Обессиленный Дэл ещё нашёл в себе силы пройти в травную и раздеться, призвать Сома – целиться. Впрочем, не так уж он и надорвался: заклятье такой величины не далось бы магу, неспособному его сотворить – ещё под башней он нарочно затеплил на жезле средь тускло светящихся рун шкалу своих запредельных возможностей, и за всё время колдовства алая искра тревоги не вспыхнула ни разу. Зато в ключевой руне новёхоньких Сетей магической паутины с начала и до конца творения назойливо мерцала контрольная оценка состояния творца. Очень высокая оценка. Значит, Кристалл действительно дарит небывалую мощь своему обладателю…

Дэл, блаженно распластавшись под мягкими сильными ручищами Сома, скрупулезно восстанавливал в памяти картину давней летней ночи. "Для всемогущества ему не хватает лишь Кристалла?" – "Не смеши меня…" Что же Никтус хотел этим сказать? Можно сколько угодно ненавидеть старого интригана, но в мудрости и предусмотрительности ему не откажешь. И сам камня в дело не пускал, и Аргусу не давал. Почему? Дэл еще немного попытался прокрутить в голове эту загадку. Но мысли текли вяло, неохотно, и вскоре он мирно забылся долгим целительным сном.

Из объятий этого безмятежного здорового сна Дэла вырвал тревожный сигнал свежесотворённой сторожевой нити, натянутой как тетива. Зов шёл с дальних засек, оттуда, где берега Заслонки укрывал густые, непролазные, с болотцами и буреломами, чащи. Никто и никогда не видывал цангов в этих болотистых дебрях на дальних берегах реки и никак не ждал их здесь, потому что никаких летучих приспособлений у врага отродясь не бывало. А на самоходках по лесам не шибко разъездишься. Правда, в стародавних писаниях говорилось о парящих в глубине страны цангов огромных воздушных шарах, с которых глядят вдаль зоркие разведчики, ожидая вторжения или предсказывая погоду. Но летать на тех шарах в бой, видимо, было опасно или несподручно – во всяком случае, на передовой они не появлялись. Несказанным везением для обитателей Мира, равно как и совершенно необъяснимым явлением, было то обстоятельство, что за Заслонкой, в стране цангов, шумилки не водились. Да и в самом Порубежье их никогда не рождалось. Не потому, что мифические животные, к коим причисляли и драконов, обычно не приносили потомства, а воспроизводились сразу взрослыми в редкие дни активности Гряды. Наоборот, драконы размножались самым обычным путём, в великом множестве населяя приграничные ущелья. В магистерских кругах полагали, и это мнение разделяли простые поселенцы, что точно так же, как дикоцвет, шумилки впервые появились на Чёрных Болотах – порождением магией Врат и чьей-то случайной буйной фантазией. И сперва все они были разумными. Потом обрели инстинкт продолжения рода, поглупели и расселились по всей Гряде: зелёные – в приграничных лесах, чёрные – в скалистых ущельях. Просто в силу магического происхождения далеко улетать от Гряды, места своего появления, они не могли.

Сами-то не могли. А вот под наездником…

Дэл неторопливо – к чему теперь спешить? – поднялся, выворачиваясь из целебных пелен и сладко потягиваясь, окатился холодным травяным варом, растёрся жёстким полотном, мысленно подзывая Пичугу к крыльцу и прикидывая возможный путь лазутчика. По всему выходило, что шумилка с того берега явился не для осмотра порубежных достопримечательностей, а летит прямехонько в Заграничье. Куда дальше наладится, пока было неясно. Может, хочет встретиться с кем-то у Гряды. А может, и в Межгранье метит… Одно ясно, наездник непременно с кем-то снесётся на этой стороне. В любом случае, в самое ближайшее время, наконец, удастся выследить того, к кому все эти годы так упорно шли разведчики цангов, и к кому они, судя по всему, дошли-таки… Одно плохо – в спешке творения он не успел вывести концы Сети на старших магов: и зов чувствовал лишь сам, и выслеживать, стало быть, самому придётся. На ходу жуя печёный в хруньем сале корень жизни, Дэл обошёл свободных тысяцких, отдав необходимые распоряжения, легко поднялся в седло и понесся на зов охранной нити, трепетавшей уже совсем близко – в паре часов лёту от Крепости.

Он ещё довольно долго держался в отдалении – магу вовсе не обязательно видеть того, за кем его ведёт колдовское чутьё. Он и так уже узнал об этом цанге всё, что нужно. Выглядит тот обычным витязем, одет и вооружён соответственно. В кошеле его есть монеты – солидная сумма. Подорожная – в полном порядке. По ней витязь сей, оказывается, служит при каторжном поселении на малоизвестном серебряном руднике в далеких Серых Горах, опоясывающих южный край Мира, и в Межгранье следует на отдых, с целью лечения и увеселения. Значит, встреча не у Гряды назначена. В Тереме столь достоверных державных гербов на подорожной не состряпать, если только не самолично владетелями приложены. Терем из виду всё равно выпускать не стоит. Шумилка лазутчика летел стремительно, не снижая скорости, не меняя направления – зверь знал точно, куда ему лететь, а значит, не раз уже проделывал этот путь. Кратчайший путь из Порубежья в столицу. Следуя за ним, мчащимся на предельной для мирного путешественника скорости, оставалось только мысленно ужасаться такому прекрасно организованному каналу сообщения цангов с кем-то из Межгранья. Некоторое время Дэл даже обдумывал, веселясь, что станет делать, ежели цанг спешится у одного из загородных дворцов Никтуса. И до лесных угодий старца было рукой подать. Но живая зелёная стрела метила в столицу. И до стен её было всего ничего…

Маг обогнал цангового шумилку и первым въехал в главные городские ворота.

Лишним людям тайны державных измен знать ни к чему. Привратных стражей Дэл тревожить не стал, а направился прямо к старшему тысяцкому венценосной гвардии, по дороге рассудив, что и людям нужным сии тайны совершенно не надобны. Так что приказ нежданно нагрянувшего в дворцовую караульню и, по всей видимости, страшно занятого держателя был краток: драгоценным именем чины, да будет незыблемой верность ей Мира, немедля отправить дозорный кварт за одним из гостей столицы. Тысяцкий даже удивляться и расспрашивать не стал. Деликатные заказы державных кланов часто решались силами столичных гвардейцев. Чем именитее был заказчик, тем меньше полагалось расспросов. Кварт тут же явился в полное распоряжение мага. И дав ребятам чёткую установку проследить за наездником на зелёном шумилке и задержать всех, с кем бы приезжий ни остановился, ни заговорил, Дэл спокойно отправился к себе во дворец – ждать дозорных донесений о передвижениях лжевитязя по городу: поимку тайных врагов венценосного дома можно было считать делом решённым.

Хозяйка всё ещё сидела в мастерской. Пини, заперев лавку, катался по кладовым на задворках, пересчитывая тюки с полотном, настораживая на ночь хитроумные противотатьные ловушки и зажигая караульные огни. Лихое вороватое племя не переводилось и при новой правительнице. Все страсти, присущие всем разумным расам Мира, обуревали ночную столицу. Так что на ночь запирались замками и заклятьями не только ворота знатных имений и лавок. Даже на охраняемые бдительными гвардейцами дворцовые переходы дежурным магом обязательно накладывались сторожевые заговоры. Несмотря на это, во дворце почти каждую неделю дозоры находили запутавшихся в многочисленных колдовских силках перепуганных до полусмерти незадачливых грабителей. А Уньга то и дело выносила к сетям, натянутым между сваями пристаней, тела пусть и вооружённых до зубов, но неведомо кем умерщвлённых-таки неосторожных постояльцев столичных гостиных дворов. Поэтому нередко по утрам на погостах кого-то жгли, а на лобных местах кого-то терзали.

Заказанную Яромирой снедь доставили ещё до закрытия лавки, младшая ученица проворно накрыла ею стол в хозяйской горенке, получила щепоть монеток и ускакала вертеться на каруселях. Степенные мастерицы откланялись и того раньше, задолго до ужина. Ужинала ли хозяйка одна, али принимала кого, похоже, не интересовались. Во всяком случае, не подглядывали. У сонной дракошни были пусто и тихо. Так что тенью опустившегося на маленький тёмный выгон пыльного шумилку, казалось, никто не приметил. Да и запылённого витязя, скользнувшего с усталого зверя, приметным никто б не назвал. Ни шитья, ни лица, ни оружейного клейма на его снаряжении ни разглядеть, ни распознать в быстро надвигающихся сумерках не удалось бы и самой глазастой мастерице. Витязь уверенно вступил в крытую галерею, тенью мелькнул в дверном проёме, и в гостевой горенке затеплился светильник. Потом на окна опустились завесы.

Чухе, только что оторвавшейся от работы, стоило некоторых усилий сдержаться при виде позднего гостя. Это был настоящий цанг – вояка, закалённый в битвах с локками ветеран из тех, что несокрушимо держали центральный вал вражеских укреплений. Боец, несомненно, немалого ранга, наверняка дослужившийся до седьмого позумента. Отлично знавший язык, обычаи и приёмы боя чухов. Единственный из врагов, кого подпустил к себе капризный Кузнечик. Почему именно его отрядила сюда переговорщиком противная сторона, было понятно. Но до крайности неприятно. До отвращения и ощущения себя предательницей, до жажды кровью врага смыть это позорное ощущение. Сдерживала только такая же ответная неприязнь, что горела в глазах переговорщика. И она, и он не принадлежали себе. Обоих вела чужая воля, направленная на исполнение некой высшей великой идеи, каковую ни он, ни она до конца осознать не могли. Но, во имя дружбы с посвящёнными в эту идею наставниками, облечённые их величайшим доверием, свято исполняли роль бесстрастных вестников. Роль тяжкую и неблагодарную. Хорошо, что эта встреча обеих переговаривающихся сторон – последняя. Больше не придётся подавлять в себе непроизвольное желание схватиться за меч. Ни чухе, ни засланному к ней цангу.

Сегодняшнее прибытие вестника подтверждало, что срок мирного договора между двумя главными исследователями Врат истёк. Что все научные изыскания по Вратам, которыми тайно обменялись заинтересованные учёные головы обеих держав, сверены и подытожены, что Его Средоточие Разума последние образцы и описание свойств активных порталов Гряды получил и за это Приграничного Старшину к единственному запертому порталу Благодатной Долины допустил.