Содержание общественного сознания – ценности, идеалы, интересы, опыт, верования и чаяния разных общественных групп и коллективов – хранятся и передаются в текстах, через речь, пропагандируются по преимуществу через официальные каналы и средства массовой информации. Носителями общественного сознания часто выступают идеологи – люди, как правило, хорошо осознающие свои цели и задачи, функции в обществе. В любом относительно устойчивом обществе также имеются в наличии канонизированные тексты (устные или чаще письменные), отражающие особенности и сущностные моменты общественного сознания этого общества.

Сложнее обстоит дело с общественным подсознанием. Выражения «массовое бессознательное» (Фрейд), «коллективное бессознательное» (Юнг), «социальное бессознательное» (Фромм) характерны для фрейдистской традиции. Но затруднительно составить более или менее ясное представление об этом феномене, исходя из текстов названных авторов. Возникает впечатление, что для Фрейда и Фромма эти выражения были скорее некими емкими метафорами, нежели более или менее строгими понятиями.

Более содержательны представления Юнга о коллективном бессознательном. Отталкиваясь от них, можно перейти к трактовке общественного подсознания, принятой в монографии.

Общая структура человеческой психики включает по Юнгу (если не вдаваться в ненужные подробности) три уровня: сознание, индивидуальное бессознательное и коллективное бессознательное [Юнг. 1987, с.30–32]. Личностное (индивидуальное) бессознательное покоится на другом, более глубоком слое, который ведет свое происхождение не из личного опыта, а является врожденным. Он называется коллективным бессознательным, ибо имеет не индивидуальную, а всеобщую природу [Юнг. 1991, с.97]. Содержание этого слоя психики не имеет своего источника в отдельном индивидууме, оно мифологично … и принадлежит типу разума, несущему в себе свойства всего человечества как некоего общего целого [Юнг. 1987, с.31]. Индивидуальный опыт в личном бессознательном отражен в комплексах, содержанием коллективного бессознательного оказываются архетипы [Юнг. 1991, с.98].

В этой структуре психики (которая возможна, если доказано существование архетипов) имеется пробел, подлежащий заполнению.

Юнг, говоря о коллективном бессознательном, говорит о родовом бессознательном, общем для всех людей. Но ведь помимо этого бессознательного должно быть коллективное бессознательное, отражающее опыт отдельных народов, стран, цивилизаций, обществ, культур. Юнг намекает на наличие этого бессознательного, сравнивая поведение французов и немцев, их реакции в повседневных ситуациях и пр., но сводит его к различиям в восприятии реальности с помощью чувства и мысли, не выделяя в отдельный структурный слой психики [Юнг. 1987, с.39–40]. Различия национального бессознательного в восприятии реальности с помощью чувства и мысли могут иметь место, но Юнг упустил важный компонент коллективного бессознательного, определяемый повседневной практикой людей.

Наиболее близкий подход к отражению упущенного Юнгом слоя психики, названного на Рис. 2 «общественным подсознанием»[27] описан Ф. Броделем. Последний писал о привычке к рутине, о тысяче действий, протекающих и заканчивающихся как бы сами собой, которые не требуют специальных решений и почти не затрагивают наше сознание. Человечество более чем наполовину погружено в повседневность подобного рода, в ней скопились безо всякого порядка неисчислимые побуждения, импульсы, стереотипы, приемы и способы действия, повторяющиеся до бесконечности [Бродель. 1993, с.13].

Привычные, рутинные и т.д. образцы действия, о которых пишет Бродель, являются социальными (и индивидуальными) нормами, выступающие уже упомянутыми «единицами хранения», и хранятся в общественном подсознании.

Сущностное содержание общественного подсознания то же, что и содержание общественного сознания. Это ценности, идеалы, интересы, опыт и т.д. Но передается и хранится это содержание в закодированном виде, в виде социальных норм, причем, что важно, многие нормы (традиции, обычаи, привычки) усваиваются людьми друг от друга через имитационное подражание непосредственно подсознанием [Симонов. 1985, с.150].

Большинство норм, хранящихся в общественном подсознании, видимо, первоначально формировалось и осваивалось сознанием, постепенно проникая в нижнюю сферу общественного духа подобно тому, как переходят в индивидуальное подсознание многие сложные навыки («автоматическая» грамотность, правила и навыки вождения автомобиля и т.п.). Но, проникнув в сферу подсознания, далее они передаются и усваиваются, минуя контроль сознания.

Усвоение нормы непосредственно подсознанием важно тем, что сам процесс усвоения в решающей степени не контролируется сознанием. Но именно эти бессознательно усвоенные нормы делают представителей одного общества (даже разных поколений) в чем-то близкими или, по крайней мере, понятными друг другу на уровне обычного поведения. Тот или иной поступок, привычный для людей данного общества, воспринимается ими как естественный, хотя может быть неприемлемым с точки зрения личной выгоды или общественной морали. Напротив, естественные для представителей другого общества реакции вызывают недоумение или раздражение именно в силу своей непривычности. Люди интуитивно чувствуют, что эти поступки делает «чужой» человек.

Нормы следует считать основными единицами хранения, помещенными в общественное подсознание. Именно они наряду с нормами общественного сознания определяют деятельность людей, придают форму их активности, делают из них людей определенного культурного типа («диких», «варваров», «цивилизованных», а также «европейцев», «китайцев» и пр.).

Возможность перекодирования («шифровки») знаний и опыта, прав и обязанностей, ценностей и идеалов в конкретные образцы деятельности, способные хранится в общественном подсознании и передаваться бессознательным путем, обеспечивается структурой нормы, которая, как сказано выше (см. раздел 1.4), включает в себя: цель, отражающую некоторую ценность или потребность; алгоритм, представляющий технологическую сторону нормы; санкцию за выполнение или невыполнение нормы.

Первый элемент нормы связан со структурой потребностей и ценностей общества, определяющих его экономику и мораль, а также общую направленность и характер развития. Цели норм связаны также с потребностями и ценностями человека, воплощая в действия присущие человеку стимулы деятельности. Во втором элементе представлена объективная сторона вещей (природы), преломленные через человеческое знание свойств и явлений окружающей действительности. В нем отражена технологическая сторона деятельности, которая может быть оценена с точки зрения эффективности и рациональности производимых действий. Третий элемент (санкция) служит средством правового контроля общества за деятельностью человека (группы, социального института) с тем, чтобы деятельность субъектов служила благу общества или хотя бы не вредила ему.

Элементы одной и той же нормы могут находиться в разных сферах общественного духа. Часто в общественном сознании находится только алгоритм, технологическая сторона нормы, тогда как цель (ценность или потребность), ради которой когдато и сформировалась норма, и санкция уже «забыты» общественным сознанием и хранятся в общественном подсознании. Таковы обряды, сохранившиеся с языческих времен. Блины на масленицу, поминки усопших сразу после погребения, через девять и сорок дней и т.д. Большинство людей не помнит о первоначальных причинах их возникновения, но они соблюдают эти обряды. Внешние санкции за их выполнение (невыполнение) отсутствуют, но проявляются во внутреннем чувстве удовлетворенности (неудовлетворенности). Подобного типа нормы как раз и образуют пограничный слой в общественном духе.

Нормы, хранящиеся в общественном подсознании, вместе с закрепленными в них ценностями составляют основу социального характера (иногда становящимся национальным), свойственного людям, долгое время живущим в обществе определенного типа (например, рыночный или служебный). Особенно важны нормы, которые регулируют пути и способы достижения социальной значимости, определяют их нравственность и безнравственность, справедливость и несправедливость, законность и незаконность, а также доступность и недоступность отдельных модусов социальной значимости для отдельного человека, что влечет важные следствия социально-психологического плана. Так, если с позиции общественного подсознания богатство – отрицательная ценность, то трудно ожидать в обществе искреннего уважения к богатым людям, стремительного роста благосостояния и пр.

Норма, раз возникнув, сохраняется неопределенно долго, и люди, нередко забывая или не сознавая, ради чего она создана, выполняют ее по привычке, как бы механически (таковы многие реликты языческих обрядов, сохранившиеся на Руси, несмотря на все сложности ее истории и противодействие церкви).

Связь общественного сознания и подсознания с помощью норм происходит так, что в каждый исторический момент из общественного подсознания в общественное сознание выводится лишь обусловленная логикой исторического развития часть идеалов, ценностей, знания и опыта, хранящиеся в нормах.

Способность норм усваиваться бессознательно (и с учетом их разнообразия и разнонаправленности) приводит к накоплению в общественном подсознании противоречивых ценностей и идеалов, что обусловлено разнообразием исторического опыта любого народа. Кроме того, ценности, введенные в общественное подсознание с помощью норм, могут находиться в разных отношениях к ценностям, хранящимся в общественном сознании. Ценности обеих сфер могут быть согласованы, конфликтны, нейтральны, и их реальное соотношение определяет важнейшие направленности (тенденции) в общественном духе (о чем пойдет речь ниже).

Для устойчивости общества и существования отдельных народов нужно, чтобы эволюция норм, передающихся через общественное подсознание, протекала не слишком быстро. Недопустимо также, чтобы «чужие» нормы слишком быстро и интенсивно усваивались общественным сознанием и подсознанием, ибо возможно заболевание общественного духа, симптомом которого является аномия – проявление в более или менее упорядоченном обществе мини-варварства, характерного хаосом в поведении людей, для уменьшения которого требуется насилие.