Масштаб этой смены был весьма велик, ибо в Великом Княжестве Литовском, которым управляли грамотные славянехристиане, до 1700 года официальным государственным языком был русский (белорусский, или рутенский, как почему-то называет его умеренный британский русофоб) язык [Дэвис. 2004, с.287]. Однако в Уставе Великого Княжества Литовского 1588 года содержался пункт, гласивший, что «… писарь земский должен по-русски буквами и словами русскими все документы, выписки и позвы писати, а не иным языком и словами» [Климчук.2003. Электронный ресурс]. Никакого рутенского языка составители устава не знают.

Смена идентичности происходила, в общем-то, известным в истории путем, когда знать покоренных племен, вступая в сговор с победителями, перенимала их язык, культуру, религию, сохраняя свои привилегии, собственность и пр. Далее шло постепенное проникновение элементов чужой культуры в глубину масс.

Показательная в этом смысле история рода князей Вишневецких, изначально православных Гедиминовичей. Дмитрий Вишневецкий, по прозвищу Байда, основатель Запорожской Сечи, умер в Стамбуле мучительной смертью на крюке крепостной стены, в течение трех дней славя православие и хуля ислам. А его внук, Иеремия Вишневецкий, перешел в католичество и возглавил борьбу с восставшими украинскими казаками и крестьянами, руководимыми Богданом Хмельницким, подавляя восстание с чудовищной жестокостью (это красочно описано в романе Г. Сенкевича «Огнем и мечом»). Равным образом, А. Мицкевич, шляхтич, имеющий белорусские корни, полностью отождествил свою судьбу с судьбой «Матери-Польши», резко отрицательно относясь к России. В художественной литературе процесс полонизации русского (украинского) дворянства затронут Н.В. Гоголем (Андрий, сын Тараса Бульбы, переходит на сторону ляхов из-за любви к прекрасной полячке, что можно счесть смягчающим, но не оправдывающим предательство, обстоятельством).

Восточные соседи имели совсем иные цели агрессии. Они стремились либо полностью истребить русское население там, где оказывалось возможным вести пастбищное кочевое скотоводство, либо захватить русских в плен, с целью дальнейшей продажи в рабство. Есть сведения, что за четыре века после татар в турецкий плен было уведено от 3 до 5 миллионов человек. Все русское население при Иване Грозном было менее 5 миллионов человек. Значит, только турки увели в плен массу, почти равную всему населению страны в середине XVI века. А сколько потеряла Россия во время борьбы с татарами? Сколько людей погибло в боях? Сколько пленных погибло в пути? В сумме, вероятно, это будет в 2–3 раза больше, чем было в России при Иване Грозном. Руси пришлось с первых дней своего существования бороться за жизнь на своей земле. Почти на тысячу лет над всей страной установился режим военного положения, вызванный беспощадной необходимостью [Солоневич. 1998, с.404 и др.].

Степь издавна была угрозой для славянских земледельческих племен. «Борьба со степным кочевником, половчанином, злым татарином, длившаяся с VIII почти до конца XVII в., – самое тяжелое историческое воспоминание русского народа», глубоко отразившееся в его памяти и наиболее ярко выразившееся в его былинах [Ключевский. 1995. Кн. 1, с.54]. Но и за тысячу лет ранее внешняя угроза со стороны степи вынуждала земледельческое население сооружать оборонительные укрепления, покидать удобные пахотные земли и укрываться в лесах.

О масштабах оборонительных усилий и вынужденной миграции говорят данные археологии. В VI в. до н.э. для борьбы с кочевниками земледельческие племена, жившие по берегам Ворсклы, создали Бельское городище, огромный деревянный город, известный Геродоту под именем Гелона. Укрепление этого городища охватывало площадь около 40 кв. км. По площади оно было примерно равно Москве конца XIX века. В случае опасности в нем могли укрыться десятки тысяч людей со своими пожитками и скотом [Рыбаков. 1997, с.722–723]. Однако постоянная опасность, в конце концов, вынудила земледельцев уйти в леса. Народная память сохранила воспоминание об исчезнувшем образе жизни своих предков на этих землях, именуя их «Дикое поле». Слово «поле» (а не «степь») с прилагательным «дикое» означает заброшенную, «одичавшую», но прежде обрабатываемую землю.

В ситуации постоянной внешней угрозы общество, возникающее на базе цивилизованного сообщества», непременно обретает черты военного лагеря, когда вся жизнедеятельность страны починяется нуждам обороны. В Московской Руси это проявлялось со всей очевидностью.

Во-первых, само возникновение класса служилых людей, с начала стрельцов, а позже дворянства, призванных защищать страну, свидетельствует об этом. Веками в целях сохранения национальной независимости и личного бытия каждого человека в борьбе против работорговых нашествий Батыя в XIII веке и Гитлера в ХХ веке, страна была вынуждена держать под оружием около 4 процентов всего населения, около 8 процентов всего мужского населения и около четверти всего взрослого мужского населения страны. Этих людей нужно было вооружать, одевать и кормить. Для этого нужен аппарат, который реализовал бы воинскую повинность в любом ее варианте и собирал налоги – тоже в любом варианте. Для всего этого необходима сильная и централизованная государственная власть. Она необходима для ведения войны вообще, в войнах же не на жизнь, а на смерть ее отсутствие означало бы гибель [Солоневич. 1998, с.72–73].

Во-вторых, другие сословия тоже были обязаны выполнять определенные повинности в пользу государства. Безопасность России могла быть гарантирована только воинской повинностью, но не географией, как безопасность Соединенных Штатов, а из факторов «несвободы» воинская повинность является первым и решающим [Солоневич. 1998, с.46]. Из воинской повинности вытекали и все другие. Со времени Петра «весь народ был запряжен в государственное тягло: дворянство непосредственно, а прочие сословия посредственно: купечество по фискальному характеру, приданному промышленности, крестьянство же закрепощением его государству или дворянству». Подразумевалось, что необходимость подобного закрепощения была вызвана опасением столкновения с европейскими государствами, которые к тому времени уже успели развить промышленность и создать хорошо технически оснащенные армию и флот [Данилевский. 1995, с.421–422]. Но, конечно, процесс подчинения всех народных сил государству начался задолго до Петра.

В-третьих, практически все реформы, предпринимавшиеся в России, были обязаны своим началом обнаруживавшейся время от времени слабости армии по причине техническогоотставания (или по причине общей слабости страны из-за чрезмерного напряжения в сфере обороны).

Уже первый царь из династии Романовых начинал преобразования с армии: набирал полки из иностранцев и обучал русские войска иностранному строю. Ведь Смутное время показало превосходство иностранного воинского строя над русским [Соловьев С.М. 1989, с.195–196]. Петр реформировал Россию и способствовал развитию промышленности для того, чтобы обеспечить армию всем необходимым. Огромное значение для отмены крепостного права имело поражение в Крымской войне [Струве. 1913, с.141]. Пусть даже главной причиной его отмены была необходимость строительства железных дорог, несовместимых с этим правом [Струве. 1913, с.151]. Столыпинская реформа связана с поражением России в русско-японской войне. В военных целях предпринималась сталинская индустриализация. Да и горбачевская печальной памяти «перестройка» не случайно пришлась на время, когда стала ясна бесперспективность афганской войны, в трясине которой увязла страна.

Таким образом, постоянная внешняя опасность наложила неизгладимый отпечаток на становление и существование России.

Слабость специализированного рыночного производства была второй причиной, способствовавшей обретению страной черт служебно-домашней цивилизации. Бойкая торговая деятельность в России московского периода не была подкреплена прочным специализированным производством на рынок. В ней не сложилось специализированное рыночное хозяйство, а рыночная деятельность не обрела особого носителя ее – мощную социальную группу хозяев-рыночников, для которых производство на рынок стало бы главным источником существования.

Деятельность основной массы русских людей не была специализированной, что обусловлено климатическими условиями, внешней опасностью и междоусобицами. Россия – страна рискованного земледелия, в ней не всегда можно гарантировать получение достаточного количества зерна (т.е., хлеба, основного продукта питания). Кроме того, результаты труда могли быть уничтожены захватчиками (чужими или «своими»). Поэтому, чтобы выжить, русские должны были вести, образно выражаясь, «многоотраслевое хозяйство». Крестьянин пахал землю, сеял хлеб и держал скот, производя для себя и частично на рынок предметы домашнего хозяйства, утварь, ткани и пр. Стрелец, помимо воинской службы, часто держал лавочку, имел скот и сажал огород. Это же делал и ремесленник, мещанин. Не из-за слабости ли развития рыночного производство русские слова «розмысл», «умелец» и «братчина» были заменены иностранными «инженер», «мастер» и «цех»? В целом, ведение многоотраслевого хозяйство ослабляло струю специализированной рыночной эгодеятельности в стране.

Вотчинный тип Московского государства – третья важная причина, способствовавшая становлению в России служебно-домашней цивилизации.

Московские государи, собирая Русскую землю, смотрели на временно выпавшие из состава Руси княжества и земли как на свои отчина и дедина. Неважно, насколько они были правы с формально-юридической стороны. Важно, что включая в состав Московии все новые и новые земли, они считали их своей личной собственностью. Ведь и Московским княжеством они владели на правах личных собственников. Поэтому в глазах их самих, да и остальных русских людей «оказывались смешанными и неразделенными права князя как собственника и права его как верховного правителя государства» [Ключевский. Кн.1. 1995, с.442–452].

Взгляд, согласно которому верховный правитель Московского государства одновременно является личным собственником всей земли со всеми ее ресурсами, приводит к тому, что все другие лица, проживающие на его территории, оказываются его свободными или несвободными слугами. Им позволено пользоваться земельными или иными угодьями лишь на условиях выполнения определенных обязанностей и повинностей в пользу государя-собственника. Эти условия могут осознаваться с разной степенью отчетливости, могут закрепляться в юридических документах или храниться в обычаях, могут быть предметом обсуждения, спора и торга, но наличие их является фундаментальным и неоспоримым (даже неоспариваемым) фактом, определяющим весь строй отношений в обществе. Государь жалует отдельным лицам, городам, волостям или сословиям определенные права, но он всегда вправе взять свои милости обратно.

Соответственно, никто, кроме государя, не является безусловным обладателем (собственником) богатства или хозяйства, никто не может раз и навсегда занять место во властной или сословной иерархии. Любое лицо может быть подвергнуто опале.

Подобная шаткость социального положения с трудом переносится людьми. Поэтому возникают и всячески поддерживаются общественным мнением обычаи, смягчающие зависимость человека от государевой воли (например, местничество). Затеваются бунты и мятежи, с целью вернуть утраченные или забытые права и привилегии. Но никто всерьез не подвергает сомнению само право государя казнить и миловать. Тем более, что это право государь в условиях России всегда мог подкрепить ссылкой на государственную необходимость.

В целом же, вотчинный тип государства способствует усилению струи служебной деятельности в обществе, поскольку отношения между подданными и государем строятся на ее основе, выполняемой в пользу государя.