане – радикальные исламисты. Говоря правду про одних, мы одновременно незаслуженно и несправедливо распространяем ее на всех представителей данного меньшинства. Именно поэтому разумная политкорректность нужна. Но она не должна затмевать все происходящее пеленой сладкой лжи, закрывающей глаза на все нарушения этики, если они связаны с меньшинствами, как это часто бывает.
В последние десятилетия все более отчетливо заметна политическая поляризация Соединенных Штатов: левые становятся еще левее, а правые правее. Для Америки это неслыханно: левый социалист Берни Сандерс за несколько месяцев превратился из никому неизвестного сенатора в высокорейтингового кандидата в президенты, едва не выигрывшего номинацию от Демократической партии. Ранее невозможным было и другое – кандидат «закона и порядка» Трамп, человек, отрицающий политкорректность, становится президентом! Страна все более поляризуется, а левые и правые все более становятся врагами. Почему так?
Очевидно, что за несколько последних президентских сроков у большой части американского народа накопился немалый заряд гнева: за рецессию 2008 года, за потерю миллионов рабочих мест в своей стране, за нерешительность и слабость во внешней политике и потерю авторитета Штатов в мире, за предательство по отношению к лояльным режимам на Ближнем Востоке и умиротворение патологически антиизраильского иранского режима, за Обамакэр, при котором затраты на медицину у работающих людей возросли в несколько раз, за немыслимо возросший внешний долг Америки…
Избрание Трампа Президентом Соединенных Штатов говорит о крахе крайней политической корректности, когда люди стесняются называть очевидные для всех вещи своими именами, когда тот, кто говорит, что «все жизни имеют значение» (не только «черные»), называется расистом. С моей точки зрения, необходимо делать различие между просто политкорректностью как этикой, имеющей целью не возбуждать культурных, расовых и других фобий между разными группами людей, и крайней политкорректностью, т. е. лицемерным кодом, возведенным в ранг несправедливых правил, фактически отрицающих равноправие. Крайняя политкорректность достигла за 2010-е годы такого уровня, за которым отношения, в частности, расовые, стали угрожать национальным согласием внутри американской нации. Что и произошло при президенте Обаме. Очень простой, но характерный пример. В течение уже многих лет в Америке, в основном христианской стране, прекратили поздравлять с христианским праздником Кристмас (католическое и евангелистское Рождество), а вместо этого желали Happy Holidays (веселых праздников), чтобы, не не дай бог, не обидеть представителей других конфессий. Я, как вы понимаете, не христианин, но было просто смешно наблюдать такое. В этом году, впервые после долгого перерыва, я услышал опять «Merry Christmas!».
Можно во многом предъявлять претензии президенту Трампу: и в том, что он ведет себя не по-президентски, и в чрезмерных нападках на прессу (преимущественно левую в Соединенных Штатах), в бесконечных цепляниях к кому-то в Твиттере и так далее и тому подобное. Но есть одна ремарка: президенту Бараку Обаме в самом начале его президентства, т. е. когда он ничего еще не сделал, досталась Нобелевская Премия Мира и восхищение той же самой прессы по поводу факта избрания первого чернокожего президента Америки. Президенту же Дональду Трампу в начале его президентства досталась насмешка над его «маленькими» руками и невероятная обструкция со стороны левых. Такими были, так сказать, стартовые условия для этих двух президентов.
Еще двадцать лет назад, на вопрос «кем бы ты хотел себя ощущать» я бы, конечно, ответил: американцем. За прошедшие годы окружающий мир, Америка и мы сами настолько изменились, что однозначный ответ на этот вопрос стало дать труднее. Той, прежней Америки, становится все меньше.
Америка, ее политика постоянно меняются из-за внешних и внутренних условий, притока иммигрантов, легальных и нелегальных. Ее имидж прошлого века – передовые позиции во многих направлениях науки, романы выдающихся писателей, американские фильмы (лучшие из них), джаз и блюзы, объекты индустрии и развлечений, что подпадает под определение «истинно американский размах», уходит все дальше. Это был имидж страны свободных, цивилизованных и дружелюбных людей. Ее имидж двадцать первого века пока еще не сформировался. Не хотел бы, чтобы он превратился в подобие еще одной ассамблеи ООН, где большинство принимаемых решений имеют идеологическую окраску «угнетаемых народов», а по существу – ненависти к западной цивилизации.
Америка создана на основе всего политического, социального и экономического опыта проб и ошибок, на который Европа потратила больше тысячи лет, и прилагательное самый-самый здесь все еще нередко. Америка – это ролевая модель мира, страна, вызывающая восхищение одних и ненависть других за одни и те же качества. Страна развивается по своим социальным законам, их генеральное направление принимает все более либеральный характер. Не скажу, что это внушает большой оптимизм, но оно (такое развитие) объективно происходит.