Внутри жилища ведьмы царили мрак и прохлада. С порога в ноздри мне ударил кислый, затхлый запах. Всё здесь было таким же, каким запомнилось мне, когда я пришла сюда впервые: старые, почерневшие бревна с торчащими пучками засохшего мха, развешенные под потолком пучки трав, паутина, свисающая по углам, грязное, едва пропускающее дневной свет окно, замусоленные, дырявые занавески, стол, усыпанный хлебными крошками, и давно не мытый пол.

Целый день у меня ушёл на то, чтобы прибрать избушку. Я чистила, тёрла и скребла хозяйственным мылом всё – от пола до потолка. И, когда многолетняя грязь была отмыта, я принялась за создание уюта. Ведь уют можно создать даже в самом убогом месте – с помощью разных мелочей и хитрых уловок, меня научила этому в детстве мама.

Я постелила на стол вязаную ажурную салфетку, которую принесла из дома, обмотала обычную банку шерстяными нитками и в эту самодельную вазу поставила один из сухих букетов Улиты. На полу разложила яркие маленькие половички, которые вязала зимними вечерами. Выстиранные занавески я повесила на чистое окно и подвязала их своими атласными лентами. Избушка сразу же преобразилась.

Я, довольная проделанной работой, стояла у печки и жарила на ужин картошку с грибами, когда Улита распахнула дверь избушки. В начале её лицо вытянулось от изумления, но потом в глазах мелькнуло довольство. Поводив носом из стороны в сторону, старуха почувствовала аромат еды и в предвкушении ужина потёрла руки.

– Я уж думала не в ту избу зашла! – засмеялась скрипучим смехом Улита, садясь за стол. – По хозяйству ты хорошо управляешься, молодец, Анфиска! Завтра покажу тебе лес. Не всё же тебе в избе сидеть.

Утром мы с Улитой отправились осматривать её владения. Поганка жалобно заблеяла, увидев свою хозяйку, побежала к ней, насколько позволяла верёвка. Но Улита отмахнулась от козы. Добрый отправился с нами. Казалось, он уже привык к новому дому и чувствовал себя в лесу даже лучше, чем в деревне, но к Улите он по-прежнему не подходил.

Дорогу до родника я уже знала, так как за последние дни ходила туда с вёдрами не один десяток раз. Там было очень красиво: ледяная, кристально чистая вода била из высокого глинистого склона несколькими маленькими ключами-водопадами. Журчание и плеск ключей напоминали музыку – так приятен был этот звук.

Улита рассказала мне про лес, предупредила, какие опасности и ловушки он может для меня таить, провела меня по грибным местам и показала малинник с такой сладкой малиной, какую я в жизни никогда не ела.

– Только осторожнее будь, девка, сюда часто медведюшка-батюшка приходит малиной лакомиться. Меня он уважает, а вот тебя не знает и может сожрать за милую душу.

Я бросила в рот горсть малины и с тревогой осмотрелась по сторонам.

Потом мы с Улитой пришли на заводь, где она рыбачила. Я с удовольствием искупалась в холодной чистой воде, правда, потом к влажным волосам липли комары и слепни. Но стоило Улите щёлкнуть пальцами над моей головой, как весь гнус растворился в воздухе.

– Так вот зачем нужно колдовство! – рассмеялась я.

В конце нашей прогулки ведьма привела меня к Валуну-лекарю. На вид это был обычный булыжник, только круглый и очень крупный. Он лежал на влажной болотистой почве, словно огромный серый мяч.

– Валун высасывает любую боль. Поэтому, если захвораешь, иди к нему и ложись тем местом, которое болит. Только с тропы не сходи, тут кругом топь.

– А душевную боль твой камень лечит? – спросила я.

– Не выдумывай! – ответила старуха, взглянула на меня исподлобья и повторила ещё раз. – Не выдумывай, Анфиска. Не любила ты этого парня, напридумывала себе больше. С молодыми девчонками это часто случается.

– Да, тебе же лучше знать! – неожиданно огрызнулась я, а потом сама устыдилась своей дерзости и отвернулась от Улиты.

– Ты права, я слишком стара, я уже и не помню, что такое любовь. Вот только я тоже любила в свои годы и знаю одно – уж если кто кого любит, то никогда этого человека от себя не отпустит, переступит через любую обиду, любую гордость оставит за плечами – сделает всё возможное и невозможное, чтобы быть с ним.

– А у тебя был возлюбленный, Улита? – спросила я и улыбнулась.

– Дерзкая ты, Анфиска, не боишься ни капли ведьминого гнева! Вот возьму и нашлю на тебя порчу! – недовольно заворчала Улита.