Когда Гитлер 16 марта 1920 впервые в жизни поднялся на борт самолёта, он выглядел так, будто собирался пойти на бал-маскарад — с фальшивой бородой и одетый в смесь гражданского и военного платья. Однако он был на тайной миссии. Карл Майр попросил Дитриха Экарта и Гитлера полететь в Берлин и наладить контакт с Вольфгангом Каппом, политиком и активистом радикального крыла консервативной Немецкой Национальной Народной партии, родившимся в Нью-Йорке.

С окончания войны отклики радикальных правых на происходящее в Германии были чаще реагированием на события. У них было крайне мало позитивных мыслей о новой либеральной парламентской системе. Тем не менее в нескольких обстоятельствах они помогли как национальному, так и местным правительствам отреагировать на вызовы со стороны радикальных левых, как, например, во время спартаковского восстания в январе 1919 года в Берлине и Советской республики в Мюнхене. В 1918 и 1919 годах радикальные попытки правых свергнуть парламентскую демократию были в лучшем случае непродуманными. Однако, когда среди приверженцев правых стало нарастать недовольство, правые радикалы переключились с реагирования на упреждающие действия. К началу 1920 года Капп и множество его заговорщиков стали разрабатывать планы свержения национального правительства в Берлине, уничтожения либеральной демократии и предотвращения неизбежного сокращения вооружённых сил на 75 процентов. 13 марта регулярные войска и ополчение под командованием генерала Вальтера фон Луттвица заняли Берлин с целью установления военной диктатуры во главе с Каппом.

Когда Экарт, Гитлер с фальшивой бородой и их пилот взлетели в открытом самолёте с аэродрома в Аугсбурге, Экарт изображал торговца бумагой, направляющегося по делам бизнеса в столицу Германии со своим бухгалтером — Гитлером. Их истинной миссией было установление прямой линии связи между путчистами в Берлине и Майром.

В день путча эмиссар путчистов прибыл в Мюнхен и отправился с визитом к генералу Арнольду фон Моль, де-факто главе вооружённых сил в Баварии. Как вспоминал Германн Эссер, Моль «тотчас же попросил своего верного политического помощника присоединиться к разговору. Это был капитан Майр». Однако генерал быстро отверг просьбу путчистского эмиссара поддержать переворот. Эмиссар затем попытал счастья с Майром, чувствуя, что тот будет более отзывчив. По словам Эссера, Майр был «единственным […] с точным знанием о планах людей в Берлине», и он выразил свою готовность помочь перенести путч в Баварию.

Однако, как вскоре Майр вынужден был осознать к своему разочарованию, большинство из внутреннего круга близких к Молю офицеров весьма прохладно отнеслись к путчу Каппа. Так что Майр решил за спиной Моля взять инициативу в свои руки. С этой целью он вступил в контакт с Дитрихом Экартом, чтобы тот помог ему координировать пропутчистские действия в Баварии. Поняв, что невозможна никакая прямая связь с путчистами в Берлине, Майр решил послать Экарта и Гитлера с их тайной миссией.

Экарт был очевидным выбором для этого дела, поскольку он и Капп были знакомы друг с другом с той поры, как Капп посмотрел и восхитился одной из пьес Экарта в 1916 году. В то время Капп пришёл к заключению, что произведение Экарта необходимо широко распространить, так чтобы вызвать «пробуждение национальной жизни». Зимой 1918–1919 года Капп пожертвовал Экарту 1000 марок после того, как драматург основал свой еженедельный журнал Auf gut Deutsch. Благодаря Каппа за его пожертвование, Экарт написал: «Что меня более всего вдохновляет, это определённость, которую Вы мне даёте, что я руковожу своей газетой в верном духе, и я руковожу ею в Вашем духе». К тому же, за несколько недель до путча Экарт встречался с Каппом в Берлине.

Трудно узнать, что Гитлер полагал, он сможет достичь в Берлине, когда его самолёт направлялся на север и когда он, вследствие своего страха высоты, продолжал страдать рвотой над лесистыми холмами северной Баварии и центральной Германии. Невозможно уже установить, когда жестокий холодный ветер дул ему в лицо высоко над Германией, верил ли он в то, что использует Майра для достижения своих собственных целей и честолюбивых замыслов, или же тот его использует.

Независимо от того, кто кем играл, Майр, Гитлер и Экарт — все они, увы, не сумели постичь реалистичного ощущения степени поддержки, которую оказывали путчистам в Берлине, Мюнхене и в остальной Германии. Заполнить Хофбройхаус до предела — это было одно; адекватно оценить политическую ситуацию в Мюнхене и в Берлине и свергнуть правительство было совершенно иным, далеко за пределами возможностей трёх заговорщиков.

Дела пошли неверно почти с самого начала. Опыт Гитлера во время его первого в жизни полёта был таков, что должны будут пройти годы, прежде чем он вновь взойдёт на борт самолёта. Вначале самолёт даже не смог долететь до Берлина. Над равнинами к югу от Берлина у самолёта неожиданно закончилось топливо. Это потребовало посадки в городе Ютерборг, где враждебная толпа левых вскоре окружила Гитлера, Экарта и их пилота. Однако этим троим удалось разрешить переговорами конфликтную ситуацию, что позволило им продолжить свой путь в столицу Германии.

Когда они, наконец, добрались до Берлина, попытка переворота Каппа была уже в процессе крушения. Большинство чиновников в Берлине отказались поддерживать путчистов. Более того, многие консерваторы, которые были бы критичны для успеха переворота, решили продолжить занимать нейтральную выжидательную позицию. Например, Ульрих фон Хассель, который в то время служил дипломатом в германском посольстве в Риме и который был предназначен путчистами на роль министра иностранных дел, решил остаться в Риме и выждать. Когда переворот потерпел неудачу, он просто продолжил служить Веймарской республике. Крайние правые переоценили свои силы и степень оказываемой им поддержки.

Путешествие Гитлера и Экарта в Берлин превратилось в полное фиаско, за исключением того факта, что это сблизило их двоих. Они попытались как можно скорее вернуться в Мюнхен, но были задержаны дождём 17 марта, и вынуждены были подождать ещё день, прежде чем смогли вылететь обратно в Мюнхен.

Карл Майр потерпел неудачу в распространении капповского путча на Баварию. Тем не менее попытка переворота вызвала резкую трансформацию в самом южном государстве Германии. 13 марта Моль не только отверг эмиссара путчистов; он также публично заявил о своей поддержке правительства. Однако к вечеру того дня всё большее число офицеров стало нажимать на него, чтобы он не просто стоял в стороне. В ответ генерал надавил на правительство Баварии, чтобы объявить чрезвычайное положение и временно передать ему власть.

Моль играл совсем в иную игру, чем Майр. Как баварский монархист (но не сепаратист), целью Моля было, вероятно, использовать кризис как возможность снова сделать баварцев хозяевами в своём доме, не разрушая Германию, а также привести к власти правительство, возглавляемое Баварской Народной партией. Майр и Экарт, по контрасту с этим, хотели встать на сторону путчистов в Берлине.

На драматическом заседании кабинета министров Баварии, на котором присутствовал Моль, ему были переданы чрезвычайные полномочия. Тем самым он стал государственным комиссаром (Staatskommissar). Однако решение, принятое кабинетом министров, раскололо коалиционное правительство, состоявшее из Социал-демократической партии (SPD), Баварской Народной партии (BVP) и либеральной Немецкой Демократической партии (DDP) и существовавшее с предыдущего мая. В то время как все социал-демократические министры — кроме премьер-министра Йоханнеса Хоффманна — голосовали в пользу передачи чрезвычайных полномочий Молю, полагая, что это предотвратит распространение путча Каппа в Баварию, тем не менее министры от SPD пришли к заключению, что их положение в правительстве стало несостоятельным, и все подали в отставку в тот же день.

События ночи с 13 на 14 марта 1920 года были провоцирующим действием, но не коренной причиной разрыва коалиции между SPD и её двумя буржуазными партнёрами. С того момента, как было сформировано коалиционное правительство, SPD и BVP почти постоянно сталкивались по вопросам политики, в особенности относительно роли католической церкви в школах. В любом случае, было непохоже, что BVP навсегда примет свою роль младшего партнёра SPD, когда в действительности BVP была самой большой партией в парламенте, имея в нём на пять мест больше, чем было у социал-демократов. Передача чрезвычайных полномочий Молю была последней соломинкой, которая сломала шею правительству.

Моль не был заинтересован в сохранении своей власти. Его предпочтительным выбором было передать её Баварской Народной партии (BVP), которая хотела сохранить присутствие социал-демократов в правительстве, хотя и как младшего партнера — что теперь было спорным вопросом. Между тем было непохоже на то, что очевидный кандидат на главу правительства с Баварской Народной партией на ведущих ролях, Георг Хайм, получит большинство в парламенте вследствие своих сильных баварских сепаратистских убеждений. Поэтому BVP решила выдвинуть в премьер-министры технократа, Густава фон Кар, главу области Верхняя Бавария. Его назначение было подтверждено парламентом двумя днями позже, 16 марта.

Смена правительства в Баварии не была переворотом. И смена правительства не произвела резкого изменения, которое привело к власти новое руководство, что станет шагать рука об руку с национал-социалистами в пропасть и превратит Мюнхен в «столицу [национал-социалистического] движения», как Национал-социалистическая Немецкая Рабочая партия (NSDAP) станет называть Мюнхен, придя к власти. Спустя лишь два дня, 16 марта, чрезвычайное положение прекратило своё существование. Военные во главе с генералом фон Молем передали власть обратно гражданскому правительству — в тот самый день, когда Майр отправил Гитлера и Экарта в Берлин помочь установить там военную диктатуру.

Новое баварское правительство, поддерживаемое Баварской Народной партией, национальной либеральной Немецкой Народной партией и Крестьянским Союзом, обладало большинством в парламенте. Кроме того, после избрания премьер-министром Кар заявил: «Разумеется, я буду привержен Рейху и конституции государства». Разница между тем, что случилось в Мюнхене, и тем, что произошло в Берлине, выражается противоборствующими видениями будущего Моля и Майра. Оба желали более консервативной и авторитарной Германии. Однако видение первого было баварским консервативным, в то время как у последнего — германским националистическим. Один предпочитал, по крайней мере в 1920 году, конституционный путь, в то время как другой был сторонником установления военной диктатуры.

Тем не менее установление нового правительства в Баварии образовало резкий сдвиг вправо. Это также обеспечило NSDAP новым лучом надежды, несмотря на провал миссии Гитлера и Экарта в Берлине. Кар начал превращать Баварию в «ячейку порядка» (Ordnungszelle), в которой выдающееся положение было отдано местной милиции (Einwohnerwehren — «обороне жителей»), которая была учреждена вслед за поражением Советской республики. С благословления католической церкви — которая рассматривала милицию, по словам папского нунция Евгенио Пачелли, как «главного защитника против большевизма» — правительство Кара будет пытаться предотвратить роспуск Einwohnerwehren, чего требовали державы-победительницы в Первой мировой войне. Более того, «ячейка порядка» Кара станет предлагать убежище правым экстремистам со всей Германии, включая отдельных из лидеров капповского путча. Некоторые из них со временем обоснуют «Организацию Консул», военизированную группу, которая в последующие годы убьёт двух министров правительства, Матиаса Эрцбергера и Вальтера Ратенау. В частности, начальник полиции Мюнхена Эрнст Понер, протестантский мигрант из самого северо-восточного уголка Баварии, станет поддерживать и защищать правых экстремистов, устремившихся в Баварию, например, тем, что подделывал для них паспорта.

Несмотря на незначительное электоральное приращение уверенно правых партий, баварские выборы 6 июня 1920 года произвели даже более убедительное консервативное правительство. Снова возглавляемое Каром, оно основывалось на партиях его предшествующего правительства, а также на баварском отделении правой Немецкой Национальной Народной партии. В отличие от СДПГ, которая утратила половину своих избирателей в пользу радикально левых, Баварская Народная партия, хотя и глубоко расколотая в своём видении парламентской демократии и республики, удержала свои позиции. Как результат, BVP стала естественной правящей партией в Баварии, пока у неё насильственно не отобрали власть в 1933 году, и даже тогда возглавляемое BVP баварское правительство держалось дольше против нацистов, чем правительство любого другого германского государства. Во времена Веймарской республики, в отличие от консервативных партий в остальной Германии, BVP сможет удерживать под своим влиянием как умеренных, так и правых.