– Как же я рада, что ты у меня появился, сынок…
Закатное солнце бросило свои оранжевые лучи в окно избушки и ласково погладило мягким светом пшеничные косы Захарии, а потом коснулось нежным поцелуем крошечного личика мальчика.
Эпилог
Спустя пятьдесят лет люди позабыли о том, что далеко, в дремучем лесу, в тёмной чаще леса когда-то жила страшная, горбатая Баба Яга, которая воровала новорождённых, жарила их в печи и ела. Все эти истории превратились в обычные сказки, которые старики рассказывали своим внукам, чтобы отвадить их бегать без спросу в лес.
Зато люди хорошо помнили о том, что жила когда-то в том лесу знахарка Захария, которая выхаживала слабых и недоношенных детей в печи. И было у знахарки Захарии девять детей. Все её дети были неродными: подброшенные нерадивыми матерями, покинутые злыми родителями, больные и несчастные. Всех их выходила, выкормила и вырастила Захария.
Живут дети Захарии теперь по разным деревням и посёлкам, работают, содержат семьи – у каждого своя жизнь и свой особый путь. Но раз в году они откладывают все дела и приходят в лес, в тёмную чащу, на то место, где раньше стояла избушка Захарии.
Теперь уж от этой избушки остались одни гнилые бревна, вся она развалилась, сгнила. Но это место по-прежнему дорого и памятно тем девяти людям, которые росли и взрослели здесь. Каждый год они собираются вместе, обнимают друг друга, как самые родные братья и сестры, рассказывают друг другу новости, льют светлые слёзы по матери, вспоминают общее детство и благодарят Захарию за то, что она подарила им жизнь.
Но Захария подарила им, своим девятерым детям, гораздо больше – она подарила им всю свою любовь и весь свой свет. И этот свет больше не погаснет, он всегда будет согревать их сердца…
Веста, дочь медведя
Глава 1
Любаша
Любаша думала, что умирает. Она даже надеялась на это. Лёжа на земле, она чувствовала, что не может пошевелиться. Тело пронизывала боль. Казалось, у боли не было начала и не будет конца. То, что с ней случилось, походило на страшный сон.
Она лежала, уткнувшись лбом в острые камни, и прокручивала в голове снова и снова: вот она выходит из избы с ивовым коробом за плечами. В коробе молоко и хлеб для братьев-пастухов. Вот она идёт знакомой тропой через перелесок к полю, где овец расположили на ночное. Вот за спиной слышит треск ломаемых сучьев, оглядывается и видит, что на неё надвигается что-то тёмное. Любаша кричит, но крик её быстро обрывается, и она падает на землю под чьим-то натиском. А дальше – темнота. Словно большими железными ножницами вырезали этот кусок памяти из Любашиной головы. Будто она сама и вырезала.
Любаша не хотела вспоминать о том, что произошло с ней. Но помнила, что должна принести братьям, ночующим в поле, ужин. Поднявшись с земли, она почувствовала, как по голым ногам течёт что-то тёплое. Опустив платье, Любаша нагнулась, чтобы поднять с земли короб. Глиняный кувшин опрокинулся, молоко залило весь хлеб. Содержимое короба теперь было похоже на кашу. Братья будут ругаться. Любаша вздохнула и поплелась обратно домой.
Ещё несколько минут назад Любаша думала, что умирает, но она ошиблась. Может, лучше было бы, если бы она и вправду умерла?..
– Любаша, ты нас голодом зауморить хочешь? – закричал Александр, издалека увидевший красное платье сестры.
Любаша подошла к костру, сняла короб, отдала братьям кувшин с молоком и два каравая. Присела у костра ждать, пока те поужинают.
– Где бродишь? – буркнул Пётр.
– В перелеске упала, всё молоко разлила на хлеб. Пришлось возвращаться, другое лить.
– Растяпа. Под ноги смотреть не учили тебя? – Пётр покосился на сестру, и только сейчас заметил ссадину у неё на руке. – А это у тебя откуда?