136

Зажег впервые пламенем страстей... — В оригинале "En embrasant de sa cruelle rage" — "Зажегши своим жестоким неистовством". "Жестокое неистовство" — образ, восходящий к понятию "неистовства" Платона (Федр. 244в, 245), которое, овладевая человеком по воле богов, может быть четырех родов: прорицательское, религиозно-очистительное, поэтически вдохновенное и идеально-любовное, определяемое как наивысшая форма "божественного безумия" (Федр. 249). Этот образ одушевлял всю любовную лирику Возрождения (Морис Сев, П. де Тийар, Дю Белле, Ронсар и мн. др.) и обычно связывался с традициями Петрарки. Однако любовь как безумие, охватывающее влюбленного, — устойчивый мотив лирики трубадуров и труверов. Ср. у Рауля де Суассон: "Car jeune dame... // M"a mis el cuer une si douce rage" ("Так юная дама... // Вселила в сердце столь сладостное неистовство"). См.: Chanter M"Estuet. Songs of the Trouvers. London; Boston, 1981. Ch. 156, II, 3-4. Столь же часто этот мотив звучит у труверов Моньо д"Арраса, Гаса Брюле, Готье де Даржьеса и мн. др.

137

Еще недоставало мне уменья // Оплакивать в стихах мои мученья... — мотив, восходящий к поэзии трубадуров. Ср. у Бернарта де Вентадорна: "Воспеть весь трепет этих дней / Еще бессилен мой язык" (Бернарт де Вентадорн. Песни (XIV, 1, 2-3). М., 1979. Пер. В. Дынник).

138

Должна я петь не громы... — Некоторые комментаторы склонны соотносить эти и следующие строки с отрывком из I элегии Иоанна Секунда: "Pierides alius dira inter bella cruentet, / Vulneraque ingeminet saeva, necesque virum, / Cujus bis fuso madefiant sanguine versus... // Nos puerum sancta volucrem cum matre canamus // Spargentem tenera tela proterva manu" ("Пусть средь ужасных войн Пиерид другой обагряет кровью / И удвояет жестокие раны и убийства людей / Тот, чьи стихи дважды увлажняются разлитою кровью... // Мы же поем крылатого мальчика с его божественной матерью, // Мечущего дерзкой рукой нежные стрелы") (см.: Koczorowski S. P. Louise Labe: Etude litteraire. P., 1925. P. 44). Однако подобному же противопоставлению посвящена и I элегия Овидия (Любовные элегии I), а в любовной лирике Возрождения оно стало общим местом (Ронсар, Дю Белле, Маньи),

139

...пламенную лиру // Воспевшую лесбосскую любовь... — т. е. любовную поэзию Сафо и Алкея, уроженцев о. Лесбос.

140

Что не заметила, как я стрелою // Вдруг сражена была... — сближение 31-38 строк элегии Лабе с отрывком из "Храма Купидона" Маро (Koczorowski S. P. Op. cit. P. 43-47): "Mais ainsi esl que ce cruel enfant / Me voyant lors en l"aage triomphant, / Et m"esjouir entre tous ses souldardz // Sent point sentir la force de ses darz. // Voyant aussi qu"en mes oeuvres et dictz / Y"alloys blasmant d"Amour tous les edictz, // Delibera, d"un assault amoureux / Rendre mon coeur pour une langoureux" ("Но так случилось, что этот жестокий малыш, // Видя, что я все так же остаюсь победителем // И насмехаюсь над всеми воителями, // Вовсе не чувствуя силы их копий: // Видя также, что своими поступками и речами // Я намеревался хулить все установления Амура, // Решил одним любовным приступом ввергнуть мое сердце в любовное томление") — справедливо лишь в самом общем плане, так как этот мотив — общий топос лирики античности, средних веков и Возрождения. Ср. у Овидия, где об Амуре сказано:

См. также мотив наказания за пренебрежение к Амуру у труверов Жака де Дости (Songs of Trouvers. Op. cit. P. 40. Ch. 159, I, 5-9) и в анонимных "женских" кансонах (Ibid.), у Шатлена де Куси (Ibid.).

141

Семирамида, гордая царица... — История жены вавилонского царя Нина, участвовавшей с ним во всех сражениях, а затем воспылавшей страстью к своему пасынку, рассказана у Геродота (История. III, 155). Она была одной из популярных героинь в литературе Возрождения. См.: Boccacio. De mulieribus claris (1360) в его примечания к "Тезеиде" (Teseida. I, VII). Личный характер отсылки к ее истории у Луизы Лабе очевиден, если учесть ее собственные участия в ратных состязаниях (см. нашу статью). См. также Элегию III, 37-44.

142

И так тебя любовь преобразила, // Что, кажется, в иную превратила.Э. Джудичи справедливо подчеркивает, что мотив преображения личности любовью — один из распространенных тем любовной лирики Петрарки (Canz. LXXIII. 88-89; Son. CCXIII, 14; CCCXLIX, v. 3-5) и соответственно поэтов-петраркистов. Но следует обратить внимание, что тема преображения любовью — поэтическое клише лирики трубадуров и труверов, для передачи которого ими употреблялся тот же глагол, что и у Луизы Лабе — "desnaturar" (букв. "менять свою природу", "изменять сущность кого-либо"). Ср. у Бернарта де Вентадорна: "Tant ai mo cor pie de joya, / tot me desnatura" ("Столь сердце мое полно радостью <любви>, // что она меня всего преображает"), трубадур Гильельм Адемар в песне "Летом, когда цветы..." ("El temps d"estiu, qan par la flors...") говорит, что, полюбив, он, кажется, "стал уже не тем, кем прежде был" ("Vejaire m"es qu"ieu Don sui eel que suoilb). Этот же мотив част и у труверов Конона де Бетюна, Шателлена де Куси и многих других.

143

Я видела старуху. Молодой // Она любовь хулила... — Этот пассаж о любовных ухищрениях старости восходит к следующим строкам элегии Тибулла (кн. I, 2):

144

Узор морщин, резцом годов прорытый... — В оригинале букв, "морщинистая пахота, которую годы прорыли на ее лице". Брего дю Лю первым отметил, что сравнение морщин с бороздами пахаря восходит к строкам VIII эпода Горация: "Et rugis vetus / Frontem senectum exaret". ("И морщинами дряхлая // Старость распашет лоб").

145