— На ком?! — воскликнул я, резко садясь, и тут память обрушилась на меня, точно поток холодной радужной воды.
Вика, Мухаммад, общаго-ангар, новый день странствий и трудов…
— Слезай, пора завтракать, — распорядилась она. — Работа не ждет.
Кормили нас в столовке при общаге горячими лепешками прямо из тандыра, кизиловым вареньем и прочим восточным колоритом.
Кофе у гастарбайтеров не было, а чай, которого я выдул две чашки, вообще не помог. Так что я заснул ровно через три минуты после того, как мы вернулись в опустевший зал и я взял в руки серебристый нетбук.
Не успел вчитаться во вчерашний кусок, как упал в темноту и ощутил болезненный удар по лбу, затем в бок и плечо.
— Лев! Ты что?! — голос Вики звучал испуганно. — Что с тобой?
— Норм… — Я ворочался на полу, точно решившая освоить прямохождение морская звезда, в голове все плыло, спина болела, в ушах звенело и стучало, видел я довольно плохо. — Сейчас я встану… только вот… вот только…
На миг я завис, пытаясь сообразить, что хотел сказать, но фраза разлохматилась, распалась на раскоряченные, расколотые фрагменты. Затем я обнаружил, что сижу на койке, Вика склонилась надо мной, а мимо нас преспокойно шествует смуглый чувак, облаченный в набедренную повязку и ошейник.
Именно так наряжали домашних рабов в Вавилоне.
Я изумленно моргнул, и чувак исчез, вместо него появился обычный молодой узбеко-таджик в майке и джинсах.
— Ты соображаешь чего-нибудь, эй? Нет, похоже. — Вика щелкнула пальцами у меня перед носом.
Я попытался заговорить, и получилось у меня не сразу:
— Желтая таблетка. Давай. — И после паузы. — Надо.
— Стимулятор? Да ты не понимаешь, чем платишь! Он ядовитый как не знаю что! — воскликнула она гневно и несколько мгновений смотрела на меня, сжав губы в прямую линию, а потом, видимо, решила, что ничего не поделаешь. — Ладно, будет тебе таблетка. Писааатель!
Стимулятор я запил все тем же чаем, хотя внутренности и сведенные судорогой мозговые извилины молили о кофе. Мир почти тут же посвежел, налился красками, с меня будто сдернули мешок из толстого полиэтилена, так что я смог дышать, двигаться, думать, действовать.
Вика что-то ворчала насчет «проклятых наркоманов», но я не слушал.
Сегодня текст пел под пальцами, складывался из отдельных нот, словно мелодия. Аккуратно и последовательно я вводил партии разных инструментов, чередовал их, чтобы получить мощную, полноводную симфонию, и чуть не впервые в жизни ощущал себя композитором. Я слышал голоса разных персонажей, и мог напеть любую главу, каждый эпизод, от рождения своего героя в Ленинграде много лет назад до его беспрерывных трудовых подвигов в последние годы. Я вымарывал фальшь, правил и переформатировал. Оставалось не так много, и я понимал, что успею к сроку, без сомнений успею.
Вокруг жил своей жизнью общаго-ангар, почти пустой днем, но вовсе не мертвый. Появлялся и уходил Мухаммад, который был тут кем-то вроде старосты или коменданта, Вика постоянно находилась рядом, несколько раз я замечал, что она разговаривает по телефону.
Потом она добыла наконец кофе, и ноздри мои затрепетали, уловив его божественный запах.