Письмо это, скорее всего, диктовалось отнюдь не «милостью к павшим», а присущей генералу ответственностью; даже через 30 лет он в мемуарах сетовал на излишнюю мягкость суда и на то, что слишком многим удалось избежать наказания: «Пассивность государственной власти на деле обернулась прощением красного мятежа, эта же тенденция проявлялась в активных действиях, прежде всего – все дальше заходящей амнистией, которая вдобавок возвращала все гражданские права»[237].
Все же, как это ни парадоксально, предпосылки для демократического развития молодого государства были созданы именно под руководством Маннергейма.
Но при этом в период его правления финляндские войска дважды участвовали в военных действиях на соседних территориях. Подобная политика вряд ли вызывала симпатии всех сограждан. Финляндии нужен был мир…
В конце декабря 1918 года, с благословения регента, два добровольческих полка направляются на помощь эстонским белым войскам, руководимым генералом Лайдонером – тоже, кстати сказать, бывшим офицером русской армии. Регент поручает командование финляндскими частями одному из своих ближайших сподвижников, Ветцеру, к тому времени уже генерал-майору. Этот поход важен в основном по причинам внешнеполитическим: «…Отношение к освободительной борьбе Эстонии не могло не быть положительным, поскольку, кроме гуманистического аспекта, было в интересах Финляндии, чтобы южный берег Финского залива находился в руках дружественной власти. Кроме того, оказание помощи показало бы, что Финляндия – уравновешивающий фактор в Северном регионе, и достойна признания суверенитета»[238].
Здесь мемуаристу изменяет память – всего за два месяца до того отношение его к освободительной борьбе стран Прибалтики было несколько иным: «…все же следует опасаться, чтобы наши интересы не слишком совпадали с интересами Прибалтийских областей. Их присоединение к будущей России может быть скорее полезным для наших дел. Вообще, у нас есть причина быть несколько сдержанными, когда речь идет о совместных действиях с этими окраинными государствами»[239].
Помощь эстонцам и осталась, в конце концов, достаточно сдержанной, поскольку Генеральный штаб запретил продажу Эстонии оружия. Кроме того, Маннергейм дал Ветцеру четкие директивы: ни в коем случае не участвовать в операциях, выгодных для русской Белой армии, поскольку отношения с «белой» Россией еще не определились и незачем рисковать жизнью финляндских волонтеров ради ее интересов. В эстонском походе все же погибло около 100 человек. 25 февраля 1919 года Эстония провозгласила себя независимым государством.
В это же время десятки русских офицеров, оказавшихся в Финляндии, отправляли добровольцами воевать в ряды белых Латвии: простой и в то же время достойный способ избавиться от нежелательных иммигрантов.
И еще один поход против большевиков начался во время регентского правления Маннергейма. Добровольцы, в основном из рядов шюцкора, называвшие себя «солдатами-соплеменниками», в апреле 1919 года совершили рейд в Восточную Карелию, чтобы поддержать борьбу братского племени – карел – против большевиков. В парламенте большинство было за присоединение этих областей к Финляндии (вспомним еще раз воззвание Маннергейма в феврале 1918-го, так называемую «Клятву меча»). Добровольческие войска продвинулись до Олонца, и Беломорская Карелия была объявлена автономной. Около 400 «солдат-соплеменников» сложило головы в Олонецкой военной экспедиции. При заключении Тартуского мира в октябре 1920 года финны вынуждены были отказаться от притязаний на эти территории, получив взамен роковую для Финляндии границу на Карельском перешейке.
Столберг не только поблагодарил Маннергейма за служение отчизне, но и предложил ему пост главнокомандующего. Генерал ответил согласием, но потребовал от президента определенных гарантий: независимости в принятии решений внутри армии, возможности получать полную информацию от правительства и парламента, а также значительной широты полномочий – вплоть до права организовать поход на Петроград.
Он даже не получил ответа на выдвинутые условия: Столберг и его окружение сочли за лучшее трактовать их как отказ и избавиться от неугомонного генерала. Итак, ситуация повторяется: «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Маннергейм снова вытеснен из большой политики. Все это широко обсуждалось в прессе. 12 августа 1919 года в газете «Uusi Suomi» («Новая Финляндия») можно было прочитать: «Президент попросил согласия генерала Маннергейма стать дипломатическим представителем Финляндии в Париже». Через месяц в той же газете обсуждались причины и следствия отказа Маннергейм занять пост главнокомандующего.
…Действительное положение дел таково, что генерал Маннергейм хотел знать, какую позицию занимает правительство по отношению к некоторым вопросам, от решения которых, по его мнению, зависит, сможет ли он успешно осуществлять руководство армией Финляндии.
Это касалось множества вопросов, часть которых в конечном счете не препятствовала положительному решению Маннергейма, тогда как другая часть таким препятствием являлась. Обстоятельств, в связи с которыми генерал Маннергейм в конце концов посчитал себя вынужденным дать отрицательный ответ, три:
Правительство, по мнению генерала Маннергейма, не пожелало предоставить военному руководству те средства, которые он считал совершенно необходимыми для борьбы с большевистской агитацией внутри армии.
Генерал Маннергейм находит, что правительство иного с ним мнения по поводу необходимости устранения, при подходящей возможности, активными действиями тех опасностей, которые, как ныне, так и в будущем, могут угрожать нам с востока.
Отказ доверить главнокомандующему выбор командного состава, по мнению генерала Маннергейма, открывает путь для вредных посторонних влияний и, таким образом, ставит под угрозу непреложный принцип развития и стабильности армии: опираться в решениях исключительно на профессиональные качества и военные способности[240].
Хотя ответ Маннергейма сформулирован туманно и дипломатично, из него явствует, что генерал далек от либерализма, и только дай ему волю – примется наводить порядок железной рукой. Если бы он в 1919 году стал президентом, то непременно предпринял бы поход на Петроград. Чем это могло кончиться, остается только гадать. Вряд ли это радикально повлияло бы на конечный исход Гражданской войны в России. Слишком большие сдвиги успели произойти в сознании народа, и слишком сложной была ситуация внутри Белого движения.
В то время в Финляндии оказались тысячи русских эмигрантов; они, естественно, возлагали большие надежды на Маннергейма – единственного генерала русской армии, победившего красных. Генерал Юденич провел в Финляндии около полугода, пытаясь организовать участие финских войск во главе с Маннергеймом в наступлении на большевистский Петроград. В конце мая 1919 года в Гельсингфорсе при Юдениче было основано так называемое Политическое совещание, выпускавшее свою официальную ежедневную газету «Русская жизнь» – газету монархического толка, даже с заметным шовинистическим душком, что вряд ли могло нравиться финнам. Затем Юденич перебрался в Эстонию, где 10 августа 1919 года в Ревеле (нынешний Таллинн) было образовано Правительство Северо-Запада, включавшего Петроградскую, Псковскую и Новгородскую области. Для работы этого правительства англичане предоставили помещение в ревельской Английской миссии. В составе Правительства Северо-Запада были и военные, и гражданские лица. Юденич официально признал независимость Эстонского государства, прося поддержки эстонцев. В сентябре 1919 года министр иностранных дел Лианозов сообщил из Ревеля министру иностранных дел Финляндии Холсти, что его правительство безусловно признает самостоятельность Финляндии.