– Не нашлёшь, – я не выдержала и засмеялась. – Кто же у тебя тогда в избе будет прибирать и обед готовить? К хорошему-то небось быстро привыкла?

Старуха легонько щёлкнула меня крючковатым пальцем по лбу, и лицо её вдруг стало задумчивым. Она приложила ладонь к груди и сказала:

– Любовь есть в каждом. Любить ведь можно не только мужчину, но и собственное дитя…

Я бросила на Улиту удивлённый взгляд. И тут Добрый внезапно соскочил с земли и с громким лаем бросился бежать на холм.

– Добрый! Стой! – закричала я.

– А ты ступай за ним, за холмом тебя ждёт кое-что занятное!

Я быстро побежала следом за псом, а на вершине холма внезапно замерла на месте, открыв от изумления рот. Не веря своим глазам, я обернулась и посмотрела на Улиту. Та не обращала внимания на меня и ползала на коленках, собирая в кузовок бруснику, похожую на капельки крови, разбрызганные по траве.

Я снова повернулась и посмотрела вперёд. Нет, это был не мираж и не обман зрения. Передо мной раскинулось, словно огромное зеркало, Мёртвое озеро.

– Как такое возможно? – тихо спросила я, но старуха услышала мой вопрос.

Она положила в рот несколько алых ягод, с явным наслаждением разжевала их и ответила:

– Узнаешь места? То-то же!

– Почему же с Мариной и Кириллом ты вела нас другим, более долгим путём?

Старуха посмотрела на меня так, будто я не понимала очевидных вещей.

– Друзья твои побывали здесь благодаря твоей доброте, но они никогда не должны вернуться сюда. Поэтому перед тем, как выйти к озеру, я долго водила вас кругами.

Я с открытым ртом осматривала уже знакомые места: всё здесь было так же, как и несколько дней назад. Вот только что там виднелось на берегу? Дом? Никакого дома там раньше не было, я точно помнила…

Внезапно Добрый вновь учуял чей-то запах и рванул к берегу, громко залаяв.

– Добрый, стой! В воду нельзя! – закричала я, чувствуя, как мои внутренности сжимаются от страха за лохматого друга.

Я побежала по склону за Добрым, но, не заметив корягу, торчащую из земли, запнулась и кубарем полетела вниз…

Открыв глаза, я увидела перед собой мужское лицо.

«Опять Озёрник!» – подумала я и зажмурилась, решив, что это снова сон. Но тут вдалеке раздался крик Улиты: