— А вы никогда не хотели сами стать президентом? Прекратить то, что он делает? Разрушение страны и все это вот.

Глаза на длинном, все-таки скорее правильно-немецком, а не расплывчато-еврейском лице стали больше, тонкие губы изогнулись в презрительной усмешке. Я поймал бешеный взгляд сидевшей сбоку от меня Вики, и по спине у меня побежали холодные мурашки.

Ой нет, воистину тот, кто болтлив, сам заказывает по себе панихиду, и гроб сколачивает тоже сам.

— Борис Борисович страну удержал от распада, без него она давно развалилась бы, — проговорил олигарх, неспешно протирая губы салфеткой.

И заткнуться бы мне, перевести разговор на другое, пошутить, но мной внезапно овладел «право имею», сидевший тише воды ниже травы последние дни, а тут решивший показать себя во всей красе.

— Но расследования Подвального говорят нам, что осуществляется систематическое нарушение прав человека! — понес я голосом взобравшегося на трибуну безумного агитатора. — Ради интересов правящего клана!

Олигарх посмотрел на меня с удивлением, будто на карманную собачку, внезапно начавшую вещать о защите прав тягловой скотины, и правдорубный порыв мой заглох.

— Подвальный ваш говорит то, что велят ему хозяева, — заговорил он наконец. — И всё. Слушать его — себя не уважать. А что до интересов правящего клана: помнишь финансовый кризис две тысячи восьмого года? Хотя откуда? У вас память, как у бабочек-однодневок. Верите всему, что в интернете написано. Именно поэтому управлять вами так легко.

Я обиженно засопел.

Ага, а старичьем всяким, которое в телевизор пырится, глаз не отводя, управлять сложнее, что ли?

— Помню, — буркнул я.

— А причины его в чем — знаешь? — Он не ждал ответа, вопрос был явно риторическим. — А в том, что правительство США попыталось спасти своих прикормленных олигархов, из собственного клана, для чего впрыснуло почти четыре миллиарда специально напечатанных долларов в мировую экономику. В результате примерно семь миллиардов человек по всему земному шару стали беднее, а кучка капиталистов, собранных вокруг Капитолийского холма, резко обогатилась. Такие вот дела. От Подвального ты про Америку такого не услышишь.

— Он говорит правду! — пылко воскликнул я.

— Иногда, — согласился олигарх. — Как любой политик. Но обычно нагло врет.

— Как любой политик? И Борис Борисович?

— Естественно. — Он побарабанил пальцами по столу. — Сейчас мы к нему вернемся. Только сначала я поясню тебе кое-что… Мы для США — соперник, конкурент, не экономический, но военный и политический. Так?

Я кивнул.

— Тогда представь, что есть два издательства, которые люто конкурируют, скажем, на рынке детективов… — Раздражение мое усилилось: он решил говорить на понятном мне языке, еще бы на пальцах показал, видимо, совсем идиотом меня считает. — Ты возглавляешь одно. Что бы ты хотел сделать с другим издательством?

— Уничтожить, чтобы весь рынок был мой и денег у меня было больше.

— Верно. И вот у тебя есть шанс завести своих людей внутри издательства-конкурента. Они возьмут твои деньги и начнут повсюду говорить, что их собственное издательство самое плохое, что книжки оно выпускает на поганой бумаге, сотрудникам не платит, от налогов уходит, что в здании у него пожарные нормы не соблюдаются, гигиенические сертификаты на бумагу куплены… а про твое будут рассказывать, что оно самое хорошее, зарплаты там огромные, все друг друга в офисе любят, как братья и сестры, бумага прекрасная, и на самом деле оно не деньги зарабатывает, а трудится ради счастья человечества. Представил?