Киевская Русь имела неплохой шанс на дальнейшее развитие по пути рыночной цивилизации и сохранении корпоративных (демократических) начал в государственном управлении, но эту возможность прервало монгольское нашествие.

Беда даже не в том, что монголы разгромили русские княжества, включив их в состав монгольской империи и обложив русское население тяжкой данью. В конце концов, они пришли и ушли, оставив русским их земли, веру и возможность заниматься хозяйственной деятельностью. Намного хуже то, что западные соседи (германцы, поляки и литовцы), воспользовавшись ослаблением русских княжеств, захватили часть их земель, надолго омрачив взаимодействие восточных славян с их западными и северными соседями.

Начало захвату положило нашествие в XIII веке шведов, датчан и немцев, вторгшихся с Балтийского моря на русские земли и подошедших к Пскову и Новгороду. Таков «был ответ на настоятельные просьбы, с которыми русские обращались к христианскому Западу, чтобы тот помог им отразить натиск язычников-татар. … Из борьбы между германцами и русскими в Прибалтике возник конфликт всемирно-исторического значения – между Европой и Россией [Шубарт. 1997, с.64–65].

Позже, в XIV веке, поляки и литовцы захватили лучшую часть исконных русских земель – территорию современной Белоруссии, Правобережье Украины, смоленские земли и т.п. Масса русского населения оказалась под влиянием западной ветви христианства – католичества [Тойнби. 1995, с.107 и др.].

В результате обоих нашествий, и это самое главное, Великий водный путь оказался перерезанным во многих местах, что сделало невозможным устойчивый торговый оборот вдоль него. Деятельностное единство Руси, т.е. основа единства любого общества было нарушено. Значение Киева как торгового центра резко упало, и основная масса коренного русского населения надолго оказалась вне сферы мирового торгового оборота. Животворная в то время для страны струя рыночной деятельности лишилась мощных стимулов развития. Был также прерван процесс формирования единого народа на всей территории Русской равнины.

Московское государство , крепнувшее внутри Монгольской империи (и в рамках Золотой Орды), сочетает черты цивилизованного сообщества, рыночной, напряженной и служебно-домашней цивилизаций. В нем также своеобразно представлены признаки корпоративного и учрежденского строя управления.

Основой цивилизованного сообщества (русского народа) стало, наряду с языком, православие, служившее средством самоотождествления каждого человека со своим народом. Быть русским и быть православным фактически означало одно и то же. Православие объединяло русских по признаку «свой – чужой». Кроме того, оно тогда (и позже) придавало русским людям духовные силы, укрепляло волю и приносило утешение. Оно хранило основы народной нравственности, уча различать добро и зло, что является самым важным, но и самым трудным в жизни человека и народа. Не случаен чрезвычайно сильный подъем религиозной жизни в период татарщины, когда русские метались, ища точку опоры [Трубецкой. 2003, с.162].

О наличии начал рыночной цивилизации, сохранявшейся под властью татар, свидетельствует оживленная рыночная деятельность на русских землях, переходящих под власть Москвы. Новгород, торгуя с Западом, ввозил серебро, которое потом шло на выплату Москвой дани Орде. Начала рыночной цивилизации внутри Монгольской империи сохранялись, а рыночная деятельность продолжала играть важную роль в жизни русских княжеств.

Крупным «оазисом» рыночной цивилизации оставалась Новгородская Республика, сумевшая в определенной мере отразить натиск шведов и немцев, а от татар заслоненная Владимиром и Москвой. В Москве, вокруг которой начинала вновь собираться Русская земля, рыночная деятельность также была весьма оживленной. Иностранцы, посещавшие Московию в XVI – XVII вв., удивлялись деловой хватке ее обитателей, высказывали мнение, что никто не был лучше русских приспособлен к коммерции в силу их к ней страсти, удобного географического нахождения и скромных личных потребностей. Русским предрекали судьбу великого торгового народа и отмечали, что в ней никто, даже дворяне, не гнушались заниматься торговлей [Пайпс. 1993, с.254]. Это и неудивительно, ибо в суровых российских условиях без личной инициативы и деловой хватки было трудно выжить.

Черты напряженной цивилизации, своеобразно сочетавшиеся с признаками корпоративного строя, долгое время сохранялись во взаимоотношениях удельных князей и бояр к великому князю, «детей боярских» (дворян) к князьям и боярам, а крестьян (бывших смердов) к владельцам земли и к черносошной общине (волости). Привилегированное меньшинство составляли удельные князья вкупе с боярской знатью и высшими церковными иерархами, а эксплуатируемым большинством весь остальной народ, поделенный на ряд сословий. Но во всех слоях сохранялись договорные начала в отношениях между вышестоящими, равными и нижестоящими лицами. Представители родовитой знати могли менять государей, дворяне – удельных князей и бояр, а крестьяне – владельцев земли и общины.

Постепенно, по мере усиления власти московских государей, в Московской Руси, становящейся царской Россией, идут взаимосвязанные процессы становления общества с признаками СДЦ и усиления черт государства-учреждения. Так, более или менее вольные слуги государя превращаются в его холопов, крестьяне прикрепляются к земле, идет монополизация внешней и внутренней торговли, расширяется и укрепляется управленческий аппарат.

Причины превращения Московской Руси в царскую Россию . Имелся ряд причин, запустивших и стимулировавших названные выше процессы.

Главной из них была постоянная внешняя опасность, парадоксально возросшая после падения Золотой Орды. Под тяжким игом монгольской власти в Руси сохранялось относительное спокойствие, позволявшее русским заниматься хозяйственной деятельностью и обеспечивающее их численный рост. Княжеские усобицы вредили мирному развитию Руси, но не были смертельно опасными. Освобождение от власти Орды создало на ее юго-восточных рубежах хаос власти и постоянную угрозу со стороны степных хищников, подстрекаемых Османской империей. На западных же границах никогда не было спокойно, а, кроме того, захват шведами и немцами принадлежавших ранее русским ключевых пунктов торговли с Западом побуждала московских государей вести борьбу за их возвращение.

Постоянная борьба на два фронта вынудила московских государей концентрировать в своих руках всю силу русской земли. Русские, по словам А. Блока, веками «держали щит меж двух враждебных рас – монголов и Европы». Многовековая угроза с двух сторон вынудила цивилизованное православное сообщество, каковым тогда являлся русский народ, облечься в броню служебно-домашней цивилизации. Она же вынуждала московских государей концентрировать в своих руках всю силу русской земли. Это было ясно как отечественным, так и серьезным зарубежным наблюдателям.

Н.Я. Данилевский отмечал: «В России … при опасности от внешних врагов, угрожавших со всех сторон – сначала преимущественно с востока, а потом с запада, – недостаток государственной сосредоточенности, при которой только и было возможно напряжение всех сил народных для отпора врагов, неминуемо повлек бы за собою невозвратимую утрату и народной независимости. Отсюда вытекала необходимость напряженной государственно-политической деятельности при возможном сильном, то есть самодержавном и единодержавном правлении, которое своею неограниченною волею направляло бы и устремляло частную деятельность к общим целям» [Данилевский. 1995, с.496–497].

Иностранный наблюдатель также называет агрессию Запада одной из главных причин возникновения самодержавия в Москве. Ибо именно от Запада Россия понесла главные территориальные потери, когда была ослаблена татарами, и именно Москва была «форпостом на пути возможной очередной западной агрессии». Русские выбрали тяжкое иго коренной русской власти в Москве, поскольку считали его меньшим злом по сравнению с перспективой быть покоренными агрессивными западными соседями. Их регулярные нашествия вынудили наших предков принять московскую самодержавную власть, ибо русские земли не смогли бы выжить без единства, навязанное им самодержавием. Тойнби насчитывает пять волн оккупации русских земель западными соседями, начиная с 1610 [Тойнби. 1995, с.156– 158], но, конечно, Россия много больше за свою тысячелетнюю историю подвергалась агрессии с Запада. Достаточно вспомнить германское и польско-литовское нашествия (XIII-XIV вв.), упомянутые выше.

Обе угрозы (с Запада и Востока) были смертельно опасными для существования русского народа и русского государства, но качественно они были весьма различны.

Западные соседи, захватывая русские земли, в основном сохраняли русское население, видя в нем источник разного рода выгод. Русским людям, включенным в состав западных государств, не грозило в ту пору (при всех ужасах войны) физическое истребление. Они подвергались изменению культурной, а, следовательно, и национальной идентичности. Речь идет о смене религии, а также об изменениях в бытовой культуре и языке, т.е. об уничтожении православного цивилизованного сообщества (русского народа) мирными «цивилизованными» средствами.

Насколько опасно для существования цивилизованного сообщества (равно, самобытного народа) изменение его идентичности свидетельствуют исторические примеры. Почти полностью были онемечены племена полабских и приморских славян, о чем шла речь выше. Аналогичный процесс происходи в Чехии в XVIII-том веке, когда сама нация, ее язык и литература стояли на краю гибели [История возрождения чешского языка. Электронный ресурс]. Кровавые последствия до сих пор имеет разделение по религиозному признаку близкородственных балканских племен (практически единого народа, имевшего общий язык) на сербов, хорватов и боснийцев. Под влиянием римлян и германцев исчезли кельтские племена, обитавшие на территории современной Франции и т.д.

На Русской равнине в результате подчинения русских земель германцам, литовцам и полякам прекратилось складывание единого народа в бассейне Великого водного пути. Под влиянием католичества, организационной структуры польского государства и польского языка начался процесс смены прежней национальной идентичности, основанной на православии и древнерусском языке.