Я угрюмо кивнул.

— А теперь вообрази себя человеком со стороны, который в курсе всей ситуации. Конкуренция двух контор для него не секрет, книги он может сравнить, обо всем остальном узнать… Поверишь ты этим людям? — Олигарх впервые за весь разговор улыбнулся, показав очень мелкие и редкие зубы. — Вижу, что нет. А почему ты тогда веришь Подвальному? Купленному лжецу на полставки?

— Э, Антон Вильгельмович, — вмешалась Вика. — Давайте вернемся к президенту. Времени у нас мало.

— И то верно. — Он кивнул. — Спрашивай, молодой человек, я тебе отвечу. Без прикрас.

А я сидел злой и надутый, и не знал, о чем говорить с этим человеком — я не мог принять его слова, хотя не мог отрицать и его логику, и тот факт, что он знает о политике и экономике в сотни, в тысячи раз больше меня! Утешал себе мыслью, что он враг для всего чистого, доброго и светлого и пытается опутать меня тенетами похожей на истину лжи!

Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Ибо когда закончишь опустошение, то будешь опустошен и ты, а когда прекратишь грабительство, разграбят и тебя!

Наверняка пророк Исайя сказал это о подобных Антону Вильгельмовичу.

***

— Больше так не делай, пожалуйста, — сказала Вика, когда мы вышли из ресторана, и прозвучала ее просьба очень жалобно.

Я виновато посмотрел на девушку.

— Ты же не хочешь, чтобы я поседела раньше времени, а лоб мой покрыли морщины? — продолжила она.

— Не хочу, — не покривил душой я.

Густые ее волосы цвета темной меди блестели слишком красиво, чтобы седина запятнала их, и лицо, нежное и правильное, словно у богини, я не хотел даже представлять в морщинах… И эти ямочки на щеках, при виде которых муж препоясанный, как и непрепоясанный, волю теряет!

А если серьезно, то я, конечно, боялся Вику, но в то же время она мне нравилась. Откровенно говоря, я хоть и надежда русской литературы, но не очень смел с женщинами: с Машей мне скорее повезло, Бакова взяла меня в оборот по своей инициативе, первая девушка училась со мной в одном классе, и я два года набирался мужества, чтобы подойти к ней и пригласить в кино.

Так что к такой роскошной красотке я бы не рискнул подкатить, даже не будь она сотрудницей ФСБ.

— Не делай больше так, — повторила Вика. — Ты понравился Антону Вильгельмовичу. Если бы не понравился, он никогда бы не снизошел до объяснений, а просто выгнал бы нас. Забудь про Подвального и свои либеральные идеи на этот месяц… ради меня, пожалуйста.

И она взяла меня за руку, очень нежно, не так, как вчера за горло.

— Ведь ты сделаешь это? Чтобы не огорчать меня, чтобы я больше не переживала. — Громадные темные глаза смотрели мне прямо в душу, ее сладкий запах обволакивал меня, и сопротивляться я был не в силах. — Хорошо?

— Договорились, — выдавил я.

— Только честно, по-настоящему, пацан сказал — пацан сделал, — добавила она. — Покажи, что ты мужчина и можешь держать слово.