— Врешь, шайтан! — Невидимая рука так сдавила мне горло, что я раскашлялся. — Хухряиха другой сторона живет! За мной ходишь!

— Заблудился я!..

— Врешь! Сыскной ты, меня ловишь. Убью, собака!

Железные пальцы так сдавили мое горло, что я задыхался, терял сознание и, собрав последние силы, размахнулся, собираясь, не видя куда, ударить. Но ударить не успел. С того берега, откуда я шел, раздался повелительный окрик:

— Стоять на месте! Стрелять буду!

— Казаки!

Это выдохнул над моим ухом разувай. Круто повернувшись, он побежал. Я бросился следом за ним, чуть не сорвался в реку, с трудом выпрямился и с радостью почувствовал, что проклятый мост кончился.

— Стой! — крикнули опять от моста. Раздался выстрел, второй, третий. Пули проныли над головой, а затем послышалось понуканье, и лошади ринулись в речку. Но зачем белым казакам задерживать двух разуваевских босяков?

Бежавший впереди меня разувай под выстрелами поддал ходу. Я тоже поднажал, решив не отставать от него. Он знал здесь все ходы и выходы, а я в одиночку рисковал свалиться в первую же яму, попасть в тупик или разбить лицо о какой-нибудь столб. Мы мчались переулками, прыгали через плетни, лезли через заборы и дувалы, врывались в покривившиеся калитки, ныряли в черные пасти подвалов, выбегали из них другими ходами и снова бежали. Разувай сделал вдруг ловкий прыжок в сторону и скрылся за узкой дощатой дверью. Я ударом ноги распахнул ее и влетел куда-то в темноту. Не знаю, что это было: сени дома или сарай. Прислонившись к стене, я с хрипом перевел дыхание. Этим я выдал место, где стоял, но к защите приготовиться не успел. Разувай подкрался по-кошачьи бесшумно и вдруг навалился на меня, одной рукой снова сдавив мне горло, а другой зажав рот, да так, что затрещали мои челюсти.

— Слово скажешь — убью! Тиха будь!

— Да иди ты к черту! — выдавил я. — Белые нас здесь не найдут?

В следующую же секунду я понял, что сделал большую оплошность и что конспиратор из меня ерундовый. А если он спросит, почему я прячусь от белых? Что отвечать буду? Как буду выкручиваться? А он действительно спросил:

— От белого прятаться? Зачем тебе от казака прятаться надо?

Он смолк. Казаки ехали мимо шагом. Через тонкую дощатую дверь слышны были их голоса. Мы оба затаили дыхание. А когда конский топот смолк вдали, разувай, не снимая руки с моего горла, спросил:

— Сиренке есть?

— Ну, есть.

— Давай зажигай. По шерсти смотреть будем, какой ты зверь есть.

Я нащупал спички, зажег и увидел узкие, еще не остывшие глаза, крупные вывороченные губы, редкую бородку. За горло меня держал грузчик, которого я впервые увидел на Ермаковом камне.

Рука его опустилась.

— Уй, знаком! — удивленно воскликнул он и начал смеяться, сначала тихо, потом все громче и громче. — Уй, ошибка! Думал, ты сыскной, ты совсем другой человек оказался. Маленько знаю, какой ты человек есть. Маленько знаю…