Что просвечивает сквозь старание Дрекслера завербовать Гитлера, так это убеждение в том, что партия недостаточно успешна в обращении к новым членам. Кто был нужен DAP, это некто с чрезвычайными риторическими способностями и навыками пропагандиста. Пока ей не удалось привлечь внимание к себе в Мюнхене за пределами сектантских кругов. Например, еженедельник ведущего идеолога в партии в то время Дитриха Экарта Auf gut Deutsch оставался неприметным изданием. Как жаловался в начале октября бывший участник одних из пропагандистских курсов Карла Майра: «Жаль, что их издание такое незначительное. Что также весьма примечательно, это как такие публикации проходят в почти полном молчании прессы».
Гитлер был теперь членом гибридной политической группировки. Это была рабочая партия, равно как и партия с апелляцией ко всем социальным классам. По меньшей мере 35 процентов её членов были рабочими по происхождению. Эти 35 процентов, например, не включают Антона Дрекслера и его товарищей рабочих из железнодорожных мастерских у Donnersberger Brücke, которые сформировали самое ядро партии и которые установили общую атмосферу Немецкой Рабочей партии. И хотя они самоопределялись как рабочие, и их род работы явно определял их принадлежащими к лагерю рабочего класса, они классифицировались для статистических целей как принадлежащие к среднему классу, потому что они были государственными служащими. Однако для понимания партии, самоидентификация членов и задачи, которые они исполняли, явно должны преобладать над тем, как они классифицируются в соответствии с хитросплетениями Закона о труде Германии.
Неудивительно, что партия, в которую вступил Гитлер, состояла преимущественно из мужчин. Тем не менее, 13,5 процентов её членов были женщинами, что, относительно говоря, делает DAP вначале гораздо более женской партией, чем она когда-либо будет после своего основания заново в 1925 году. Гитлер в возрасте тридцати лет был слегка моложе, чем средний член партии. Средний возраст членов партии был в 1919 году тридцать три года, что всё же делает DAP очень молодой, почти юной партией. Что, однако, делало партию наиболее необычной, это высокий процент протестантов среди её членов. В 1919 году 38,3 процента членов DAP были протестантами в сравнении с 57 процентами католиков. В абсолютных числах, разумеется, католиков было большинство. Всё же, что делает долю протестантов столь удивительной, так это тот факт, что только примерно 10 процентов населения Мюнхена было протестантами. Это означает, что примерно в десять раз более вероятно было то, что в партию вступит житель Мюнхена католик. Также очень вероятно то, что DAP была непропорционально партией мигрантов, которые, подобно Гитлеру, сделали Мюнхен своим домом.
Гитлер также был теперь членом партии, которая по самому своему наименованию и вследствие членства во время войны её мюнхенского председателя в Партии Отечества, рассматривала себя как защиту против растущей волны баварского местничества — другими словами, повышенного пристрастия к интересам Баварии — и сепаратизма. Рост местничества в Баварии имел глубокие корни в истории, в первую очередь подпитывался огромным ростом анти-прусских настроений во время войны, и затем возмущением новой конституцией Германии, которая была написана в течение лета.
В глазах большинства баварцев новая конституция Германии, которая вступила в действие в течение лета, не позволяла более баварцам быть хозяевами в своём собственном доме. И хотя число сепаратистов, ратовавших за разрыв между Баварией и остальной новой Германией, было значительным, большее число баварцев надеялись на конституцию, которая была бы в традициях предвоенной конституции имперской Германии. И довоенная, и послевоенная Германия были федеративными государствами, но тем не менее было множество различий между имперской Германией и Веймарской республикой. Одна, разумеется, была монархией; другая республикой. Однако форма правления не была тем, что более всего заботило баварцев. Настоящий предмет разногласий состоял в том, кому принадлежал суверенитет.
В предвоенной Германии, поскольку они были в этом заинтересованы при установлении Германского Рейха в 1870/1871 гг, Бавария и другие немецкие государства, за исключением Австрии, просто объединили свои суверенитеты. В соответствии с этой концептуальной разработкой новый Германский Рейх был равнозначен городской стене, воздвигнутой вокруг нескольких домов, одним из которых была Бавария. Вкратце по этой концепции баварцы оставались хозяевами в своём собственном доме. Объединяя свои суверенитеты, власть делегировалась наверх в Рейх, но она в конечном счёте оставалась у баварцев.
В соответствии с восприятием большого числа баварцев, послевоенная конституция Германии 1919 года была противоположна предвоенному конституциональному соглашению. Суверенитет теперь был у Рейха, часть которого просто делегировалась обратно в Баварию. Другими словами, теперь больше не было баварского дома, в котором баварцы были сами по себе хозяева. Скорее, существовал только дом Германия, в котором баварцы занимали только одну комнату и в которой баварцы должны были отвечать перед своими хозяевами, жившими наверху.
У DAP, несмотря на её отрицание послевоенной конституции Германии во многих других пунктах, не было проблем с этой концепцией новой Германии. Если на то пошло, партия хотела создать даже более сильное централизованное немецкое государство, чем то, которое устанавливалось новой конституцией. Гитлер, таким образом, был теперь членом партии, которая находилась в открытой оппозиции к баварскому истэблишменту и, возможно, к взглядам большинства баварцев в 1919 году. Однако для него с этим всё было в порядке, поскольку его самым старым политическим убеждением была крепкая вера в необходимость учредить объединённую Германию — посредством разрушения домов, в которых обитали отдельные немецкие государства и постройкой вместо этого одного единственного немецкого дома со стенами, которые будут противостоять любому и чему угодно. Вот почему вступление в партию, выступающую против основного течение баварских политических взглядов, было для Гитлера естественным, поскольку он хотел помочь изменить эти взгляды.
Отрицание сепаратистских движений на любой немецкоговорящей территории и желание учреждения объединённой Германии в самом деле было возможно единственной политической константой, которая прошла через всю жизнь Гитлера с его юности до дня смерти. В самом деле, когда в 1922 году Гитлера отправят в тюрьму впервые в его жизни, это будет не из-за его антисемитских действий. Он будет обвинён и приговорён к трёхмесячному заключению в тюрьме (из которых отсидит только месяц и три дня) за насильственный срыв политического митинга Отто Баллерштедта, лидера сепаратистского Bayernbund («Баварский Союз»), которого он убьёт после «Ночи Длинных Ножей» в 1934 году. Его презрение к баварскому сепаратизму также отразится в том факте, что с 1934 года ни одно государственное учреждение в Баварии не будет нести флаг Баварии, после того, как Гитлер выразил свое неприятие флага.
Даже когда он разговаривал со своей свитой 30 января 1942 года, через десять дней после конференции в Ваннзее, которая решила судьбу евреев в Европе, Гитлер, всё еще помешанный на Баллерштедте и на том, как он предположительно подрывал единство Германии, заявит, что среди всех ораторов, с какими он когда-либо встречался, Баллерштедт был самым большим его противником. Двумя днями позже Гитлер выделит сепаратистов как предположительно единственных политических оппонентов, кого он преследовал без какого-либо компромисса. В своей военной ставке в Восточной Пруссии «Волчье Логово» он скажет своей свите: «Я уничтожил всех тех, кто принимал участие в сепаратизме, как предупреждение, чтобы все знали, что для нас это не шутка. К остальным я был снисходителен». Тем не менее, Гитлер верил, что в отличие от сепаратистов, активисты левого фланга могут быть исправлены. Месяцем ранее, в ночь с 28 на 29 декабря 1941 года, он заявит, что был уверен в том, что он мог бы обратить в свою веру даже последнего вождя парламентской группы Коммунистической партии Германии Эрнста Тоглера перед тем, как он забрал власть. «Если бы я только встретил этого человека десятью годами ранее! — скажет о нём Гитлер. — Он, в сущности, был умным человеком». Гитлер уже излагал подобные мысли в речи, которую произнёс 26 февраля 1923 года.
С того времени, когда генерал фон Моль приказал ему работать непосредственно для Карла Майра, Гитлер сделал две вещи: во-первых, попытался найти новый дом для себя, и во-вторых, сделал попытки найти ответы, какие он искал для объяснения поражения Германии в войне и найти рецепт, как наилучшим образом создать новую и устойчивую Германию. Рейхсвер в конце концов оказался неприветливым местом для Гитлера. И всё же он обеспечил его полигоном, на котором он мог опробовать свои появляющиеся политические идеи, равно как и технику пропаганды. И богатый выбор разнородных идей, с которыми он познакомился во время своей работы в Рейхсвере, позволил ему отобрать ингредиенты для новой Германии, которую он хотел слепить. В таком контексте Гитлер развил антикапиталистический (скорее, чем преимущественно антибольшевистский) антисемитизм. Он рассматривал «еврейский дух» как яд, который следует вытащить из Германии, прежде чем она сможет подняться. В соответствии с его возникающими политическими идеями «еврейский дух» был единственным наиболее важным препятствием, которое несло опасность для будущего Германии и её выживания.
Однако Гитлер не находил нового дома до тех пор, пока он не натолкнулся на DAP в своей работе для Карла Майра, и буквально, и в политическом смысле. Тут было место, в которое он действительно вписывался. Больше не было вежливого осмеяния, которому он подвергался во время войны, когда он высказывал политические идеи; не было больше страха быть избитым постреволюционными солдатами. Тут была группа мужчин и несколько женщин, которые возбуждались его политическими идеями и аплодировали ему. И была группа сходно мыслящих людей, которые, подобно ему, старались постичь, как наилучшим образом выстроить новую Германию, которая будет безопасной на все времена. Единственной проблемой, с которой всё ещё сталкивался Гитлер, было то, что некоторые люди в DAP, в отличие от Антона Дрекслера, вовсе не были обрадованы его присоединением и не стремились дать ему место.
Глава 6. Две концепции
(октябрь 1919 — Март 1920 г.)
Карл Харрер не разделял энтузиазма Антона Дрекслера относительно нового рекрута партии. Как вспоминал в 1929 году Гитлер, «Национальный председатель DAP был, в частности, глубоко убеждён, что у меня вовсе не было никаких риторических способностей, мне недоставало необходимого спокойствия для публичных речей. Он был убеждён, что я говорю слишком торопливо, я недостаточно обдумываю свои предложения. Мой голос слишком криклив, и, наконец, я постоянно машу руками».
Харрер сопротивлялся приглашению Гитлера в сообщество главным образом потому, что его представление о Немецкой Рабочей партии (DAP) сильно отличалось от представления Дрекслера, несогласие, которое имело свои корни ещё в дни их начального сотрудничества во время войны. Их послевоенное расхождение во взглядах на будущее DAP определит перспективы Гитлера в партии. Харрер рассматривал Гитлера как неотёсанного мужлана, который не будет вписываться в партию такого рода, какой он видел DAP. В течение осени и зимы Гитлера будут проверять, сможет ли он соответствовать высоким ожиданиям, какие были относительно него у Дрекслера.
Харрер всегда представлял, что DAP станет для рабочего класса версией Общества Туле, членом которого он был. Тайное Общество Туле, которое объединяло интерес к причудливому нордическому оккультизму и мистические идеи с народно-патриотическими (völkisch) и антисемитскими политическими идеями, принимало в свои члены только людей нееврейского происхождения. Члены общества верили в то, что Туле было доисторической нордической страной, возможно Исландией или возможно своего рода Германской Атлантидой, домом для первых германцев, чья цивилизация исчезла. Целью общества было исследование и возрождение культуры и религиозных практик Туле для того, чтобы построить новую Германию.
Общество Туле, символом которого была свастика, явилось плодом размышлений скитальца, посланного в Мюнхен весной 1918 года руководством Германского Ордена в Берлине, на основании убеждения в том, что деятельность Германского Ордена в столице Баварии была недостаточно успешной. (Germanenorden — антисемитское и пангерманское тайное общество, основанное в 1912 году). Этим скитальцем был Адам Глауэр, который называл себя Рудольфо фон Себоттендорф. Сын машиниста поезда в Нижней Силезии, Себоттендорф провёл много лет в Оттоманской Империи, где стал её гражданином и в 1913 году сражался во Второй Балканской войне. Он вернулся в Германию незадолго до Первой мировой войны, но поскольку был гражданином Оттоманской Империи, не должен был служить во время войны в вооружённых силах Германии.
Общество Туле функционировало в Мюнхене как прикрытие для Германского Ордена, направленное на координацию и побуждение народно-патриотической (völkisch) деятельности в городе. В период расцвета в начале 1919 года в нём было приблизительно две сотни членов и оно вело свою деятельность из снимавшихся комнат клуба военно-морских офицеров в роскошном отеле Vier Jahreszeiten («Четыре времени года»). Чтобы иметь как можно более широкую аудиторию, Себоттендорф купил Münchener Beobachter, доселе незначительную газету, специализировавшуюся на местных и спортивных новостях, которую по имеющимся сведениям Гитлер начал читать в Лехфельде. Общество также пыталось изменить реальную жизнь. Для этой цели оно 10 ноября 1918 года учредило военизированную группу.
Поскольку направленность Общества Туле была ограничена верхним и образованным средним классами, некоторые из его членов пришли к выводу, что следует учредить второе тайное общество под его опекой для обращения к рабочим. Вот почему Карл Харрер вошёл в контакт с Антоном Дрекслером, и эти два человека объединились для основания DAP как «Общество Туле» для рабочего класса. Тот же самый импульс породил Немецкую Социалистическую партию, которая в начале сентября оттолкнула Гитлера.
Себоттендорф позже станет утверждать, что Общество Туле, а не Гитлер, породило и вырастило Национал-социалистическую Немецкую Рабочую партию. В соответствии с Себоттендорфом общество обеспечило DAP как политическими идеями, так и организационной структурой. В его глазах Гитлер был не более чем одарённым инструментом в руках Общества Туле. «Мы признаём достоинства, величие и силу Адольфа Гитлера», — напишет Себоттендорф в 1933 году. Однако, доказывал он, работа Общества Туле была тем, что «выковало оружие, которое Гитлер мог использовать». В заявлениях Себоттендорфа наличествует некая правда. Харрер и Общество Туле были эффективными инструментами в первоначальном основании DAP. Кроме того, несколько будущих ведущих национал-социалистов были регулярными гостями на собраниях Туле, включая Антона Дрекслера, Дитриха Экарта, Рудольфа Гесса (будущего заместителя Гитлера), Ганса Франка (ведущий юрист Гитлера и администратор оккупированной Польши) и Альфреда Розенберга (будущий главный идеолог нацистской партии).