– Ты меня любишь, бабушка. Всегда любила, а теперь – ещё сильнее любишь. И Егора любишь, и Сашеньку нашего. Может быть, и было время, когда всё внутри тебя было чёрным-пречёрным, но теперь-то вся чернота из тебя ушла. Ты вся светлая стала.

Июлия заглянула в грустные глаза Захарии и нахмурилась.

– Ну же, скажи, что ты меня любишь!

Старуха сидела перед ней такая растерянная, такая поникшая, что Июлия на миг растерялась. Такой Захарию она никогда в жизни не видела. Она взяла её за руки и крепко сжала их.

– Люблю, – тихо проговорила Захария, и из глаз её капнули на тёмное платье две крошечные слезинки.

– Ну вот! – радостно воскликнула Июлия. – Теперь уйдет твоё проклятье!

– Не уйдёт, – ответила Захария, и голос её прозвучал совсем тоскливо.

Улыбка сошла с лица Июлии, и откуда-то изнутри на неё навалилась странная, давящая на сердце тяжесть.

– Как это не снимется? Ты же говорила, что материнское проклятье будет действовать до тех пор, пока твоя душа не наполнится светом и любовью.

Лицо Захарии побледнело и вмиг осунулось. Она не смотрела на Июлию, но чувствовала её огромное разочарование. Сашенька проснулся и закряхтел в своей колыбели. Захария поднялась с лавки и направилась к двери, тяжело дыша.

– Иди к ребёнку. Кормить уж пора, – проворчала она.

– Бабушка! – строго окликнула её Июлия.

Старуха замерла на месте, вцепившись в дверную ручку.

– Бабушка! Говори, не томи, – повторила Июлия. – Опять твои тайны?

Июлия подошла к старухе и положила ладонь на её плечо.

– Я тебе и вправду не всё тогда сказала, – проговорила старуха хриплым голосом. – Проклятье никогда не снимается просто так, оно не может раствориться само по себе в воздухе. Я могу только передать его, да не каждому, а тому, кто согласится его забрать. Но тем самым я погублю этого человека, сама понимаешь… Вот так-то, Июлия. Больше у меня перед тобой никаких тайн нет.

– То есть… – ошеломлённо прошептала Июлия и осеклась.

Захария кивнула.

– Главное моё наказание не само проклятье, а возможность его снять. Ведь забрать проклятье может лишь тот, кто меня любит. А это только ты. Тебе я никогда не позволю сделать это, – сказала она.

Сашенька заплакал, требуя материнского внимания, и Июлия медленно подошла к колыбели.