Впервые я понял, что Вика исчезнет, что я привык к ее присутствию, что мне с ней хорошо и легко, что даже когда она меня распекает, это не обидно, а вот без нее будет грустно и больно.

— Работу ты должен сдать послезавтра, в воскресенье, — продолжила она, ничуть не подозревая о моих душевных муках. — Я приеду за тобой. Сюда. Только никуда не девайся. Хорошо?

— А если нет? — Сердце мое похолодело. — Если тебе запретят! Назначат кого-то другого! Блин! У меня даже и телефона твоего нет! И фамилии не знаю!

Паника внутри лупила во все колокола, тревога свистала всех наверх, страх раз за разом запускал пожарную сирену. Как я отыщу Вику? Не пробиваться же на прием к Землянскому, чтобы спросить: «Вы тут девушку ставили за мной приглядывать, я бы хотел с ней встретиться еще разок, дайте номерок»?

«Право имею» слилось в причудливом симбиозе с «тварью дрожащей», и они целиком вытеснили из меня гордого независимого творца.

— Что делать, что делать? — бормотал я, нервно подергиваясь на пассажирском сидении.

— Телефон не скажу, — отозвалась Вика после паузы, что показалась мне вечностью. — Но в фамилии ничего секретного нет.

От обиды я забыл про сонливость и усталость, про мемуары и роман.

— Только она ничем тебе не поможет. — Вика вздохнула. — В соцсетях меня все равно нет. Не положено.

Разочарование упало на меня черным тяжелым одеялом, но я героически отпихнул его. И тут меня накрыла отчаянная храбрость:

— А можно тебя хотя бы поцеловать? — спросил я, сам балдея от собственной наглости. — А то вообще ничего. А?

— Цветов не дарил, в кино не водил, а целовать собрался? С ума сошел, похоже. — Говорила она это вроде бы сердито, но глаза смеялись. — Ну что же, целуй, если осмелишься.

И она наклонилась ко мне.

Сердце превратилось в беспокойный электрон на орбите, в виртуальную частицу, вибрирующую рядом с горизонтом событий черной дыры. Я ощутил вкус ее губ, сладких и прохладных, уловил ее запах, очень легкий, ванильно-сливочный, неожиданно мягкий для такой суровой девушки.

Очень хотелось протянуть руки и заграбастать Вику в объятия, но я знал, что нельзя, что это все испортит.

— Ну вот, доволен? — спросила она, когда после небольшой вечности мы отклеились друг от друга.

— Счастлив, — ответил я охрипшим голосом. — Буду скучать.

Вика не сказала «я тоже», но в глазах ее мелькнуло странное выражение — грусть, тревога, сомнение?

— Иди. — Она толкнула меня в плечо. — Я посмотрю, как тебя пустят. Вдруг мест нет.

Сайт пансионата не дал нам собой воспользоваться, ушел в глухую несознанку с подвисаниями и торможениями. Даже не показал, сволочь интернетная, виртуальная, есть ли в наличии свободные номера, и если да, то какие.