Прочие вещи лежали под койкой, и в принципе я мог вытащить серебристый нетбук, чтобы заняться мемуарами, но я не хотел.

Неловко, едва не сорвавшись, я залез на верхний ярус и вытянулся на скрипнувших пружинах. Закрыл глаза, и под опущенными веками тут же закружились обрывки предложений, куски фраз, в уши забубнили голоса героев: один кричал, другой умолял, третий жаловался, но все говорили одновременно.

Да, меня прижимала к койке чудовищная, давящая усталость, но спать я не мог. Вдохновение пихало меня вверх из глубин забытья, будто спасательный жилет — болтающегося в волнах человечка, будто реактивный движок — прущую из гравитационного колодца ракету.

Гнев Господень я буду нести, потому что согрешил перед Ним, доколе Он не решит дела моего и не совершит суда надо мною; тогда Он выведет меня на свет, и я увижу правду Его…

Я открыл глаза.

Лампы под потолком не горели, общаго-ангар был погружен в тяжелый, душный сумрак. Со всех сторон доносились храп, сопение и носовой свист разной степени затейливости, кто-то причмокивал, кто-то разговаривал и посмеивался шепотом — наверняка так выглядел местный аналог ночной тишины.

Я глянул вниз: Вика, похоже, в самом деле спала, вот только мой ноут не выпускала. Попробуй я спуститься и вытащить его — непременно разбужу и получу новую порцию гнева праведного по башке непутевой.

Из-под койки торчал угол рюкзака, того самого, с которым я уехал из дома.

Еще я обнаружил, что в ряду напротив, тоже внизу, не спит, лежит и глядит на меня совсем молодой узбеко-таджик. И тут в голове моей, измученной, увы-увы, не нарзаном, а нехваткой сна и лишениями, но все же умной, созрел план.

Из кошелька, взятого с собой наверх, я вытащил тысячную бумажку.

Увидев ее, узбеко-таджик оживился, и я поманил его пальцем, а другой приложил к губам.

— Что, брат? — спросил он, шмыгнув ко мне бесшумно, словно кошка.

— Шутку сыграть хочу, брат, — отозвался я в том же тоне. — Над девушкой своей.

Ни к чему этому сыну степей детали моих отношений с Викой…

Бумажка сгинула в кармане спортивных штанов, и мой наймит приступил к действиям. Я же откинулся на спину и сделал вид, что сплю, чтобы в случае обнаружения изобразить, что не при делах, не в теме, не при понятиях, и все это шашни коварных аборигенов!

Поэтому я мог только слышать, что происходит.

Шур-шур-шур… шххх… это пополз в сторону мой рюкзак, вжикнула молния. Пакетное шелестение известило, что роются в его внутренностях, донеслось радостное «ага!», и я затаил дыхание…

Самый ответственный момент — подменить один ноут в руках Вики на другой, новый на старый так, чтобы она не проснулась. А если сквозь дремоту агентесса кровавого режима захочет проверить, при ней ли еще конфискованная у меня аппаратура, то габариты у них примерно одинаковые, и на ощупь не в полном сознании фиг разберешь.

Снизу донеслось сонное бормотание, и я едва не кувырнулся через край койки.

А через мгновение над ним показалась личность узбеко-таджика, и рядом с ней — новый ноут!