Чекала хотел знать, где было совершено убийство.
– В Палермо.
– Тогда это точно была хорошая работа, – сказал дядя Винсент.
– Оно было так спланировано, что осечки быть не могло, – ответил Люпо. – Хорошо, что он был так глуп, чтобы поехать туда.
– Будь он проклят, – промолвил Чекала. – Такая смерть слишком хороша для него. Сколько матерей он оставил без сыновей, осудив их ни за что!
Цу Винченцо полагал, что убийство отпугнет других полицейских от дальнейших поездок на Сицилию в поисках свидетельств против Мафии. «Теперь никто не посмеет отправиться в Палермо, потому что там он найдет смерть, – сказал он. – Очень жаль, что этого нельзя было сделать здесь. Это очень помогло бы нам».
Подобные мысли не слишком волновали Люпо. Он подчеркнул, что деньги на отправку людей по следам Петрозино были собраны в Нью-Йорке. «В этом есть и наша заслуга, хотя она несравнима с заслугой парней из Палермо». Чина откупорил бутылку вина, и люди Морелло провозгласили тост за успех.
Производство поддельных денег продолжалось в том же неизменном темпе в течение всего марта. Банда отпечатывала около пятисот банкнот в день. Помимо прочего, было изготовлено 20 400 долларов в двухдолларовых купюрах, и результаты были значительно лучше. Каликкио тщательно отретушировал пластины, чтобы подправить наименее убедительные детали. Чекала и Чина были в восторге. По их словам, улучшенные банкноты продавать было легче. Морелло в Нью-Йорке, судя по всему, тоже был доволен, поскольку каждые несколько недель в Хайленде стали появляться большие дополнительные запасы бумаги. По словам Чины, Клешня приказал произвести денежных знаков на общую сумму пять миллионов долларов, сказав, что работа прекратится, только «когда мы все разбогатеем».
Комито и Каликкио между тем особого счастья не испытывали, Комито в основном потому, что ему все еще почти ничего не заплатили – всего несколько долларов за пять месяцев работы. Этого было настолько мало, что он и Катрина не могли позволить себе даже новую обувь. Кроме того, имелась проблема с пятидолларовыми купюрами. Амбициозные планы Морелло были практически невыполнимы без внесения улучшений в канадские банкноты, которые при печати с фотогравировальных пластин по-прежнему получались окрашенными недостаточно равномерно и вряд ли могли показаться убедительными тем, кто дал бы себе труд их изучить. Чекала и Чина испытывали серьезные проблемы со сбытом пятерок; во время одной поездки вдоль восточного побережья они продали двухдолларовых банкнот США на четыре тысячи долларов, но не нашли ни одного покупателя иностранной валюты.
«В этом нет твоей вины, – заверил Люпо растерянного Комито, когда двое сицилийцев вернулись в каменный дом. – Формы никуда не годятся». Однако другие члены банды не были столь великодушны. Когда стало известно о проблемах с пятидолларовыми банкнотами, даже низшие чины принялись изрыгать оскорбления. Джильо, Сильвестр и охранник, молодой фермер по имени Бернардо Перроне, сказали Комито, что он глуп, слишком много ест и его «нужно скормить кабанам». Чина пригрозил печатнику ножом. А когда возникла очередная незначительная проблема, несколько членов банды вконец потеряли самообладание.
Бернардо схватил меня за горло и прижал спиной к стене, его пальцы сжимали мое горло до тех пор, пока мне не стало казаться, что наступает конец. Сильвестр выхватил револьвер и взвел курок – и, пока Бернардо держал меня, подошел и засунул дуло мне в рот, так, что прицел чуть не пропорол мне горло, и я чувствовал его холод. Джильо вооружился топором и сказал, что он расчленит меня… Они угрожали вырвать мои глаза и заставить мою женщину съесть их сырыми.
Потребовалось отчаянное вмешательство Катрины, чтобы заставить мужчин отступить, и даже тогда, вспоминал Комито, «они отстали [от меня] с неохотой, а Бернардо произнес: “Позорно не закончить то, что было так хорошо начато”».
Комито воспринял угрозы компаньона с достаточной степенью серьезности, чтобы начать опасаться за свою жизнь, и однажды, когда они с Катриной на несколько минут остались наедине, он нашел одну из винтовок Люпо и показал женщине, как ею пользоваться. «Если придут люди, чтобы схватить тебя под тем или иным предлогом, – сказал ей печатник, – это будет верный признак того, что меня убили. Прежде чем они заманят тебя в ловушку, где смогут убить тебя и спрятать тело, убей их. Не медли. Это сущие дьяволы, и придут они, скорее всего, с улыбкой, чтобы не вызвать подозрений. Стреляй, и стреляй метко».
На самом же деле проблема заключалась в том, что его положение в банде фальшивомонетчиков было полностью подорвано присутствием Каликкио. Мастер с большим опытом печати и навыками гравировки, Каликкио был теперь тем человеком, к которому Чекала и Чина обращались, когда возникали проблемы, требовавшие решения. Комито стал простым помощником, в значительной степени бесполезным. Даже настрой Люпо со временем претерпел изменения. Когда Чекала и Чина вернулись из очередного путешествия по побережью с тревожными рассказами о рассерженных покупателях и новостями о том, что большое количество пятидолларовых банкнот осталось непроданным, Волк взорвался. Он заявил, что низкопробная работа Комито обошлась банде в восемь тысяч долларов, а некачественные купюры придется уничтожить. «Зачем он тут нужен? – добивался он ответа от Цу Винченцо в очередной вспышке гнева. – Этот уродливый калабриец не стоит того, что ест. Надо было его связать и сжечь все, что он понаделал, у него на голове».
Только риск предательства и, что не менее важно, перспектива жить в лесу без женщины, которая готовила и убирала бы для них, судя по всему, помешали банде избавиться от Комито и Катрины. Оба несчастных прекрасно понимали, что очевидное решение убить их вряд ли обеспокоит их товарищей хоть на мгновение. «Что ты пытаешься сделать, так это заставить меня вышибить тебе чертовы мозги, – проворчал Чина, когда печатник умолял, чтобы ему позволили вернуться в Нью-Йорк. – Но это было бы слишком хорошо для такого дурака, как ты. Вы имеете дело с джентльменами, иначе давно гнили бы на ферме – и ты, и женщина. Иди и работай, пока я тебя не прибил».
И Комито поспешил прочь, «поджав хвост, как побитая собака».
Единственным способом решить проблему пятидолларовых купюр было изготовить новые формы. Это заняло много времени – два месяца. Каликкио завершил работу только в середине июня. Комито показалось, что гравировка была «на удивление идеальной». С форм, на этот раз для банкнот США, незамедлительно отпечатали пробные образцы. Когда Чекала взял с собой несколько штук, чтобы показать их вероятным клиентам в Нью-Йорке и Хобокене, он вернулся с заказами на сумму свыше 15 000 долларов.
По мере возрастания темпов работы даже самому Комито стало трудно отслеживать, сколько они производили. К концу мая была готова партия двухдолларовых банкнот на сумму 10 000 долларов и канадских «пятерок» на сумму 14 700; ранее в том же месяце они отпечатали «двушек» еще на 15 000 долларов. Спустя непродолжительное время Чина вернулся из поездки через Бостон, Буффало и Чикаго и потребовал новых «двушек» на сумму 13 500 долларов. Чекала добился аналогичных успехов в Филадельфии и Питтсбурге. Общая стоимость банкнот, отпечатанных в Хайленде, почти наверняка приближалась к 100 000 долларов. Чтобы закончить работу, Комито и Каликкио потребовалось время до середины июля.
Сколько денег сделала на этом семья Морелло, подсчитать очень сложно. Чекала и Чина нечасто продавали банкноты по цене 50 центов за доллар, установленной Клешней. Как правило, они получали максимум 35 центов, а частенько им приходилось довольствоваться 20 или 25 центами, хотя и это было вдвое больше того, что обычно выручали другие фальшивомонетчики. Самые первые партии банкнот приносили настолько мало, что данную деятельность едва можно было считать прибыльной после вычета дорожных расходов. Впрочем, банкноты Каликкио были более высокого качества, и их печатали в таких объемах, что на них можно было легко сделать 8000 долларов или больше, а это было ощутимой суммой в то время. Какова бы ни была прибыль на самом деле, можно с уверенностью сказать, что почти все деньги доставались Морелло. Каликкио был нанят на работу с зарплатой в размере 20 долларов в неделю, но выплачивалась она крайне нерегулярно. Комито, которому обещали 500 долларов по окончании работ, получил не более сорока долларов за восемь с лишним месяцев. Катрина не получила вообще ничего.
Когда последняя двухдолларовая банкнота была отпечатана, обрезана и упакована вместе с остальными в пачки по сто штук, работу приостановили на лето. Она будет продолжена через четыре месяца, объявил Чина, когда успешно уйдет первая партия банкнот. До тех пор станок, формы и чернила спрячут в ящики, заколотят гвоздями и спрячут на его ферме.