Через несколько минут он представил мне молодого человека по имени Петя, лет двадцати, не больше, с взлохмаченной прической и заспанными глазами. «Не удивляйся, – предупредил меня мой коллега, – у Петра в данный момент бурный роман, и потому бедный юноша совершенно не спит по ночам». Петя засмеялся и сказал, блаженно зажмурившись, как кот на солнышке: «Она такая горячая!» Он вполне прилично говорил по-русски, почти без акцента, и, судя по тому, как прореагировал на замечание Абдулова, с юмором у него тоже все было в порядке. Петя был сыном Марины Влади и жил в том же доме, что и мать, только наверху, в мансарде, под самой крышей. «Надеюсь, ты не откажешься позавтракать с нами? – спросил меня Сева и, получив утвердительный ответ, загадочно пообещал: – Я тебя таким чаем напою!»
Уезжая в Москву, Марина попросила его по возможности следить за сыном, и с ролью няньки артист Художественного театра, похоже, справлялся вполне успешно. Вскипятил чайник, расставил на клеенке тарелки с ветчиной и сыром, намазал паштет на куски французского батона и только после этого пригласил нас с Петром к столу. По утрам я привык пить кофе, даже в Париж привез с собой баночку растворимого, и очень рассчитывал, что уж это добро в закромах у известной на весь мир актрисы наверняка имеется, но Сева категорически отверг мой, как он выразился, «плебейский вкус». «Я обещал напоить тебя фантастическим чаем? – с загадочной улыбкой спросил он и широким жестом указал на полки в кухне, где стояли большие металлические коробки с нарисованными на них змеями и драконами. – Выбирай!» Я опешил, не понял, что именно я должен выбрать. «Это все разные сорта китайского чая, – объяснил он мне, недогадливому. – В каждой коробке свой. Марина любит только китайский чай и меня к нему пристрастила. – Он снял с полки одну из коробок. – Для начала ты у меня попробуешь этот. Уверен, ничего подобного ты в своей жизни не пил». Чай действительно оказался очень вкусным, жаль только, я не удосужился записать или запомнить, как он назывался. И всякий раз, когда я приходил в дом Марины, Сева угощал меня китайским чаем, и всякий раз другим сортом.
Проглотив наскоро три бутерброда и полчашки чая, Петя пожелал нам удачного дня и умчался из дома. Наверное, побежал к своей очень горячей подруге. И тут я не выдержал и задал Севке вопрос, который с самого утра вертелся у меня на языке: «Слушай, как ты сказал, я разбудил тебя сегодня утром своим телефонным звонком? Но ведь было уже 12 часов. Неужели у тебя, как у Пети, появилась в Париже горячая подружка?» Он засмеялся и сказал: «Я покажу тебе, почему по ночам не сплю», – и вышел из кухни. Я не понимал, как можно показать причину бессонницы, и с интересом ждал, чем именно он меня удивит. Вернулся Сева на кухню, держа в руках довольно толстую пачку книг, и разложил их на столе. Я ахнул! Передо мной лежали тома Солженицына, сборник стихов Галича, романы Максимова, Синявского и Даниэля. В ту пору это были писатели, чтение произведений которых грозило читателю реальным сроком, а простое упоминание в разговоре имени хотя бы одного из них расценивалось как деяние, уголовно наказуемое.
Я спросил, откуда у Абдулова такое богатство. «Как только я приехал сюда, друзья Марины и Володи сочли своим долгом опекать меня и первым делом притащили кучу запрещенной у нас литературы. Я сразу кинулся читать и вдруг, к ужасу своему, обнаружил, что дается мне это с колоссальным трудом: голова моя после аварии все еще не так хорошо работает, как прежде. Жутко испугался, а потом подумал и решил: буду тренировать себя. Сначала прочитывал по две страницы перед сном, а утром заставлял себя пересказать прочитанное накануне. Это было самое трудное. Иногда приходилось по два-три раза перечитывать одно и то же. Многое тут же забывал. Потом, когда освоился, стал норму увеличивать. А в тот вечер перед тем, как ты позвонил, я почти целую главу прочел. Мой личный рекорд! Вот и проспал до 12-ти. Кстати, можешь забрать пару книг, мне всю эту груду никак не осилить. Выбирай». Упрашивать меня не пришлось, я выбрал «В круге первом» Солженицына и «Большой террор» Роберта Конквиста. К стыду своему, к 78-му году этот роман Александра Исаевича я еще не читал. Что же касается великого труда американского историка, только на кухне Марины Влади узнал о его существовании, но, просмотрев несколько первых страниц, понял: эта книга стоит того, чтобы рискнуть и протащить ее через нашу границу.
Забегая вперед, скажу – мне это удалось. И помог мне в этой афере главный осветитель нашей киногруппы пан Метек. Никогда не забуду возглас Януша Павловского: «Пани Метку, запалим святло!» Так вот, этот удивительный человек, узнав о моих проблемах с книгами, предложил провезти их через советскую таможню в коробках из-под осветительных ламп. Огромное спасибо ему за это!
После завтрака мы с Севой решили прогуляться по парижским улицам, посетить самые известные места, которые я, например, хорошо знал по книгам великих французов, до одурения нагулялись по парижским улицам, а вечером отправились на Place Pigal.
Здесь у Парижа я увидел совершенно иное лицо, чем у Триумфальной арки и на les Champs-Élysées. Яркий, вызывающий, словно сошедший с полотен Тулуз Лотрека и Дега, этот Париж ошеломлял атмосферой вечного праздника, «праздника, который всегда с тобой». Казалось, радость разлита в самом воздухе, несмотря на непрекращающийся дождь. Ни одного хмурого лица вы тут не встретите. Я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь встречным прохожим во весь рот. Хотелось смеяться, петь, танцевать. И даже проститутки-геи, облюбовавшие одну из улочек, что уходила от площади куда-то вниз, не могли испортить это ощущение переполнявшего всего меня счастья.
Мы, конечно, не рассчитывали, что попадем в «Moulen Rouge»: во-первых, все билеты на представления вcемирно известного кабаре были распроданы на несколько месяцев вперед, а во-вторых, если бы и нашелся какой-нибудь завалящий билетик на самый последний ряд верхнего яруса, мы бы все равно не смогли купить его, цены тут были космические. Но уже одно то, что я собственными глазами увидел «Красную мельницу», наполняло душу радостью необыкновенной! Как это замечательно, когда юношеские мечты сбываются!
Вернулся я в свое польское общежитие где-то около 12-ти. Принял душ, залез в постель и, предвкушая удовольствие, которое мне предстоит испытать вдобавок ко всем радостям пережитого дня, с вожделением раскрыл книгу Конквиста. Однако прочел всего несколько страниц и… Дневная усталость дала знать о себе, я сам не заметил, как уснул.
Сева и Петя жили на студенческий манер: питались в основном бутербродами, запивая их китайским чаем. Благо запасы чая у Марины были неистощимы. Когда я спросил Севу, как давно он ел горячую пищу, он только рукой махнул: «После Москвы ни разу». Мне стало жаль ребят, и я предложил им купить продукты, из которых я приготовлю настоящий обед. Деньги у них были, потому что Марина, уезжая, оставила Петру на жизнь довольно приличную сумму, и я решил этим обстоятельством воспользоваться. Сева в сомнении покачал головой: «А ты что, можешь даже суп сварить?» – «Сам убедишься», – ответил я. Ему стало любопытно, и он принял мое предложение. Мы пошли с ним в магазин и закупили все, что было необходимо мне для стряпни: мясо, овощи, зелень. При этом потратили значительно меньше денег, чем на ветчину и паштет, купленные им накануне.
Я решил не выпендриваться и приготовить самый примитивный обед, в меню которого вошли: зеленый салат с оливковым маслом и винным уксусом, щи на мясном бульоне с шампиньонами и бараньи отбивные с картофельным пюре. Готовить на кухне у знаменитой Марины Влади! Одно это возвышало меня в моих же собственных глазах. Согласен, сварить бульон, в который затем побросать нарезанные овощи, и зажарить готовую отбивную – дело нехитрое. Но!.. Занимаясь стряпней в Париже, я понял, как много значит качество тех продуктов, которые идут в готовку. Золотистый бульон и пышное белоснежное картофельное пюре в сочетании с куском мяса, покрытого коричневатой хрустящей корочкой, и свежайшие овощи в салате доставили и Петру, и Севе почти эстетическое наслаждение. А какую радость я испытал! И Сева, и Петр уплетали за обе щеки и только постанывали от удовольствия. Подводя итог моему кулинарному эксперименту в столице Франции, скажу: обед, приготовленный мной, был не только вкусным, но и очень красивым. Это отметили и зануда Абдулов, и влюбленный романтик Петр.
Кстати, последствия этого обеда аукнулись мне почти через 20 лет! На съемках фильма «Ветер в городе», знаменитого тем, что это была последняя картина, в которой приняли участие два выдающихся актера современности: Зиновий Гердт и Сергей Десницкий, в одном из эпизодов моим партнером была Марина Влади. Во время съемок я сказал ей, что был в ее парижской квартире в 78-м году, когда там приходил в себя после автомобильной аварии Сева Абдулов. «А-а!.. – радостно воскликнула французская актриса. – Та к вы и есть тот человек, который накормил моего Петьку супом?! Он до сих пор этого забыть не может!» Вот ведь как бывает! Я ведь тогда, в 78-м, приготовил этот обед и потому также, что мне самому захотелось поесть горяченького. Жизнь в разъездах последних месяцев и связанное с этим питание всухомятку так надоели, что я с радостью пожертвовал лишней прогулкой по Парижу и занялся стряпней. А обернулось это тем, что один из участников той трапезы сохранил воспоминание о моих щах на долгие годы. Какой же я все-таки был молодец!..
В Москву я вернулся вечером, а ранним утром следующего дня опять улетел в Челябинск. Сердце мое рвалось в Свердловск: там находилась Лена, но сначала я должен исполнить свой долг перед театром и сыграть два спектакля в Челябинске. Какие именно, я уже не помню. Пока мы общались только по телефону, но ведь должен наступить этот блаженный миг, когда мы увидимся.
И он наступил!
Последние четыре месяца мы с Леной жили практически врозь. Поэтому наша встреча была такой радостной. Ни одной минуты мы не могли прожить друг без друга. У каждого из нас был одноместный номер в гостинице «Свердловск», и в каждом номере стояла одноместная кровать. Настолько одноместная, что, если я, к примеру, ложился на спину, свободного пространства по краям постели оставалось в общей сложности сантиметров 10, не больше. Как мы умудрялись спать вдвоем на таком ложе? Сейчас я не могу себе этого представить. А тогда мы оба не могли представить, что расстанемся на целую ночь, и две недели терпеливо сносили жесточайшую тесноту, беспечные и счастливые! Мы на самом деле были до краев переполнены счастьем! Кто любил, как я, тот меня поймет: сутки напролет быть вместе! Что может быть лучше этого?
Отныне и вплоть до 82-го года, то есть до рождения Верочки, мы уже не будем разлучаться так надолго.
Мое возвращение в Москву на этот раз было краткосрочным, уже через три дня я должен был вылететь в Симферополь для завершения съемок в нашей картине про пилота Пиркса.
В Ялте поначалу тоже возникли проблемы: Леволь и тут напортачил. Он знал, что прилечу я на съемки не один, а с Еленой, но по непонятной причине заказал для меня не отдельный номер, а лишь место в комнате, где уже проживал какой-то посторонний человек. Когда я спросил его, почему он это сделал, Карл на голубом глазу ответил: «Я думал, ты сам закажешь номер для своей девушки». Бешенство овладело мной: «Каким это образом, скажи?!» Эстонский директор сохранял прибалтийское спокойствие и невозмутимость: «По телефону». – «Из Москвы?!» Поверьте, я человек не кровожадный, но, честное слово, в это мгновение готов был его убить. Но шутки шутками, предпринять что-то было необходимо и срочно, не останемся же мы ночевать на улице, и я побежал к Клосовичу. Тот, выслушав мой темпераментный монолог, смачно выругался по-польски и попросил подождать его в холле отеля. И в самом деле, примерно через полчаса, он спустился к нам в холл и вручил мне пропуск в гостиницу «Ореанда» в одноместный номер. Но кто ее впустит в гостиницу? Оказывается, Клосович и об этом договорился: каждое утро я должен давать рубль дежурному швейцару при входе в отель и рубль дежурной по этажу. «Вшистко бендже в пожонтку», – улыбнулся он и похлопал меня по плечу.
Вот так получилось, что за проживание Лены в лучшей гостинице Ялты я ежедневно платил всего 2 руб. И это в разгар курортного сезона! Я не знал, как отблагодарить Клосовича за такую его доброту и заботу, и поэтому преподнес ему бутылку отборного коньяка. Моим подарком Эдвард остался очень доволен.
В Ялте должен был сниматься эпизод покушения на Пиркса на горной дороге. Ждали, когда из Польши прибудет красный «мустанг», на котором я, то есть, простите, Командор Пиркс подъезжал к замку в Мошна. А пока машина не пришла, мы могли загорать, купаться, проводить время так, как нам заблагорассудится. Погода здесь стояла отличная. Просыпаясь, мы с Аленой первым делом бежали к морю, чтобы перед завтраком окунуться в прохладу ласковых морских волн.